— Ваня, что ты делаешь? — севшим от волнения голосом спросила я.

— Пристаю к тебе, — шепотом ответил он мне на ухо.

Но в эту секунду мы услышали, как изнутри железной двери библиотеки поворачивается ключ, и, вздрогнув как ужаленные, в панике отпрянули друг от друга по разным углам коридорчика. Пару мгновений мы смотрели друг на друга в полнейшем ужасе, а затем вдруг начали хохотать как двое ненормальных.

Когда я рассказала Оле о том, что произошло, она пришла в ужас:

— Кончай немедленно с ним, немедленно!

— Оля, если он и дальше так будет, то я точно кончу, — сказала я.

— Пошлячка, я не в том смысле. Ты поняла меня. Эти игры не доведут до добра. Что вы творите? Когда вы вместе сидите на парах, от вас такой жар идет, что можно батареи выключать. А если Бультерьерша узнает? — спросила Оля.

— Ну и пусть узнает, — ответила я.

— Она же его бросит и придет мстить, тебе это надо? — предупредила Оля.

— За что? У нас же чисто платонические отношения, — возразила я.

— Это у нас с Кащем платонические отношения, а у вас любовь. Либо встречайтесь уже легально, либо прекращайте этот разврат, — сказала Оля.

И тогда я подумала, что, возможно, я на самом деле мало знаю об Оле и Каще.

***

Что касается Насти, то она снова стала рабой любви в объятиях своего личного демона.

В тот печальный день, когда мы ехали в больницу к Илье, она буквально за пару минут ухитрилась написать ему проникновенное прощальное письмо, и, приложив к нему ключи от его дома, передала ему вместе с вещами.

В письме говорилось о том, что она все понимает и принимает его право на личную жизнь и свободу, не требует никаких объяснений, возвращает ему ключи и прощается с ним навсегда, желая скорейшего выздоровления и творческих успехов.

Письмо произвело эффект разорвавшейся бомбы. В тот же вечер, а вернее уже ночь, едва отойдя от наркоза, и прочитав письмо, Илья на одной ноге допрыгал по больничному коридору до телефона — автомата и позвонил Насте.

Он плакал и просил прощения за то, что был таким идиотом. Называл ее своим ангелом — хранителем и главной любовью всей своей жизни.

Настя растаяла и снова бросилась в пучину страсти. Каждый день после учебы она неслась к нему в больницу с фруктами и кефиром. А когда через несколько дней его выписали, она сама забрала его из больницы на такси. Привезла домой, вычистила и вымыла всю квартиру, приготовила обед и ухаживала за ним, будто он ей муж.

И все это делала наша Настя — принцесса, которая дома и тарелку за собой никогда не вымоет.

Меня же после всех этих событий охватила мстительная злость ко всем ним. К Д. за то, что он отверг меня. К Димону, за то, что он не воспринимал нас всерьез. Но больше всех к Илье, за то, что он сначала бросил Настю без всяких объяснений, а когда понял, что остался один в болезни и унижении, сразу вспомнил, что есть на свете такая добрая и любящая душа, как моя дорогая подруга.

— Ты не понимаешь, — уверяла меня Настя, — у него после этой травмы открылись глаза. Вообще странно так все вышло. Мы же с ним половинки. Вчера у нас так хорошо все было в постели, это просто космос какой-то. Правда, он не все позы мог из-за ноги. Но я чувствовала, что он весь мой. Совершенно мой. Он большой дикий кот. А мне, кажется, удалось его приручить.

— А что он сказал на счет Мэри?

— Там вообще глупая история получилась. Он мне все рассказал. Мэри впала в депрессию из-за неудач в личной жизни и попросилась пожить у них несколько дней. Мама Ильи приняла ее как родную, так как и раньше с ней была в очень хороших отношениях. Илья ничего не мог сказать против. Он решил мне не говорить об этом, чтобы я не устроила сцену ревности. А Мэри как назло постоянно таскалась за ним как хвост. Вот он и избегал меня. А потом, после дня города решил, что я сама его бросила.

— Настя, ты же понимаешь, что это вранье? — спросила я. — Как ты вообще можешь верить в этот бред? Ты же сама говорила, что, если парень не звонит, то значит, он просто не хочет.

— Теперь все не важно. Я люблю его, а он меня, — ответила Настя, смело глядя мне в глаза.

Катька тоже не разделяла Настиных восторгов. Она поддержала мое мнение, что Илья просто использует ее на время своей беспомощности. Где он со своей сломанной ногой найдет сиделку, уборщицу, кухарку и секс-рабыню в одном лице?

— Он любит! — настаивала Настя, — Не верите, придите и сами у него спросите. Он, кстати, спрашивал, как вы поживаете, говорил, что хотел бы вас обеих увидеть.

— А мы, правда, возьмем и придем. Надо же навестить болящего, — ответила Катя.

Мы пошли к Илье на следующий же день, встретившись сразу же после учебы.

Настя снова открыла дверь «своими» ключами. До приезда родителей оставалось еще несколько дней, и Настя чувствовала себя полноправной хозяйкой.

— Илюша, я с гостями! Ты одет? — прокричала Настя на всю квартиру.

— Одна минута! — раздался в ответ басовитый крик.

Когда мы вошли в комнату, то увидели Илью на кровати под одеялом, из под которого торчала только его загипсованная нога и забинтованная голова с небритым лицом. Всем своим видом Илья старательно изображал больного.

— Привет! — воскликнула Катька, — А с головой-то что?

— Да, навернулся в коридоре, затылок раскроил, но уже все почти зажило, — весело ответил Илья.

— Отмечал выписку, — хмыкнула Настя, — хотя ему строго-настрого запретили пить. И ты опять курил в форточку, солнце мое? Говорила же, упадешь с подоконника, вторую ногу сломаешь!

Илья картинно опустил виноватые глаза.

— Горе ты мое! Сейчас я тебе супика погрею.

— А пивочка Киса не принесла? — заискивающе ласково спросил Илья.

— Никакого пива! — отрезала Настя и пошла на кухню.

Мы с Катей расселись напротив кровати Ильи на небольшом диванчике. В прошлый раз, когда мы лихорадочно искали его вещи, я не успела осмотреться в его комнате, и теперь мы с интересом разглядывали обстановку. Тут было все примерно то же самое, что и у Д.

Гитара, плакаты на стене, и даже картина его девушки. Та самая, которую рисовала Настя, называющаяся «Демон Илья». На ней он был изображен с большими черными крыльями и огромным мечом с рукояткой осыпанной драгоценными камнями. Взгляд демона горел бешеной страстью. Я посмотрела на картину, затем на Илью и не смогла сдержать смех. Так сильно отличался и в тоже время был похож демонический персонаж с картины на свой прототип.

— Что, не похож? — спросил Илья, проследив за моим взглядом.

— Очень похож, ему бы еще бинт и гипс… — ответила я.

— Ты лучше скажи, как там у тебя дела с твоим Карлсоном? — дружелюбно спросил он.

— Никак, — грустно ответила я, — он сказал, что хочет побыть один.

— Вот придурок! — вскричал Илья, — Ладно, придет, я с ним поговорю.

— Не надо, — попросила я, — пусть будет все как есть…

— А хочешь, я тебе включу его? Видяху с феста на Белоярке?

— Я не знаю, — смущенно ответила я.

— Включай, Илюх, заценим! — сказала Катя.

Илья откинул одеяло и, совершенно не стесняясь, в одних трусах спрыгнул на одной ноге с кровати и полуползком, полупрыжками подобрался к стойке с телевизором, магнитофоном и рядами кассет и дисков. Затем воткнул в видик какую-то кассету и немного отполз назад, и, держа в руках два пульта, принялся перематывать пленку до того момента, где должны были появиться «Монстры».

На экране замелькали волосатые байкеры в кожаных куртках, толпы народа, большая сцена с рекламными баннерами. Мы с Катей впились в экран. Настоящий рок-фэст на открытом воздухе, люди неформального вида на траве, палатки, где продавали футболки и всякие рокерские фенечки, дух свободы и музыки. Как же я хотела стать частью этого. Выступить на такой сцене, понравится этой куче людей. Но у меня не было ни группы, ни подходящего материала.

Илья остановил перемотку в нужном месте, и я увидела ЕГО и услышала ЕГО ГОЛОС.

Душа отозвалась тянущей сладкой болью. Д. пел на сцене, красивый и манящий. Было видно, что он сам и все остальные вокруг испытывают невероятный кайф от происходящего. Ну почему он не со мной? Ну почему не я?