Сердце продолжает пропускать частые аритмичные переборы в такт каждого произнесенного этим человеком слова, с каждым проделанным им в мою сторону шагом. Как бы мне хотелось вспомнить схожую сценку из прошлого десятилетней давности. Но, увы, память в определенные моменты стирает слишком много деталей и образов, погружая часть воспоминаний в омут мутных вод. Если бы так же можно было растворить в них и нынешние чувства с переживаниями…

Взгляд цепляется за забытый яркий цвет лазури чуть белесых глаз, за расслабленную мимику сильно постаревшего лица в мучительной попытке выхватить или выцепить хотя бы один незначительный, едва заметный проблеск иных чувств.

Неужели ты меня не помнишь? Дай хоть намек, пусть самый крошечный, не важно какой – нахмурься, подожми губы, отведи взгляд… напрягись, сбейся со слов!

– Это великая честь и памятный день для всей нашей компании, мисс Людвидж! Эти стены видели и принимали многих замечательных и во истину великих личностей и не только в истории рекламной индустрии. Но я безмерно счастлив именно от мысли, что дожил до сего дня, получив столь редкую возможность, оказать достойный прием самому талантливейшему художнику современности!

Кажется, у меня слегка отвисла челюсть… или не слегка. И кажется, я не заметила, как расстояние между нами незаметно сократилось на нет.

Черт, как же ты все-таки постарел, Мэндэлл-старший. Но я ведь все равно смогла тебя узнать, даже спустя столько лет! В чем же разница? Ты ведь не страдаешь Альцгеймером.

– Это для меня великая честь, господин Мэндэлл, оказаться в сердце святая святых самой легендарной компании рекламной индустрии и познакомиться лично с его основателем и создателем!

Умница, Эллис, так держать! И осанку, и улыбку на миллион… нет, на десять миллионов фунтов! Пусть почувствует разницу, ведь она есть!

Ах, какой дичайший соблазн с желанием полюбопытствовать-поинтересоваться, помнит ли он девочку, которой он когда-то с такого же расстояния пытался всучить в руки чек на десять тысяч. Невероятно сильный, с распирающим чувством триумфа и собственного превосходства. Почему я не могу насладиться этим моментом в полную меру, как того и требуют обстоятельства? Это же и есть тот самый звёздный час того самого запредельного взлёта… или чьё-то незримое присутствие продолжает глушить и сбивать все координаты чётко проложенного курса полёта?.. А может это всего лишь навязанная иллюзия полёта?..

Эллис, хватит! Ты всё ещё на земле!

Он действительно смотрел на меня с искренним восторгом-обожанием в восхищённом взгляде. Такое невозможно сыграть или удержать на лице столько времени. Или как можно совершить манипуляцию с моей рукой столь изящным жестом искусного иллюзиониста? Всего пара секунд и плавных движений и я… изо всех сил пытаюсь сдержаться, чтобы не напрячься всем телом, не дёрнуться от соприкосновения широких сухих ладоней к моей потной ладошке.

Зараза! Подземный толчок в десять баллов насквозь по позвоночнику, с вылетом через темечко!.. Я ещё здесь? Он ничего не почувствовал? Я ничем не выдала своего ненормального желания выдернуть свою руку?!

– Боже, Алисия, уважьте и не обижайте старика! Зовите меня Дэниэлом! – он на самом деле нагибает голову и целует тыльную сторону моей ладони… прикасается к моей горящей коже сухими губами. Практически ничего не чувствую, кроме всесметающего шквала смешанных чувств и неуёмного соблазна прекратить весь этот фарс.

– Тем более, я уже давно здесь не работаю и нахожусь на правах частного лица-посетителя. И всё же, мне будет чертовски приятно оказать вам помощь и любую возможную в моих силах и власти протекцию. И например, сейчас мне бы очень хотелось помочь вам снять это душное пальто. Вы позволите?..

Он всё ещё держит мою руку, вытянувшись в столь знакомой аристократической осанке, и всё ещё улыбается искренней улыбкой гостеприимного хозяина. Вот именно, хозяина! Чтобы он там до этого не говорил, и чтобы я там себе об этом не фантазировала. Момент истины. Несколько минут или шагов до края обрыва?..

– Да что вы, не стоит!

– Я настаиваю, Алисия! Вы окажете мне истинное удовольствие поухаживать за вами. Не отказывайте мне в столь приятной привилегии, не раньте сердце несчастного старика!..

– Вы умеете настоять на своём, господин Мэндэлл!

– Дэниэл, Алисия, для вас я всегда и при любых обстоятельствах всегда только Дэниэл!

Хоть убей, или привяжи к дереву с динамитной шашкой в зубах… в жизни не смогу назвать тебя именем твоего сына, даже через столько лет!

Надеюсь, всё это чистилище не является увеселительной прогулкой до врат ада? Это только мои взвинченные нервы с обострившимся желанием не лезть головой в это болото! Неужели я когда-то клялась самой себе, что никто и ничто не сможет связать меня с именем Мэндэллов? Что же тогда случилось? Почему я здесь? Почему убеждаю себя, что это мой коронный выход в большой мир рекламы и всеобщего признания? Что я именно там, где и должна быть!

Небольшая передышка с глотком чистого воздуха?

Эллис, лови момент! Папа Мэндэлл собственноручно помогает тебе снять пальто! Это дорого стоит. Чем он тебе угрожал 10 лет назад, когда говорил, если увидит тебя когда-нибудь ещё? Что ты уедешь не в такси, а на заднем сиденье полицейской машины, возможно даже в наручниках?

Разворачиваясь к нему спиной, натыкаюсь на обомлевшее личико Робин Поланник. Сознание на время вырывается на волю из последней паутины чужого гипноза. Меньше минуты на то, чтобы осознать весь масштаб происходящего, определиться не только в пространстве, но и в окружении абсолютно чужого места.

Я действительно растерялась и частично не соображала, не могла видеть всей целостности общей картины-панорамы.

Эвелин Гувер куда-то исчезла, вернее незаметно испарилась, но не её отсутствие задействовало дремавшую до этого часть мозга с притупившимся эмоциональным радаром. Оно опять проникало в поры моей кожи, заполняя вены и пропитывая кровь давно забытым привкусом сильнейшего токсина. То, что могло отнять силы и вырвать меня из реальности за считанные нано мгновения.

Мой реальный и вполне обоснованный страх… сосредоточенный во взгляде определённых глаз в ментальном потоке тончайших невидимых сетей из чужих мыслей и желаний… Это ты дышишь мне сейчас в затылок дыханием своего отца?! Это твои руки сейчас стягивают по моим предплечьям рукава и само пальто? И именно ты слушаешь, как бьётся в эти самые секунды парализующего безумия моё сердце… ТЫ чувствуешь эту микровспышку моего неконтролируемого ужаса?

Ты схватишь меня, если я дёрнусь в неосознанном порыве сбежать-убежать?

–…Хочу вам сознаться в своей самой страшной тайне, Алисия!

Всё тот же голос Мэндэлла-старшего. И я каким-то чудом не застонала от резкого облегчения.

Взгляд скользить по второй половине зала, за фигурой Робин, словно пытается успеть отыскать присутствие виновника моих взбесившихся ощущений. Да, там и вправду до хрена места между толстыми колоннами и стеллажами-перегородками, с креслами, диванами и огромным столом совещаний, за которыми запросто может спрятаться целый отряд спецназа.

Мозг самостоятельно обрабатывает полученную информацию, выдавая чёткий и предельно ясный анализ происходящим событиям. Нас здесь шесть человек, и Эвелин Гувер скорей всего куда-то вышла. Три на три, без лишних свидетелей-представителей от СМИ. Банальная деловая встреча, разве что с присутствием самого основателя «Глобал-Вижн» за моей спиной. И он только что отдал в руки моей на всё готовой помощнице моё демисезонное пальто, собираясь по ходу сознаться Алисии Людвидж в какой-то самой страшной тайне. Дэвид Фрост в этот самый момент совершает один из древнейших ритуалов своей профессии – пожимает в знак приветствия руки своим коллегам из конкурирующей фирмы.

Да, да, Эллис, это только бизнес – ничего личного. Тебя всего лишь перепродают и перекупают. И ты пошла на это добровольно, кто бы что сейчас по этому поводу не говорил и не сознавался в чём-то ещё. Ты здесь находишься по собственному желанию!