– Выкладывай.

– Я побывал у сестрицы.

– И?

– Она какая-то никакая. Сказала, что с Меланьей общалась через мессенджеры, очень редко созванивалась. Про парня ей вообще ничего не известно. Сказала, что Мел, они ее так называют, представляете? На американский манер. Так вот, Мел была жизнерадостной, очень хотела учиться на журналиста и была на седьмом небе, когда поступила. Отец ее любил, баловал. Кстати, квартирка у Кристины ничего так, в центре. Явно папаша подсуетился, хоть я так понял они в контрах. Хотя имеет ли это отношение к делу?

– Да. Все важно.

– Понял, сэр. Короче, информации с нее как с пингвина молока… А потом я сделал ход конем и наведался к ее подруге Наде. Нашел на фейсбук, – Павел подмигнул, увидев озадаченный взгляд следователя, – технологии, никуда не денешься, они облегчили нам жизнь.

– И когда ты уже успел увидеться с ее подругой, энерджайзер?

– Разве не понятно? – Киселев наклонился к нему. – Пока Вы погружались в пучину неудовлетворенности результатами расследования, латали дыры в информационном полотне, медитировали…

– Понятно, – грубо оборвал его Бентон.

– Рапортую: она сообщила, что парень Андрей Шорин имел несколько весьма темпераментных разговоров на повышенных тонах со своей пассией, – Павел округлил глаза.

– Ссорились они что ли? – ввел все в понятную ему плоскость Бентон.

– Ага, – жизнерадостно вещал стажер. – Андрей ревновал Меланью, они частенько ссорились возле кампуса – их видели. Надя сказала, что есть причина – ей кажется, будто бы у Меланьи был другой молодой человек.

– Кажется? Она с ней не делилась?

– Надя говорит, она последнее время вела себя странно, постоянно кому-то названивала, на парах часто выходила. Она говорит, что Мел ее даже несколько раз бортанула…

– Это как?

– Ну, то есть продинамила, незадачливый Вы мой. Назначила встречу и не пришла, телефон выключен. Она говорит, что раньше Мел частенько вела себя странно, но никогда не подводила ее, а в последнее время могла пропасть на несколько дней и ничего не сказать. Потом объявится, как ни в чем, ни бывало.

– Поэтому она решила, что у нее молодой человек?

– Ну да, просто сложила два и два. С Андреем они орали друг на друга, плюс частенько пропадала. Надя решила, что у нее появился любовник.

– Домыслы, – буркнул следователь. – Я тебя учил отделять необъективную оценку событий от фактов…

– Прошу прощенья, мой повелитель! – Павел привстал, чтобы сделать “салам”, но Бентон одернул его.

– Хорош.

– Ладно, короче. Вам нужно поговорить с подругой, я лично не стал ее мучить… Мне кажется, в отличие от сестры, она действительно печалится. Может заехать к ней после похорон?

– А друзей Андрея ты не нашел?

– Студенты вкратце дали оценку его компании – все отъявленные плохиши, вряд ли они смотрят “Спокойной ночи” перед сном. Есть среди них те, кто на грани отчисления… Я бы оставил их там, где они лежат. Пока картина маслом – ревнивый ублюдок и бедная жертва с анимешными глазами, которая посмела согрешить. Может девчонка просто устала от постоянных скандалов и бузотерства малого и решила метнуться в другой лагерь. Но коварный паук не захотел ее отпускать… Как-то так.

– Убедительно.

Бентон призадумался. В приемной раздался шум. Через пару минут в комнату ввалился Алексей Ростиславович. В руках он держал навороченный мобильник. Подойдя к столу следователя, он швырнул его на стол. Бентон поднял одну бровь.

– Уймите своих коллег по цеху! – задребезжал он фальцетом. – Моего сына обвиняют в том, чего он не совершал, это преступление!

Бентон склонился над экраном. Там мерцала новость об убийстве Меланьи Кузнецовой.

– Ах, да, – спокойно сказал следователь. – “Убита дочь банкира Виктора Кузнецова”. По-моему мнению мы уже предъявили обвинение Вашему сыну, когда были у Вас в доме, или я что-то запамятовал?

– Вы не имеете права, без суда и следствия! – разорялся отец. – Одно дело бросить мне обвинение у меня в доме, другое – выносить голословные утверждения на суд общественности!

– Пострадает Ваша репутация?

– Что? – замигал предприниматель. – Нет, послушайте. При чем тут репутация? Мой сын не убивал Кузнецову… Он не был послушным ребенком, но он этого не делал. Я клянусь Вам. Вы бросите тень на его имя.

– Пока все говорит об обратном, – Бентон внимательно изучал мужчину. – Парень исчез сразу после убийства, исчезло и Ваше ружье…

Мужчина побледнел.

– Вы с чего взяли, что у меня было ружье?

– Да бросьте, девчонку застрелили из охотничьего ружья, вы – охотник. На Вашей стене утром шестого числа мы обнаружили висящий ни к селу, ни к городу охотничий нож. След от пыли на этом месте явно свидетельствует, о том, что нож был повешен впопыхах, чтобы скрыть исчезновение ружья. Вы покрываете своего сына, большой вопрос в том, о чем еще Вы умолчали…

– Да этот нож у меня всегда там висит! Клянусь. Я могу предъявить фотографии, сделанные в этой гостиной пять лет назад – нож там же на месте. Он мне дорог, поскольку это подарок.

Шорин закрыл лицо руками. Похожий жест Бентон наблюдал у отца Кузнецовой, трагедии которого хотя бы можно было верить. Раскаянью Шорина он не верил ни минуты.

– Я знал ее, – вдруг заговорил он. Следователи переглянулись. Шорин взглянул прямо в глаза Бентону, его лицо выражало страдание. Это выглядело достаточно убедительно.

– Продолжайте.

– Мой Андрей последний год изменился. Да, он все еще бузил ночами с приятелями, но… не знаю. У него появились планы на жизнь. Разговоры стали совсем другими. Он много говорил о ней, и его взгляд на нее… Я заметил, что девчонка на него хорошо влияет.

– Вы ее видели? – уточнил следователь.

– Да, один раз у нас дома. Я заехал во внеурочное время, заметил, как они болтают. Меланья красивая девочка. Но я знаю, кто она. Она дочь Кузнецова, человека, который уже один раз разрушил мою жизнь.

Бентон закатил глаза. Все это превращалось в мыльную оперу.

– Поэтому Вы соврали следствию?

– Я не хотел, чтобы мой сын имел с ней что-то общее. Когда Андрей был маленьким, мы с женой построили хороший бизнес, моя жена ни в чем не нуждалась. Но тут Кузнецов старший запустил эти свои полупроводники на рынок, и они просто вышибли нашу продукцию. Потом он прикупил и нашу фирму и выгнал меня на улицу. Мы еле-еле рассчитались с долгами. Я смог оправится от этого, но жена… Она сидела на антидепрессантах. Знаете, что это такое, когда близкий человек сползает в бездну?

Шорин пытливо смотрел на следователя. Взгляд его голубых глаз не задерживался в глазах Бентона, только на переносице. Бентон знал этот трюк – так смотрят, когда не хотят встречаться взглядом, но хотят сымитировать впечатление зрительного контакта. Шорин все еще что-то не договаривал. Следователь терпеливо ждал.

– В общем, она закончила свои дни в психушке. Мой Андрей рос без матери. Знаю, Кузнецов не виноват в этом. Но бессознательно испытываю к нему ненависть. Да, вот так бывает. Не Вам меня судить.

– Да нет, что Вы, – выдохнул Бентон. – У каждого свой груз. Вы смогли выправить свое положение, построили новую империю. Это заслуживает уважения.

– Да, лампы не прокатили и мы обновили линейку, в ход пошли люминисцентные, а там покатилось: стеки, криптоновые, галогенки.. Смогли если не перекрыть кислород Кузнецову, то создать нормальную конкурентоспособную продукцию. Я хотел, чтобы Андрей тоже этим занимался, но не знаю, насколько он потянет.

– На кого учился Ваш сын?

– Пиарщик, абсолютно бесполезная профессия, на мой взгляд. SMM, там что-то такое… не вникал. Думаю, он поступил туда назло мне. Конфликт отцов и детей.

– Вот и зря, – подал голос Павел. Все это время, оправившись от шока появления Шорина, он делал вид, что непринужденно читает газету. – Профессии будущего, новые технологии, а не эти Ваши радиоприемники – скрижали отечественной техники.

– Извините его, – предусмотрительно вставил Бентон, видя, как раздуваются ноздри у предпринимателя. – Мы сами не можем с ним справиться, уже вызвали службу отлова.