– Вы очень смелый человек, раз говорите то, что думаете, – сказал Гаджи Рагим, уважительно подняв брови. – Человеческая природа противоречит такой искренности, впоследствии эволюционировав и выработав иммунитет недоверчивости. Я видел в своей жизни многих людей, говорящих не то и не о том. В памяти остались и такие, которые думали одно, говорили другое, а поступали совсем иначе. Я только теперь почувствовал, что вы не особо считаетесь с общественным мнением, каким бы правильным или ошибочным оно ни представлялось….
– Я всего лишь завершил ваши мысли, Гаджи, – скромно ответил Эрнан. – И один Бог знает, когда я начал жить без оглядки на общественное мнение, но и в противовес ему никогда не шёл. Под влиянием клерикализма усилилась роль религии в общественном сознании, но лишь в интересах господствующих классов, не считавшихся с набожностью народных масс. Мнение народа не обсуждалось в чиновничьих кругах и всегда подвергалось сомнениям. Религиозные чувства общества умело эксплуатируются правительством, на них спекулируют. С этой – то идеологической подачи и создаются в классово – антагонистическом обществе условия для возникновения новых философско – религиозных течений, сект, учреждений, разного рода экспериментаторских институтов.
– Да, пилюлю вы мою не подсластили, – Гаджи Рагим задумчиво и растерянно провёл рукой по щетине, слегка притронувшись к лицу. – Как вы считаете, может ли намеренное высвобождение общественных отношений от влияния религиозной идеологии, морали, догматов, суеверий и так далее привести к каким – либо последствиям, не затронув сильно устои государства?
– Не думаю, Гаджи. Секуляризация – это одна из нетипичных модных форм демократии, предоставленная для института религии, пусть и вызывающая раздражение обнаженностью плюрализма, вседозволенностью и неадекватным человеку поведением. Право выбора гражданину даётся всегда, допустим, не самим подконтрольным государством, но изначально предопределенное Всевышним.
– Мне одновременно и странно, и страшно слышать от вас такие слова, Эрнан. Странно потому, что вы говорите с определенным пониманием и распознаванием до мельчайших подробностей сути вещей, а страшно потому, что как бы не привёл этот свободный выбор человека к массовому атеизму. Человек склонен к необдуманным шагам, продиктованным спонтанным решением его внутреннего голоса, управляемого демоном, постоянно сбивающим его с пути. Необходима ли человеку такая форма демократии?
– Для человека очень важна такая предоставленная форма свободной воли, где он может или проявить себя, или опровергнуть. Или продолжить своё существование в развитии цивилизации, либо исчезнуть как древний архаичный вид.
Разумеется, человек определённо не знает и не понимает, что это с ним: Бог напутствовал его, или бес попутал. Он не может без обладания точными науками владеть своими ощущениями, быть подвластным себе, а также разграничить в области бессознательного, то есть неконтролируемого – светлое и тёмное. Вот в этом момент и дана человеку свобода воли, самопознания, самообучения, именно тот вид демократии, который ему и требуется через образование, чтобы сделать свой выбор, не иначе. Об этом говорили все великие просвещенные умы. Вспомните известное высказывание Мухаммада об учёных: «Наука учёного и есть его поклонение перед Всевышним и дорога в рай, если даже он не совершает намаз». Повторюсь в убеждении, что религия и наука общаются с человечеством на одном языке, используя лишь разные термины.
– Согласен с вами, но сомневаюсь вот в чём: не приведёт ли достаточное превалирование в человеческом разуме избытка научной информации к перевесу в отречённости от Бога? Мы не можем отрицать факт нерелигиозности, категорию неверующих, безверие, как предпосылку, приводящую к глобальному атеизму, даже при весьма высокой степени образования. И цифра эта постоянно меняется по каким – то своим сверхъестественным канонам. Примечательно, что люди, ещё вчера бывшие безбожниками, сегодня не покидают храмы, мечети, с неистовством одержимых молясь, а новая формация – это отступники, не признающие Бога, ещё в недавнем прошлом бывшие глубоко верующими людьми, замертво застывающими при совершении земного поклона (суджуд – шукр).
– Предвзятые человеческие воззрения, которыми он пользуется испокон веков, не меняются, как, в принципе, и сам он, а только видоизменяют его философское настроение, направление, состояние. Атеизм сам по себе не представляет никакой угрозы, он не состоит из правил, которыми обычно руководствуются адепты, двигаясь по Божьему пути, стараясь не наследить на нём.
Атеизм – это та же вера, но только в неверие, с более – менее безобидными, простодушными, миролюбивыми его последователями. Серьёзного предметного рассмотрения заслуживает, на мой взгляд, учение деизма, допускавшее Бога, как единого творца мира, и между тем Бога автономного, чужого для независимого человека. По деистическому воззрению после мироздания Господь не вмешивается в людские судьбы, предоставив человеку быть господином своей жизни, общественных явлений и мировых процессов. Последующие защитники деистического учения выбрали не Бога, а себя вершителями судеб. Марксизм – ленинизм раскритиковал подобное волеизъявление человека, доказав общественное развитие на основе объективных условий, делая при этом исключительную оговорку в историческом материализме – не отрицая волюнтаризм, но рассматривая его как явление производное, вторичное.
– Возможно, вы правы. Атеизм не страшен, но по каким – то неведомым мне чувствам я предполагал и теперь так думаю, что атеисты – это марионетки в руках тайных кукловодов, которые в действительности веруют в бытие Бога, но сознательно сбивают людей и направляют их по ложной идеологической дороге. Им – то хорошо известны неустойчивость, безмерность, податливость модным тенденциям и сиюминутные шаткие человеческие слабости и принципы. Что ещё нужно, чтобы запутать паству?! Мне неоднократно приходилось дискуссировать с атеистами, и знаете, к какому заключению я пришёл? Почти все они уверяли меня, что религии и Бог – понятия, придуманные сильными мира сего, чтобы запугивать человечество высшей божественной карой и неизбежным наказанием. Это промывание мозгов повторялось и повторялось веками. И меня с той поры осенило, и я задумался об обратном. Бог для них остаётся тайной, покрытой мраком. Бога от атеистов укрывали, как истинное Правосудие, представляя мировые религии как абсурдный человеческий вымысел в надежде на то, что человечество, которое погрязло в невежестве, разврате, жестокости, само приведёт себя к окончательному биоразложению и уничтожению.
– С этим не поспоришь, – понимающе кивнул Эрнан. – Человечество, верно, подводит себя к самоуничтожению. Больше нет нужды в кознях и ухищрениях дьявола. Он, молчаливо наблюдая за нами со стороны и слушая реквием (по нам), сладострастно потирает руки.
– Благо, находится ещё человек, поэтично иронизирующий на подобные темы в прозаической нашей реальности, – рассмеялся Гаджи Рагим, – а то с ума можно было бы сойти!
– Гаджи, – произнёс Эрнан голосом тайного провидца, в упор посмотрев на собеседника. – Пусть вас не удивит то, что я скажу: мир окончательно сошёл с ума с того дня, когда отрёкся от коммунистической системы. Человечество приближалось к заветной мечте, на земле восстановилась бы потерянная жизнь рая. Но лиходеи и моралисты, многоголосым хором изрыгая пропаганду антикоммунизма, изворотливо помешали осуществиться этой ненавистной им мечте. Главным человеконенавистникам были чужды непонятные их уму чувства – сострадание, сердобольность, доброжелательность. Поборники хаоса не только не считали себя причастными к торжеству справедливости, а напротив, подстрекали, усиливали торжество зла, безумия и всеобщей мировой вакханалии. И это отнюдь не дань былому и не предрассудок. Мы все, сторонники мира, не умаляя и не упрощая, воздаём признательность идеализму в его первозданной основе. Знаете, коммунизм, на мой взгляд, – это единственная социально – адаптированная система для счастливого проживания на земле, применяемая ко всем без исключения, не прибегая ни к какой изощрённой классификации. По сути, учение марксизма о коммунистическом обществе, как и вся прочая коммунистическая литература Маркса7, есть не что иное, как хорошо переписанная копия с Корана.
