Я уже говорил, что в интернате мы были одной большой семьей, но, как известно, в семье не обходится без урода. Был у нас в классе парень, звали его Гоша, которого недолюбливала вся школа, так как Георгий был стукачом и не скрывал этого. «Если со мной что-нибудь сделаете, я все расскажу.», открыто заявлял он. Наблюдал за всеми, где кто и как проводил время, если что-нибудь выходило за рамки правил, он тут же шел рассказывать. Как-то раз этот парнишка наябедничал, что мы выходили за территорию школы ночью, а это было строго на строго запрещено. Нас вызвали на ковер к директору, отчитали, пообещав позвонить родителям. После того, как нас отчитали, я побежал прямиком в спальный корпус. Забежав в нашу комнату, я сразу увидел это тщедушное создание, схватил его за грудки, с силой прижал к стене и слегка приподнял. Видимо от стресса у парня начался эпилептический припадок. Я его отпустил, он упал на бок и начал трястись, изо рта пошла пена. Свидетели всего этого действа побежали звать взрослых, прибежала медсестра и наш воспитатель. После их недолгих манипуляций он начал потихоньку приходить в себя. Позже меня не стали вызывать к директору, а сразу вызвали моих родителей в школу. Приехала не только моя мама, но и Гошин дядя, которому тот рассказал о случившемся. В то время, когда мама находилась в кабинете директора, я находился в спальне, сидел и ожидал вердикта. Я услышал шаги еще в середине коридора, шли два человека и, судя по частоте шагов, торопились. В нашей спальной стояло кроватей восемь, сама комната была просторная, я сидел на стуле в конце нее лицом к двери. В комнату зашел Гоша и за ним его дядя, мой одноклассник кивнул в мою сторону и сказал, «Это он!». Дядя был худощавый, пожилой, невысокого роста, одет во все черное, на плече у него висела старая черная сумка. Мужчина направился в мою сторону, расстегнул сумку и, пристально смотря на меня, достал ремень. Он принес в сумке ремень специально для того, чтобы выпороть меня! Я, конечно, не ожидал такого исхода событий, но вовремя среагировал. Я вскочил со стула так быстро, что он упал на пол, запрыгнул на кровать и стал ждать, когда этот ненормальный подойдет ближе. Мне приходилось терпеть «воспитательные работы» от отца или мамы, но постороннему человеку я не собирался позволять провести надо мной акт возмездия. Тоже мне, воспитатель нашелся. В тот момент, когда он был в метрах десяти от меня, я начал маневрировать между кроватями и, перепрыгивая их, пытался добраться до выхода. Этот дядя не мог угнаться за мной, я увеличивал дистанцию, между нами, но при входе стоял Георгий. Я понимал, что долго так бегать по кругу комнаты не получиться и этот Раскольников меня высечет, как Сидорову козу, а может быть и съест, непременно поделившись, со своим племянником. «Эх, если бы мне попалась под руку какая-нибудь палка, тогда мы были бы почти на равных и можно было бы потягаться с этим мужиком силушкой. Тогда, если бы я и получил от него люлей, было бы не так обидно. Кто еще получил бы не известно.», думал я, обшаривая комнату взглядом в поиске хоть какого-нибудь подходящего оружия. Ну это я тогда так думал. Совершенно очевидно, что я, малолетний ребенок, моментально схлопотал бы по шее от взрослого мужика. Уличив момент, и, схватив стул, я зашвырнул его в Гошу, но тот увернулся и дверной проем был все еще прегражден. Мужик с армейским ремнем наперевес ходил за мной по комнате, матерясь на все лады и обещая, что убьет меня. Сердце в груди колотилось с бешеной скоростью и грозилось вот-вот выпрыгнуть наружу. Видано ли дело, совершенно незнакомый мужик собирается меня забить до смерти армейским ремнем…почти таким же, как у отца, которым он меня и воспитывал. Преследователь именно ходил или из-за возраста, или просто понимал, что деваться мне некуда и нужна лишь одна моя оплошность. Я начинал думать, перепрыгивая с кровати на кровать, что мне конец, но вскоре понял одну вещь, «Гоша же неженка!». Разорвав дистанцию до максимума между собой и линчевателем, я со всего разбега, не останавливаясь, просто прыгнул на Гошу. Гоша рухнул на пол, завопив от боли…или от понимания, что я ушел от их самосуда, я упал следом за ним, но сразу же вскочил и побежал по коридору, понимая, что на свободе. «Теперь пусть этот дед хоть обмашется своим вшивым ремешком!», радостно думал я, выбежав на улицу. Вечером, войдя в комнату, я увидел стукача, который стоял в середине помещения. Он стоял и смотрел на проем входной двери, явно ожидая моего появления. Я вошел, наши взгляды встретились. Он, видимо, пытался понять по выражению моего лица, стоит ли ему бояться возмездия за проделанное днем. А я просто перестал его замечать, его для меня не существовало. Эпилептический припадок, случившийся у Георгия, не был моей целью, никто из учащихся не был в курсе, что у него есть такая предрасположенность. Если бы я знал, что такое может случиться, я не стал бы применять к нему силу. Последнее дело – обидеть больного, слабого, того, кто не в состоянии дать отпор. А оправдания типа «Они же дети.» говорят такие же моральные уроды, как и те, чьи действия и пытаются таким образом оправдать. Будь на его месте другой, скажем так, более здоровый человек, я бы отомстил, но побить или унизить больного человека я не мог. Я прошел мимо него к своей кровати, чувствуя на себе его пристальный взгляд, он боялся. Со временем в школе все прознали о его недуге. Совсем «отбитые» ребята еще сильнее начали над ним насмехаться, другие, наоборот заступались за него. Не знаю почему, но после этого случая Гоша перестал ябедничать, а на следующий год его забрали из школы. В итоге за то, что я сделал с Гошей, меня хотели отстранить от учебы на две недели, но мама уговорила директора не делать этого. Ведь дома смотреть за мной было некому. Родители работали целыми днями, и мама не горела желанием нянчиться со мной на работе. А отца вообще в городе не было, он снова уехал на очередную стройку. Войдя в положение, директор, так сказать, дал мне условный срок до первого замечания, после которого, по словам мамы, меня могли вообще отчислить. Я, конечно, не проводил никаких исследований на эту тему, но сдается мне, что из таких вот персонажей, как Георгий и вырастают лизоблюды, подлизы, льстецы…в общем нехорошие личности, которые способны предать за предложенный им лакомый кусочек. «Ласковый теленок двух маток сосет.» – это поговорка служит лозунгом для «Георгиев» всей планеты. Если честно, меня тошнит от этой поговорки и от людей, которые придерживаются ее смысла. Само собой, это дело каждого, что думать, как жить, кого и в какое место целовать. Просто я не горю желанием идти на контакт с подобными людьми.

В школе, время от времени, между учащимися, конечно, возникали конфликты. Но то между собой, а вот другим обижать членов нашей семьи мы не позволяли. Однажды вечером ребята из младших классов прибежали в спальный корпус и рассказали, что у метро их остановила какая-то компания гопников. «Из интерната?», спросили они. После того, как наши ребята подтвердили домыслы напавших, их избили и вывернули все карманы. «Чтобы мы вас здесь больше не видели.», сказала компания. Эти подонки думали, раз человек из интерната, значит и заступиться за него некому. Они ошибались. Молва прошла по всему спальному корпусу. Все стали собираться. Было уже поздно, темно, наступало время отбоя, но нас это не остановило. Кто-то взял черенок от швабры, кто-то нашел отрезок железной водопроводной трубы. Лично я отломал ножку от стула, взял молоток и гвозди и смастерил из них самодельную палицу. Кстати, молоток тоже кто-то взял, как оружие. Вооружившись, мы пошли всей толпой к метро. Воспитатели, увидев наше шествие, незамедлительно сообщили директору, который на тот момент уже находился дома. Директор, в свою очередь, сообщил в милицию, что в сторону метро направляется толпа подростков, вооруженных подручными средствами…ну это опять-таки моя догадка, я просто не знаю, откуда милиция узнала про нас. Нас было человек двадцать, наверное. Подходя к метро, мы увидели человек десять милиционеров, которые на удивление оперативно отреагировали и стояли на подступах к станции метро, высматривая кого-то…может и не нас, но рисковать мы не стали. Вся наша ватага решила не иметь дел с людьми в погонах, и мы подумали, что будет лучше вернуться обратно к школе. Подходя ко входу в спальный корпус, мы увидели силуэт человека на фоне дверного проема. Это был сам директор, который лично заносил в список всех, кто возвращался. Спрятавшись в кустах, я с несколькими ребятами решили подождать, пока он уйдет. Прождав какое-то время, мы поняли, что он не собирается сдаваться, пока не изловит всех. Пришлось обойти здание с другой стороны, куда, на первом этаже, выходили окна кухни, которые были защищены решеткой. Наша спальная комната располагалась на втором этаже, сразу над ней, а рядом с комнатой находился балкон. Я залез по решетке, схватился за низ перил балкона, подтянулся и оказался на балконе второго этажа. Дальше я привлек внимание ребят, которые находились внутри здания, они открыли мне окно, и я влез внутрь. Этим путем потом пользовались многие, чтобы без разрешения уходить за территорию школы по ночам. В итоге, в тот вечер мы не смогли отомстить за своих ребят, но это нас только сильнее сплотило. А через пару дней старшеклассники всем рассказывали, как они наказали-таки обидчиков своих младших братьев. Чему я был очень рад. Учебные заведения всегда привлекали всякого рода ненормальных людей и наш интернат не был исключением. Мы об этом узнали, когда на территории школы стал появляться эксгибиционист. Нам рассказали девчонки из параллельного класса, что он стоял в плаще рядом с дорожкой, ведущей к главному входу школы. Когда девочки выходили из здания, он распахнул свой плащ и продемонстрировал все то, чем наградила его природа. Испугавшись, школьницы сорвались с места и побежали в спальный корпус. Интересно то, что они рассказали сначала воспитательнице, но та никак не отреагировала, они решили поделиться впечатлениями с нами. «Фиг знает, что у него там на уме.», сказали они. У меня и еще у некоторых ребят осталось «вооружение» с похода к метро. Взяв «инструменты воспитания», мы прошлись сначала по территории интерната. Конечно, никого мы не нашли, ему много не нужно было – потрясти да убежать…я так думаю. На следующий день случай повторился, но на этот раз, не обнаружив его на территории, мы решили прочесать близлежащие улицы. Мы его нашли. Сначала мы спокойно шли за ним, не привлекая внимания. Ну на столько, на сколько может не привлекать внимание толпа малолеток с агрессивным настроем. Он заметил нас, когда наша компания сократила дистанцию, между нами, до пары метров. Девчонки его признали, но мы не успели отреагировать, реакция у извращенца была хорошая, наверное, не первый раз убегал от наказания, он сорвался с места, как профессиональный спринтер. Мы погнались за ним, этот мистер висюлькин должен был ответить за свои извращенные поступки. Погоня проходила через дворы затем мы выбежали на проспект, после чего пересекли дорогу. Прохожие шарахались в стороны, видя, как на них несется вооруженная палками толпа. Он сумел-таки убежать от нас, но больше на территории интерната не появлялся. Хоть мы и считали интернат большой семьей, но, как я уже говорил, время от времени в ней появлялись нежелательные персонажи. У нас в старших классах учились два брата, им оставалось год или полтора до окончания. Но за плохое поведение их решили исключить, не дав даже закончить учебный год. Они нарушали вообще все правила учебного заведения. Ребята, которые курили, делали это в туалетах или на улице. Эти двое делали это в школьном коридоре, не скрывая пили пиво на уроках, избивали младшие классы, грубили учителям и даже директору. В итоге они получили то, что заслуживали. «Вы пожалеете об этом!», кричали они, уходя из школы. Никто тогда не воспринял их угрозы всерьез, но спустя неделю в спальном корпусе стали происходить странные вещи. Началось все с того, что ночью к нам пришла ночная дежурная, не именно к нашему классу, а просто к тем, кто мог хоть как-то помочь ей. После того, как посреди ночи в закрытые двери кто-то начал ломиться, она решила позвонить в милицию, но, приложив трубку к уху, не услышала гудка. Хотя до того момента аппарат работал исправно. Я это знаю, так как учащиеся могли по вечерам пользоваться этим телефоном, чтобы позвонить родным домой или девушке, или еще по каким делам. Все окна на первых этажах были защищены решетками и это хоть как-то успокаивало нас. Первое окно разбилось на первом этаже в кабинете логопеда, спустя несколько секунд разбилось где-то у входа, следующее – в столовой. Мы решили караулить до утра. Нас много, обороняться есть чем, осталось с предыдущих приключений. Понимая, что нападавшие могут забраться на второй этаж по решеткам, мы разделились на несколько групп. Самая незначительная – человек десять были на первом этаже с дежурной. Там окна были защищены, так что десятка ребят хватало, они были просто на всякий случай, поддержать напуганную женщину. Все сконцентрировались на втором этаже. Мы понимали, что дежурить придется всю ночь, поэтому часть нас пошла спать, а часть осталась в карауле. Включив везде свет, мы ходили из комнаты в комнату по пять человек. К счастью, ночь прошла без нападений. Наступило утро, я так и не ложился. Во-первых, заснуть все равно не смог бы, во-вторых, подумал, что могу пропустить все самое интересное. Дежурная нам потом рассказала, как она утром первым делом пошла в школьный корпус, оттуда позвонила в милицию и директору домой. Когда милиция приехала, директор уже был на месте и осматривал нанесенный ущерб. Блюстители закона начали допрашивать дежурную, но делали это так, как будто это она во всем виновата, как говориться, с пристрастием. Да, может никто нападать на нас и не собирался, но ее перепугали так, что пожилой женщине пришлось обратиться за помощью к детям. А сотрудники милиции просто не хотели браться за это дело, как мне кажется. В общем облили бедную женщину помоями с ног до головы, обвинив ее во всех бедах, можно подумать, это она разбила окна и вывела из строя телефон. Если эти выродки хотели нас просто напугать, то, скажем честно, у них это хорошо получилось. Во всяком случае, они напугали бедную женщину, а она, в свою очередь, нас.