- Что разнылся, как старая бабка, - оборвал разбойник, присаживаясь к костру, - Наберешь, как и мы, камешков и уедешь подальше от этих мест. С такими богатствами ты везде будешь обласкан и обогрет. Только не вздумай юлить или сбежать. Поймаю – ноги повыдергаю и отдам на растерзание Ноксу. Его хлебом не корми, дай кого-нибудь замучить. Ума то у него с воробьиный нос, зато силищей наделён с лихвой.
- Верно, когда ваш Бог раздавал ум, Нокс стоял в очереди последний, - заметил гном, всыпая соль в закипевшую воду ложкой с продолговатой ручкой.
- А он в неё и не вставал, - прыснул смехом развеселившийся разбойник, - Встал туда - где очередь была короче. А вообще-то он разбойник ядреный, может троих одним ударом уложить. Особливо он гномов мучить обожает. Пока руки-ноги не открутит – не успокоится.
Хендопимс весь сжался в комок, заметно погрустнев после слов рябого, и отрешённо упёрся взглядом в костёр, потрескивавший угольками.
- Не горюй, недоросток. Это я тебе для острастки брякнул, - Рамси пододвинулся поближе к гному и хлопнул его плечу, - Будешь вести себя хорошо и приведёшь к сокровищам – останешься целым и невредимым. Спой лучше какую-нибудь гномью песенку. Я слышал вы мастаки сочинять всякие непристойности.
Хендопимс ухмыльнулся, выправил спину и после минуты раздумий затянул:
Пошли раз три охотника
В лес гномиков ловить
Капканы понаставили
Поставили силки.
Под утро им попался гном,
Здоровый с бородой,
И как не извивался он,
Но выбраться не мог.
Пытали люди гномика
Три ночи и три дня.
Хотели знать - где клад искать
Да только это зря.
Молчал тот гном, терпел он всё
Но тайну не открыл
А как охотники уснули
Им головы срубил.
Большим огромным топором
Оставил без голов
Забрал мечи их и коней
И тут же был таков.
Допев последний куплет, Хендопимс звонко хлопнул в ладоши и радостно рассмеялся. Рамси, насторожившись текста песни, потянулся к кинжалу и спрятал его за пазухой от греха подальше. Разбойник хорошо представлял, себе как хитры, коварны и ловки горные жители. С ними всегда нужно держать ухо востро. Малейшее расслабление и пленник в лучшем случае сделает ноги, а в худшем оставит лежать их бездыханные тела под звёздным небом.
Гном мельком заметил боязливый жест Рамси и настороженное выражение его лица, но поостерегся ёрничать, дабы пуще не разозлить разбойника. Взяв мешочек с пшенкой, Хендопимс попробовал ложкой уху на готовность и всыпал крупу в кипящую воду.
- Осталось подождать еще чуть-чуть, и мы отведаем замечательной ухи, - гном взглянул на насторожившегося разбойника и огляделся по сторонам, - Тихо здесь. Если что и случится, то никто и не услышит.
- Ты это о чём? – боязливо поинтересовался рябой, косясь на гнома, - Учти с нами твои фокусы не пройдут. Я спать не собираюсь. Так что до восхода солнца составлю тебе компанию.
- Вот и замечательно, - отозвался Хендопимс, вытаскивая из костра горящую ветку и окуная ее в уху, - Так будет вкуснее. Добавлю чуточку приправ и уха будет готова.
Гном потянулся к своей сумке, но его руку тут же перехватил разбойник.
- Приправ не надо, - категорично заявил Рамси, - Чёрт знает - что вы туда насовали. Усну после твоих трав, а проснусь на том свете без головы.
- Как знаешь. Моё дело предложить, - гном втянул носом аромат приготовленного блюда и облизнулся, - Тогда тащи тарелки и ложки. Уха готова.
Разбойник встал и, направившись к кулю, перешагивал полубоком, не отрывая взгляда от беззаботного пленника, которого казалось нахождение в плену нисколько не тяготило. Получив глубокие тарелки, гном наполнил их дополна ухой, благоухающую дивным ароматом сносной еды, и принялся с причмокиванием поедать. Рамси долго разглядывал и обнюхивал налитое блюдо, предполагая подвох со стороны гнома. Убедившись, что уха представляет собой лишь похлебку из воды, рыбы и пшенки, причём недурного вида, рябой принялся черпать ложкой кулинарное творение горного жителя.
- Довольно неплохо, - выхлебав тарелку, заметил Рамси и потянулся за добавкой.
Гном благодарственно кивнул в ответ на первые добрые слова в свой адрес, прозвучавшие из уст рябого. Выкушав по две тарелки сытной ухи, разбойник и его пленник завели разговор под ночное стрекотание сверчков.
- Рамси, а с чего ты решил, что гномье богатство принесет тебе счастье? Не зря говорят: всё украденное у гномов проклято.
- Ты мне байки только не сочиняй. Я и без ваших камешков проклят с самого рождения, - подкинув веток в затухающий костер, огрызнулся рябой и накинул прохудившийся в нескольких местах тулупчик, - Рождённый в нищей семье, выживший назло всем, я хоть с драгоценностями почувствую себя настоящим человеком.
- Странно. Я считал - настоящие люди трудятся всю свою жизнь, чтобы создать семью, расти детей, строить дома.
- Смешно. Гном мне рассказывает о настоящих людях, - Рамси злобно ухмыльнулся, - Да что ты знаешь о них? Это куча тупых, вонючих и никчёмных созданий, каждый из которых считает себя пупом земли. А по факту все они погрязли в своём житейском болоте, состоящем из злобы, зависти, сплетен и интриг. Отправившись на тот свет, их горько оплакивает сброд, называемый родственниками, которые горюют не по причине упокоения, а потому что потеряли кормильца, у которого всю жизнь сидели на шее, свесив ножки. Только такая жизнь не по мне. Я за гроши не собираюсь спину гнуть целыми днями. Это дело для дураков верящих, что они попадут прямиком в рай за то, что горбатились всю свою жизнь. Мне рай нужен не на небесах, а здесь и сейчас. Я ждал этого шанса всю жизнь и его не упущу.
- Ты так говоришь, будто знаешь - как это зарабатывать своим трудом?
- А то. Мой папаша с детства приучал меня ко всяким ремёслам. Да всё без толку. День, два работы и мне становилось понятно, что и кузнец, мельник, крестьянин и остальное отребье смогут разбогатеть только в трех случаях. Если выгодно женятся на девке с богатым приданным, пришьют кого-нибудь богатенького и заберут его деньжата или украдут что-нибудь стоящее. Ни одного разбогатевшего тяжким трудом я не встречал за всю свою жизнь. Это только в церковных книжках можно вычитать о таких счастливчиках. Зачем же тогда батрачить до самой смерти, смекнул я, когда можно разбогатеть намного проще. Вот с тех пор я и стал промышлять разбойным ремеслом.
- А родители как отнеслись к этому? – участливо поинтересовался гном.
- Батя конечно меня лупил. По-чёрному дубасил, - хмыкнул рябой, потирая бок, - Только я не стал ждать, когда он меня до смерти забьёт и сбежал из дома. Мне даже так сподручней было – меньше опасности попасться. Потом вот с этим дурачком встретился. Тут уж мы по крупному начали грабить. Торговые обозы, мелкие деревушки, а то и сборщиков податей.
- Графы и лорды верно были не в восторге от ваших безобразий?
- Плевать я хотел на этих раздутых от собственной важности индюков, - Рамси широко улыбнулся, обнажив рот наполовину лишённый зубов, - Я их всю жизнь ненавижу, сильно ненавижу. Когда мы грабим с Ноксом, то никого не убиваем, кроме благородных. К ним у меня особые счёты. Видел бы ты как, они цепляются за свою жизнь, валяются в ногах, просят пощады. Никакой прежней надменности и пренебрежения, только жуткий страх.
- Ты завидуешь их богатству?
- Скорее происхождению. Меня бесит, что кто-то с рождения купается в роскоши и комфорте, а другие вынуждены прозябать в нищете, считая каждую крошку.
- Но так устроен мир. Всегда были бедные и богатые. Каждому своё.
- Значит мир неправильно устроен. Должно быть разделение на болванов и умников. Я считаю: коль ты родился дураком, то и тяни свою лямку в нищете. А умные люди всегда пробьются и станут богатеями. Когда я вижу какого-нибудь напыщенного сынка, у которого богатенький папаша, и при этом он глуп как пробка - меня всего разрывает от злости из-за творящейся несправедливости.
