Отдавшись полностью рабочим делам, Григорий и не заметил, как время подкралось к пяти часам вечера. Будильник, предусмотрительно поставленный им, чтобы часа времени хватило добраться до электрички, издал пиликающий сигнал. Спохватившийся Григорий кинул взгляд вниз на строительную площадку и увидел въезжающий через ворота цементовоз.

- Гриша, - в рации раздался скрипучий голос прораба, - убери балки, а то машина не проедет.

- Семёныч, куда я их уберу? – торопливо ответил Григорий, переживая что может не успеть на электричку, - На площадке ни одного свободного места. Тем более я предупреждал – сегодня до пяти.

- Помню, Гриша, - раздосадовано сказал прораб, - У тебя займет это от силы пять минут. Закинь их наверх, чтобы внизу не мешались. А после выходных разберёмся.

- Ладно. Цепляйте. Только по-шустрому, - Григорий повернул стрелу и опустил крюк, с висевшими на нём тросами, к балкам. Подскочившие работяги мигом закинули тросы под балки и отбежали в стороны.

- Вира, - хрипнула рация. Григорий дёрнул рычаг и крюк с грузом медленно пополз вверх.

- Мишань, - выглядывая в форточку, выкрикнул Григорий, каменщику, выкладывающему стену на верхнем этаже, - Велено вам балки поднять. Куда их положить, чтобы не мешали?

Мишка, обвёдя взглядом этаж, весь заставленный поддонами с кирпичами, махнул рукой на дальнюю стену.

- Дядя Гриша. Туда закинь. Мы той стеной займёмся после выходных.

- Там всё занято вашими кирпичами. На них сверху что ли?

- Клади прямо на поддоны, - Мишка соглашаясь кивнул, - Балки не тяжелые. Ничего с ними за выходные не случится. Только на крайние поддоны клади. Нам остальные могут пригодиться.

- Лады, тросы не забудьте мне освободить.

Опустив балки на крайний ряд поддонов с кирпичами и дождавшись пока каменщики вытащили из под балок тросы, Григорий отогнал кран на стояночное место, обесточил его и, закрыв кабину, спустился вниз. Не забыв поставить башмаки под колёса и еще раз прикинув всё ли он сделал, он со спокойной душой отправился в раздевалку. Через десять минут, переодевшись в парадно-выходную рубашку и брюки, Григорий махнул своей бригаде на прощание и поспешил на вокзал.

Мишка с Колькой провозились с кладкой стены, пока солнце не стало опускаться за горизонт.

- Хватит Мишань, пошли уже домой, - разведя руки в стороны, измождённо пробормотал Колька, - Руки от усталости уже сводит. Завтра доделаем.

- В принципе, осталось немного, - оглядев плоды своего труда, с удовлетворением отметил Мишка, - С утра со свежими силами за час управимся. Пошли переодеваться. Сумку с инструментами не забудь забрать. А то здесь быстро ей ноги приделают.

- Куда ты её закинул?

- Чтоб под ногами не болталась, я её на дальнюю стену отнёс. Вон там – за поддонами под балками.

Колька, медленно перебирая ногами, пробрался между плотно стоящими поддонами к дальней стене, поднырнул под балки и вытащил сумку.

- Ну, ты скоро там? – нетерпеливо крикнул Мишка, потирая разъеденные цементом руки.

- Да иду уже, - откликнулся Колька, обернувшись на крик, наступил на пол, заляпанный пролившимся строительным раствором и, не удержав равновесие, завалился назад спиной. Бухнувшись всем телом на стоящие позади балки, он столкнул их с поддонов. Двутавры со протяжным свистом ухнули вниз.

Идя домой с испорченным настроением, Арсений обдумывал целесообразность завтрашнего визита храма. Если всё так обернулось со шкафом, какая есть гарантия что его раскаяние перед Богом в силах будет изменить проклятие. Глупость взбрела ему в голову, а Эльвира вместо того, чтобы как-то его успокоить и обнадёжить, своими рассказами вгоняет в еще большие переживания. Это она своей болтовней про веру и Бога надоумила пойти в церковь – внезапно озлобившись на подружку, подумал Арсений. Смысл просить прощения у Бога, который ожесточился на ребят и, по всей видимости, не собирается никого щадить. Сколько угодно можно осторожничать, стоять перед иконами, плакать навзрыд, а от судьбы не уйдешь. Пять погибших ребят тому доказательство. Человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чём фокус! Осознание неизбежности ранней смерти настолько поглотило мысли Арсения, что он, задумавшись и не обратив внимания на красный свет, чуть не выскочил на проезжую часть под мчащиеся машины. Эй, парень не киснуть – воззвал он к своему рассудку – будет крайне глупо погибнуть под колесами автомобиля, размышляя о всевышнем провидении. Соберись нытик, осторожность и предусмотрительность защитят тебя от любой неприятности.

Проходя мимо строящегося торгового центра, Арсений прижался к краю узкого тротуара, пропуская едущую навстречу женщину с коляской, и услышал странный свист, раздающий сверху. Спустя мгновения рухнувшие масса из стальных брусьев обрушилась всем скопом на его голову. Арсений, не успев сообразить: откуда явилась его смерть, почувствовал резкий сильный удар балки, проломившей череп, и, свалившись на тротуар, затих, заваленный тонной стали. Разлетевшаяся во все стороны кровь, смешанная с ошметками мозга из пробитой головы, обрызгала очевидцев ужасной гибели. Женщина истерично закричала, захлёбываясь от слёз и леденящего ужаса. Старичок, идущий позади Арсения и чудом не попавший под завал, утёр рукой обляпанное молочно-алой кашей лицо, вдохнул кисло-сладкий запах крови и тут же, лишившись чувств, грохнулся на асфальт.

Глава двадцать седьмая.

-Эля, Эля, ты меня слышишь? – сквозь туманную пелену до Эльвиры донесся голос матери и она приоткрыла глаза. Анастасия Викторовна сбрызнула водой на лицо дочки и слегка потрепала её по щекам, - Эля, очнись доченька.

Приходя в себя и похлопав глазами, девушка разглядела силуэты родных и попыталась приподняться с дивана.

- Ты куда собралась? Полежи спокойно, - строго произнесла бабушка, поднося к губам Эльвиры стакан с каплями валерьянки разбавленными водой, - Попей и успокойся.

- Это был Арсик? – судорожно отхлебывая из стакана, дрожащим голосом спросила Эльвира.

- Да, Эля, - склонив голову и пряча глаза, прошептала мама, - Арсений погиб.

Эльвира почувствовала, как её голова наполняется невыносимой болью. Арсик, милый, добрый Арсик. Его лицо исполненное страданием и удивлением от быстрой смерти проплыло перед её взором. Я и тебя не смогла защитить. Прости меня, Арсик. Эльвира жалобно завыла и закрутилась волчком не в силах сдержать разрывающие сердце отчаяние и боль утраты. Мама бросилась к ней, крепко прижалась к себе и расплакалась.

- Поплачь, Элечка, - сквозь плач, прошептала она, - Поплачь, так будет легче.

Эльвира затихла в объятиях матери. В доме повисла тягостная тишина. Никто из родных не находил слов, которые могли бы облегчить душевные страдания девушки. Ощущая материнское тепло, Эльвира тихо всхлипнула и вскоре задремала.

- Что будем делать с Элей? – дождавшись, когда дочка крепко уснула, спросила мама, - Мне страшно оставлять её завтра одну.

- Не одну, а с нами, - недовольно буркнула Ирина Вячеславовна, - Или мы по-твоему мы с ней справимся?

- Да причём тут справимся, - устало вымолвила Анастасия Викторовна, потерев лоб, - Вы же видите в каком она состоянии. На работе аврал. Даже не знаю, что сказать руководителю, чтобы взять один выходной.

- У меня партнеры с Германии приезжают, - сообщил папа, разводя в стороны руками, - Я никак не могу отпроситься.

- Идите на работу и не переживайте, - смахнув выступившие слёзы платком, обнадежила Екатерина Михайловна, - мы Элечку одну не оставим. Будет у нас под постоянным присмотром.

- Время позднее. Ступайте спать, а я с Элечкой посижу, - выпроваживая родных из комнаты, приговаривала Ирина Вячеславовна, - Ежели что, сразу кликну. Идите, идите уже.

Оставшись в комнате наедине со спящей внучкой, прабабушка накрыла Элю теплым пледом, села у нее в ногах и сильно призадумалась. Поначалу посчитав рассказ Эльвиры подростковой фантазией, Ирина Вячеславовна после скачущего шкафа и смерти Арсения поняла всю серьёзность и опасность происходящего. Правнучка нуждалась в защите, которую она при всём желании не могла ей обеспечить. Надо срочно найти ведунью, могущую поставить такие защитные барьеры, чтобы никому ни на земле, ни на небе не удалось. Положив руку на выглядывающую из-под пледа ножку внучки, Ирина Вячеславовна закрыла глаза и задремала.