— Нет, этот был намного выше.

— Возможно, вам лишь показалась. А возвращаясь к картине, — Озборн вновь указал на холст, — поговаривают, что художник умер задолго до написания этой картины. И что, именно его ученик продолжил дело учителя.

В коридоре вновь показалась высокая фигура, что вышла в той самой комнате, волоча за собой высокую багетную раму, в которой была картина. Через несколько секунд она вновь скрылась.

— Вот сейчас, — испуганно выдал Клиффорд, — вы видели?

— Мы ничего не видели, мистер Голдман, — спокойно проговорил Чендлер, — говорят, что умершего художника всегда видят где-то рядом с картиной, в виде призрака.

— Призрака?

— Не стоит воспринимать это всерьёз, это лишь байки. Но благодаря ним, картины раскупают очень хорошо. Люди любят такое.

Двое братьев и мужчина спустились на первый этаж и прошли до двери выхода.

— Были очень рады с вами познакомиться, мистер Голдман, — проговорил Озборн и пожал руку мужчине.

— Не меньше чем я, — улыбнувшись, протянул Клиффорд.

— Вы подумайте, мы надеемся увидеть вас на нашем аукционе, — сказал Чендлер, аккуратно пристраиваясь рядом со своим названным братом.

— Вы меня очень заинтересовали, молодые люди, — проговорил Голдман, поправляя платок в кармане своего пальто, — искусство сейчас звучит очень интересно.

========== Глава 9 ==========

Два года назад

Эдмунд нервно пытался заправить волосы за уши, но они были слишком короткими, поэтому каштановые пряди вновь вылетали из длинных тонких пальцев молодого человека и возвращались в исходное положение. Отказавшись от чёлки, Кроуфорд принялся переминать всё в тех же пальцах старенькую лямку портфельчика. По правую сторону коридор освещали высокие окна, что открывали вид на прекрасный Нью-Йорк. Эдмунд на секунду остановился, вдохнул горячий воздух перед собой, а затем продолжил путь до деканата.

Нью-Йоркская Академия искусств — это то место, что каждую ночь приходило в мечтах к Кроуфорду. Он каждый божий день бежал в кровать, надеясь вновь увидеть то место, что он так лелеял и боготворил. Оно, как божее явление, было выше всех его мечт. И вот, став совершеннолетним и окончив школу в Лондоне, Эдмунд с таким трудом проходит отбор для поступление в место из своих грёз. Сколько было пролито слёз просто не счесть. А всё лишь для того, чтобы гордо называть себя студентом Академии искусств. Талант будет потрачен не зря, и через время Кроуфорд прославит себя и свою страну, как один из самых талантливых художников современности.

Днём ранее Эдмунда пригласили явиться в деканат незамедлительно, что очень сильно насторожило и испугало молодого человека. Его бабушка с дедушкой отдавали последние деньги, чтобы их драгоценный и очень талантливый внук мог учиться в лучшем учебном заведении всей Америки. И, когда молодой человек закончит учёбу, он отдаст всё до последнего фунта стерлингов. Он вернёт все деньги, в которые было вложено столько усилий.

Появившись в просторном кабинете, Эдмунд не успел ничего сделать, как ему вручили бумагу и выставили за дверь. В бумаге было написано, что молодой человек не допускается до сессии в случае с не достижением нужного уровня, для того, чтобы продолжать обучение в Нью-йоркской Академии искусств. Его просят забрать все документы и освободить учебное и платное место, а также сдать в кабинете на третьем этаже свою идентификационную карту студента этого учебного заведения. Кроуфорд пробегается глазами по бумаге и удивлённо отводит их в сторону. «Это однозначно какая-то ошибка», — первое, что приходит в голову к молодому человеку, как он видит в коридоре мистера Райта, ректора Академии искусств, рядом с которым мельтешит мистер Кларк, заведующий кафедры монументального искусства. Как раз та самая кафедра, на которой и обучался наш англичанин.

— Мистер Кларк, — только и успевает проговорить Эдмунд, как мужчина поднимает на него свои глаза и озадаченно выдыхает.

— Кроуфорд, вам должны были выдать бумагу на отчисление. Вы её получили?

— Да, мистер Кларк, но я не понимаю…

— Что вы не понимаете? Здесь же всё черным по белому написано, — мужчина выхватывает бумагу из рук молодого человека и крутит ею перед испуганным лицом ничего непонимающего Эдмунда, — нашей Академии нужны таланты, коим вы не являетесь, Кроуфорд. Посредственность, как вы, мы сможем найти и на улице, — после этих слов двое мужчин скрываются в высоких дверях деканата, а Эдмунд, простояв ещё пять минут в подвешенном состоянии посреди коридора, будто бы на ватных ногах, покидает здание Академии искусств, место из детских грёз молодого человека, что в секунду превратилось в ночной кошмар.

Настоящее время

Кроуфорд берёт в свою руку бумагу на отчисление, чернила на которой уже выцвели и частично исчезли. Молодой человек вновь пробегается по ней глазами и откладывает в сторону, после чего туго завязывает грязный от красок фартук вокруг своей талии.

В дверь, за которой скрывалась целая мастерская, постучали, и в проходе показалась высокая фигура Барлоу, что заглянул внутрь.

— Твой ужин, — бросает молодой человек и ставит алюминиевый поднос на ближайший к нему столик.

Кроуфорд отвлекается от холста на голос и поворачивается на фигуру Джейкоба, что пробежался глазами по небольшой комнате, что уже была набита картинами, которые Эдмунд писал в кротчайшие сроки.

— Ты не устал? — поинтересовался Барлоу, когда Эдмунд подошёл к подносу и сделал глоток горячего чая.

— Нет, — тихо бросил Кроуфорд и продолжил трапезничать.

— Сколько уже готово? — продолжал спрашивать Джейкоб, так много он с этим чудаковатым парнем раньше не общался, а пока Эдмунд падок на ответы, это, несомненно, хорошо для Барлоу. Он волновался с самого первого дня, потому что был не уверен в словах этого молодого мальчика. Как можно верить словам, что тот сможет сделать неотличимые от оригинала копии? Кто это сказал? Эдмунд лишь убедил, а они все поверили. А эта часть, является самой важной в этой афере. Но смотря, на то, что сейчас стоит в комнате, Барлоу больше не нужно переживать. В этом мальчике явно больше таланта, чем он сам говорит о себе.

— Это половина. Осталось столько же.

— У нас осталась неделя до аукциона, — проговорил Барлоу и сразу же покинул компанию Кроуфорда.

Спустившись вниз на первый этаж, Барлоу подходит к двум фигурам, это были Габриель и Чендлер, что уже собирались. Накинув на себя чёрное пальто, Озборн развернулся к Джейкобу.

— Гудвин уже там? — бросил Габриель приглаживая кудрявые волосы под шляпой.

— Всё, как нам и надо, — ответил Барлоу и пробежался глазами по нарядным фигурам молодых людей. На обоих были костюмы, что выглядели очень дорого и презентабельно, как и подобает братьям Браун.

***

— Никому не секрет, что Гарри Бейкер любит зависать в лучшем казино Нью-Йорка «Gold Casino & Hotel», — проговорил Гудвин и бросил брошюру на стол, за которым сидели остальные ребята.

— Гарри Бейкер? Тот Бейкер, что занимается недвижимостью в Нью-Йорке? — поинтересовался Барлоу, не заинтересованно пробегаясь глазами по брошюре казино.

— Бруклин, Манхетон, почти всё в его владениях, — продолжил Английский бульдог.

— И так что же такой влиятельный человек, как Бейкер, забыл в казино?

— Всем в Америке известно, что Бейкер не может жить без азартных игр. Покер, крэпс, блэкджек, рулетка, пай гоу покер — всё для чего нужны деньги, всё привлекает этого Бейкера.

— А когда ты не боишься, что ты потеряешь все свои деньги, играть становится интереснее, — угрюмо отозвался Чендлер.

— Вообще, всем также известно, что с этим Бейкером лучше не связываться, — небольшое исследование Гудвина начинало набирать обороты.

— Почему же? Он так хорош в покере? — бросил не радостно Барлоу, кладя руку под голову.

— Бейкер известен тем, что он слишком жесток, если выпьет чуть больше во время своих игр. Поговаривают, что он бьёт свою жену, когда возвращается домой после казино.