- Рассказывай.

По его тону и явно раннему возвращению, только пять часов дня, понимаю, что увильнуть не получиться.

- Добрый вечер, – ставлю тарелки на стол.

- Добрый, я жду,- снимая галстук, продолжил он.

- С чего начинать?- пытаюсь смягчить разговор, улыбаясь.

- Не разыгрывай дурочку, тебе не идет, ты беременна?

- Что? Нет!

Должно быть, мой четкий и испуганный ответ успокоил его. Так как он снял пиджак и более спокойно продолжил:

- А зачем десять пачек тестов на беременность?

- Просто вчера, вы были неосторожны…

Как неловко говорить ему об этом!

- Не понял?

Я чувствую, что мои щеки запылали и, немного придя в себя, продолжаю:

- Мы с вами договаривались, чтобы никаких детей, помните? А вы вчера были неосторожны… Я это утром обнаружила. Вот и решила подстраховаться, так как не желаю иметь детей.

После минутного молчания, на котором я накрыла ужин, потому что не могла вынести пристального взгляда на меня, Станислав Николаевич произнес:

- Извини, я не думал, что потеряю контроль. Впредь такого не повториться.

Мы ели молча, а за чаем, как всегда, он спросил:

- Как твое здоровье?- и никакой веселости и прежнего вчерашнего Станислав Николаевича не было. Даже жаль, будто два разных человека. Обидно.

- Хорошо, сегодня была в фитнес зале.

- Молодец, одна?

- Ну, вы же знаете, что не одна.

С вызовом спросила смело я. По-моему, от него вообще ничего невозможно скрыть из-за этой карточки. Теперь понимаю, почему он против , чтобы у меня были наличные.

- Ну, да, конечно,- уже улыбаясь, ответил он.

- И этого старого вредного тренера вы поставили?

- Во-первых, не вредного, а строго, точнее такой, какой должен быть тренер. Во-вторых, настоящего и знающего нормы занятий на каждом тренажере, во избежание перегрузок.

- В отличие от тренера Олега? – смело спрашиваю и на всякий случай отворачиваюсь мыть посуду.

- К твоему сведению у него вообще не было удостоверения тренера. Он простой качок, не знающий ничего по этой профессии, и, по-моему, твое состояние здоровья вчера это подтвердило.

А ведь он прав, меня вчера чуть не парализовало вечером, а Станислав Николаевич вытащил. Поэтому молчу и не пререкаюсь. Только спустя минуту, когда он сказал спасибо за ужин, произнесла:

- Спасибо большое за помощь моим родителям, они в восторге.

- Ты же знаешь, это ради тебя.

И ушел к себе, как всегда заниматься, или обсуждать по скайпу о работе что-то. Я вспоминаю свой первый брак и помню первый год: мы всегда проводили вечера вместе, о много разговаривали, играли и бесились. Возможно, потому что это была молодость, а сейчас уже зрелость? Странно, но вчера Станислав Николаевич был просто необыкновенным, а сейчас… Это холодная и непробиваемая скала. Интересно, он умеет плакать? Чушь, конечно нет. Убрав всё на кухне, иду наверх.

В контакте множество неотвеченных смс, пытаюсь коротко и сухо ответить родственничкам, неожиданно появившимся. Снова смс от Максима: «Коньяк понравился отцу? Рассказала, с кем выбрала? Или скрыла?»

Вот блин, гаденыш! Неужели расскажет Станиславу Николаевичу? Ну и пусть, я боюсь нового скандала, только не сейчас. Пишу: «Можешь сам рассказать, я не против.» Вот так, пусть не думает, что я боюсь, а то замучает меня подколками. Закрываю ноутбук и иду гладить постиранные вещи, тщательно выглаживая рубашки Станислава Николаевича. Однажды он мне говорил, что его внешний вид очень важен, так как если обнаружат в нем хоть какую- то оплошность, то увидят и слабую сторону. Возможно, он прав, мне этого никогда не понять. Уже десять часов вечера, немного даже устала и вся промокла от этого пара у утюга. Нужно принять душ. Включаю радио, теплую воду, немного расслабляюсь, быстрый пиллинг во всех местах и жесткой мочалкой с ароматным гелем протираю тело. Только решаюсь выйти из душа, как на пороге стоит Станислав Николаевич, с явным намерением принять его со мной. Прячась за дверцей, кричу ему:

- Я уже выхожу!- надеюсь, что он просто подаст полотенце.

Но в дверях кабинки с улыбкой хищника, появляется Станислав Николаевич, говоря:

- Значит, поможешь мне.

Я никак не привыкну к своей наготе при нем, поэтому вся сжимаюсь на сиденье в комочек, а он еще смеется! Но позже выключает свет, говоря:

- Можешь помочь мне, потереть спину?

Почему у меня всегда дрожат руки? Особенно с ним наедине? Никак не могу привыкнуть к ощущению, что это мой муж, а не властный и чужой человек. Тру ему спину жесткой мочалкой, кое- как достаю только до плеч на цыпочках. Он повернулся лицом ко мне, я пытаюсь отдать ему мочалку со словами:

- Всё, здесь вы сами можете вымыть.

- А мне хочется, чтобы поухаживала за мной моя жена.

Вот, блин. Стараюсь не смотреть на него, так как чувствую на себе его пристальный взгляд. Хоть и не было света, но сквозь запотевшее стекло все же было видно довольно- таки хорошо.

- Как мышцы? – раздается тихо .

- Вроде бы хорошо,- мямлю в ответ, мой голос пересох.

Потихоньку, но настойчиво, он повернул меня к себе спиной, и стал массировать мне плечи, потом нежно и так приятно мою шею. Я даже закрыла глаза от удовольствия. Не осознаю, как сама прижалась к нему к его груди, только легкий смешок раздался у моего уха, после которого последовали долгожданные поцелуи. Потом тихое шептание:

- Пошли в кровать.

Мягко толкает меня к двери, я же сразу хватаю полотенце и моментально заворачиваюсь в него, чем вызываю смех Станислава Николаевича, который медленно вытирался, стоя у душевой кабинки. В спальне не включаю свет, так как понимаю, что сейчас будет продолжение, поэтому не желаю смущаться. Станислав Николаевич даже не соизволил прикрыться, а быстро лег под покрывало, со словами:

- Я жду.

Молча ложусь рядом и мигом с недовольным вздохом от Станислава Николаевича оказываюсь без полотенца, которое полетело на пол. Всё повторилось как вчера в сауне, занимались медленно и не торопясь, так мило, растягивая удовольствие, что я уже сама готова была кричать, когда же уже быстрее, когда долгожданная разрядка? Мы около полуночи лежали в обнимочку, тяжело дыша. Станислав Николаевич гладил мои волосы, и как приятно было это ощущение! Позже произнес:

- Я должен тебе сказать, что завтра уезжаю.

Ой, что-то этот голос меня не очень радует.

- Куда?

- В Архангельскую область, нам для нового объекта необходим лес. Я лично, без посредников, буду договариваться и искать, так дешевле.

- Но вы не успеете за один день?

- Да, поэтому предупреждаю тебя, что меня не будет неделю – это точно.

Вот так. Одна в большом доме. Жутко и одиноко.

- Не бойся, буду связываться с тобой, а ночевать можешь приглашать своих подружек, конечно без гулянок и пьянок, понятно?

Последнее было произнесено так строго и, ясно давая понять, что будут при непослушании проблемы.

- У меня все девочки работают и у них семьи,- мямлю в ответ, пытаясь не плакать при предстоящем одиночестве.

- Тогда договорюсь со Светланой Ивановной, пусть ночует у нас.

Даже не спросил у меня, согласна или нет? Но я молчу. Думаю только о том времени, которое будет одиноким. Ведь у нас только – только наладились отношения. Пусть и хрупкие, но ведь не ссоримся. За этими печальными мыслями я уснула.

21 июля.

Меня разбудил Станислав Николаевич, так как складывал в чемодан свои костюмы и остальные вещи. Сонная, я быстро накидываю халатик и бегу в ванну, привожу себя в порядок. На лице грусть, ну, как тут улыбаться? Мы впервые расстаемся на такое долгое время. Молча смотрю, как он ловко всё складывает, видно, что в этом у него большой опыт. На часах только шесть утра, после упаковки, он бодро произносит:

- Пошли, позавтракаем?

Киваю грустно в ответ и плетусь за ним на кухню, где разогреваю кофе, ставлю в духовку пиццу, фрукты на стол и выдавливаю ему свежий сок. Завтракаем молча, он слушает новости, я пью кофе и стою напротив стола, слезы сами собой наворачиваются. Как школьница, даже стыдно. Отворачиваюсь и у стола тихо пытаюсь их вытереть. Сзади за плечи меня обнимает Станислав Николаевич, говоря на ушко: