Вначале американская жизнь нравилась Тахво, но он ловил себя на мысли, что после ужасов Гражданской войны ему нравилось абсолютно все и везде. Глядя на общество, погружавшееся в эпоху «просперити», Тахво постепенно отходил от коммунистических идей. Не то, чтобы его манила американская мечта или он хотел стать миллионером, нет. Просто наскучили идеи равенства и коммунистического благоденствия в отдаленной перспективе – хотелось жить здесь и сейчас, однако это было не так-то легко.

Мяки работал обыкновенным докером в Бостоне и как простой рабочий получал незначительное жалованье. Затем он хотел попытать счастья в Нью-Йорке, но жизнь в самом богатом городе мира диктовала свои законы и правила. Тахво сумел устроиться строителем, стал зарабатывать больше, но вскоре обнаружил, что его жалованья хватает лишь на оплату жилья и еду – типичная ситуация для эмигранта.

В какой-то момент Мяки остался без работы. Он не был лодырем или слабаком, напротив – ему присущи трудолюбие и упрямство. Но глядя на роскошные магазины, богатые дома, дорогие автомобили и красиво одетых девушек, Тахво ощущал свою никчемность и испытывал разочарование. В его возрасте почти все максималисты —кажется, что в этом мире все должно быть для тебя.

Война, в которой Тахво успел поучаствовать, уже не так будоражила сознание. Он хотел жить иначе, чем ему предлагала судьба. Надо было что-то делать. Тахво знал десятки историй, как рядовые американцы становились миллионерами, развивая свое дело. Но никакого дела у Тахво не было, да и идей, собственно, тоже. Однако каждый день перед собой он видел тысячи примеров того, как люди разного цвета кожи, разных национальностей – китайцы, итальянцы, русские, поляки, немцы – с утра до ночи трудились на заводах, в доках, на стройках, и лишь немногие из них могли позволить себе какие-то излишества.

Уже через полтора месяца после творческих поисков Тахво Мяки понял, что денег у него почти нет, а найти хорошую работу даже в большом городе оказалось не таким уж простым занятием. Тогда в одном из нью-йоркских пабов, разговаривая с такими же «джентльменами», он узнал, что можно пройти отбор в армию. Тахво эта идея показалась заманчивой. В Америке у него не было ни родственников, ни близких, попытки как-то устроить личную жизнь тоже не увенчались успехом. Как раз для армии сильный и выносливый Тахво вполне годился. Очень скоро Мяки оказался в отряде морской пехоты. Здесь молодой финн показал себя самым лучшим образом. Он значительно превосходил остальных новобранцев по уровню подготовки. Командиры быстро отметили способности белокурого юнца, а за имя Тахво прозвали «вождем», уж больно оно звучало на индейский манер.

Мяки, будучи солдатом американской армии, заметил, что страсти Гражданской войны постепенно окрасились в серый цвет, и со временем стал воспринимать события в Финляндии не столь болезненно. К тому же в его жизни явно не хватало авантюры. Служба в армии отчасти это компенсировала, но лишь отчасти. Поэтому, когда стали отбирать солдат для отправки в Доминикану, где американцы должны были участвовать еще в одном эпизоде «банановых войн», охраняя американских дельцов, Мяки сам вызвался добровольцем. Начальство не возражало – Тахво быстро бегал, хорошо стрелял оружием и не задавал много вопросов.

В Доминикане Мяки подружился с парнем по имени Освальд, который еще мальчишкой переехал с родителями из Швеции в США. Возможно, финн и швед так и остались бы просто приятелями, товарищами по службе, но 17 января 1920 года в Штатах была принята 18-я поправка к Конституции – все спиртные напитки крепче полградуса объявлялись вне закона. Производство и продажу алкоголя на территории США запретили.

Наступала эра бутлегеров и самогонщиков. Ром из сахарного тростника, привезенный из Доминиканы, стоил больших денег. Проблема заключалась только в том, что его перевозка теперь считалась контрабандой. Но спрос рождает предложение. Американские морские пехотинцы, расквартированные в форте Осама, столице Сан-Доминго, иногда сопровождали гражданские грузы. Во время отправки небольшого судна из Сан-Доминго в США Освальд и Тахво обнаружили несколько ящиков с ромом, припрятанных среди тонн фруктов. Находка была сюрпризом. Освальд поначалу хотел поднять шум, но потом решил поговорить со шкипером с глазу на глаз. Беседа продолжалась недолго – три американских доллара за каждую бутылку. Шкипер заявил, что это многовато. Освальд не стал вступать в дискуссию, лишь заметил, что их двое, и он не хочет обижать товарища. Сошлись на двух долларах. Вечером Освальд отдал Тахво двести американских долларов. Молодой финн недоумевал, и хотел было отказаться, но Освальд настоял.

Аппетит, как известно, приходит во время еды. Тахво и Освальд маленькими шажками втянулись в международную алкогольную цепочку. Угрызения совести прошли быстро – сотни людей в США гибли от суррогата, а они поставляют американцам качественный алкоголь. Что плохого в том, что парни исправляют ошибки политиков и демагогов. Выпивки в Доминикане с избытком – и это несправедливо, что их сограждане не имеют такого удовольствия. Одним словом, придумывалась масса оправданий. Самым оригинальным было то, что отсутствие алкоголя на прилавках пагубно сказывается на прибывающих в страну мигрантах, которые привыкли к качественной выпивке – и это еще больше усиливает их тоску по Родине, доводя бедняг до суицида. Очень скоро предприимчивые «морпехи» помогали доставать алкоголь для таких же «дельцов» с гражданских и военных судов. В Доминикане ром, виски, вино не были под запретом и тем более не ассоциировались с преступлением.

Тем временем в алкогольную орбиту втягивалось все больше и больше американцев. Борьба с мафией и бутлегерами, уничтожение тысяч литров алкоголя лишь повышали ставки в игре. Тахво предложил Освальду «выходить на международный рынок и создать совместное предприятие». Молодые «бизнесмены» стали отправлять продукцию в США исключительно своим землякам. Шведы и финны были надежными покупателями, тем более что спрос опережал предложение. Небольшой ручеек в алкогольных реках приносил солидный доход. Из заграничной командировки в Доминикану Тахво и Освальд вернулись состоятельными людьми, имея достаточно средств, чтобы начать легальный бизнес.

Теперь Тахво прибыл на свою первую Родину с большими планами, большими деньгами, американским паспортом в кармане и надеждой в сердце.

– Арто, привет! У меня для тебя новости. Сможем встретиться?

– Да, Тарья, конечно. Когда?

– Давай сегодня в шесть на старом месте.

– Хорошо, тогда до встречи, – поспешил закончить разговор Арто.

Они были в прекрасных дружеских отношениях с Тарьей. Ему нравилась компания этой красивой и умной девушки.

Арто и Тарья уже общались по поводу русского шпиона. Молодой человек рассказал о том, что ему известно. Тарья в свою очередь разговаривала на эту тему с Лией. Теперь она хотела поведать Арто историю о том, как Вилье, брат Эрика, видел русского диверсанта в Кайнуу и как его в спешном порядке увозили на автомобиле в Хельсинки.

Небольшой ресторанчик в центре Хельсинки был полупустым. Среди посетителей выделялся коренастый мужчина с сигарой, листавший страницы газет. Арто, как обычно, пришел заранее, Тарья опаздывала. Когда она вошла в холл, мужчина за столиком поднял глаза. Сердце его тревожно забилось.

«Так ведь я вернулся на Родину, наверное, и поэтому тоже. Не все же время мне быть одному. Смелее, старик, хватай лису за хвост… Довольно оставлять шанс другим, чего стесняешься», – Тахво словно хищник приготовился к «прыжку».

Тарья легко прошла мимо столика с одиноким мужчиной, едва удостоив его внимания. Арто помахал девушке рукой.

Спустя несколько минут на столе Тахво уже стояло дорогое крепкое вино – и он старался не думать о красивой женщине с голубыми глазами.

– Тарья, рад тебя видеть, – Арто поднялся со своего места.

– Гуд ивнинг, господин лейтенант.

– Поужинаем, выпьем? – предложил Арто.