В годы Гражданской войны Эйнари приходилось общаться с офицерами царской армии, товарищами по оружию. Командир Ленинградской пехотной школы Александр Александрович Инно, участник мировой, дважды контуженый, потом раненый, на вопрос молодого финна о том, что его побудило вступить в Красную Армии, ведь он вовсе не разделял идеи социалистов, честно ответил, что если бы в Питере на тот момент были белые, то, скорее всего, примкнул бы к отрядам Деникина, Корнилова, Колчака или еще кого-нибудь. Но в Питере были красные, а дальше уже закрутилось-завертелось. Для Эйнари не было секретом, что среди командиров и бойцов Красной Армии много тех, кто успел повоевать и за красных, и за белых. Хотя потом, во время репрессий, сей факт не имел никакого значения – смертные приговоры выносились старым большевикам, участникам революционных боев пятого года, «военспецам» из царской армии и совсем юным красноармейцам, «детям рабочих и крестьян».
Арво вернулся в кабинет, и вскоре подали кофе.
– Итак, Эйнари, на чем мы остановились? Вы воевали в Карелии с финнами?
– Да, мы называли их «белофинны». Я был в составе отряда Тойво Антикайнена.
– Это ваше единственное участие в военном конфликте?
– Надеюсь! После этого в людей мне стрелять уже не доводилось, – искренне ответил Эйнари.
– У вас были награды за этот поход?
– Были! Именные часы и значок «Честному воину Карельского фронта».
– Эйнари, не могу не спросить, что случилось с Антти Марьониеми? Вы знаете что-нибудь?
– А, вы об этом… Якобы Тойво сжег его на костре. Нет, лично я ничего такого не видел и не слышал. Но я ведь не всегда находился вместе с Тойво – наш отряд состоял из двух частей, а потом мы еще делились на группы. Естественно, в отряде были те, кто участвовал по-настоящему в Гражданской войне в Финляндии, подавлял Кронштадтский мятеж и еще много чего. Пленного могли запросто ликвидировать, но не столь варварским способом. Во время рейда мы воевали с врагами, с «белофиннами»… Либо нас, либо мы.
– Воспоминания не давят, Эйнари?
– Арво, а вы спросите у своих! Тут, наверное, каждый второй стрелял в красногвардейцев на поле боя… или отличился в лотерее в Хуруслахти? – Хейкконен едва подавлял гнев.
Кярккяйнен опустил глаза – видимо, что-то давно спрятанное в закоулках памяти попытались достать и представить ему самому.
– Знаете ли, майор, – Эйнари говорил громко и отрывисто, – может, я и воевал, может, был не прав, но стрелять в безоружных людей мне, слава Богу, не приходилось.
– Вы этим гордитесь?
– Нет, особой гордости у меня это не вызывает, но мне нечего стыдиться.
– Да, будет вам, Эйнари, – Арво попытался вернуть былой настрой, – ангелов среди нас нет. Вы, разведчик, всегда поступали как благородный рыцарь. Не поверю.
Эйнари нахмурился: «Вот же падла, едрить его налево, – вспомнил он русское ругательство, – проницательный какой».
Эйнари не врал, когда заявил, что совесть его чиста. Он действительно не стрелял в безоружных людей и не добивал раненых. Однако когда Хейкконен вспоминал один эпизод из похода, в душе его возникала ледяная пустота. Картины из прошлого незримым ужасом терзали душу, доводя порой до физической боли.
***
Уже несколько дней рота Эйнари шла по заснеженным лесам Карелии. Холод, усталость, впереди сопки, на ногах лыжи, за спиной амуниция, нехитрый запас еды, предельное нервное напряжение. Наконец-то привал. Но отдых не для всех – Антикайнен дает команду четырем бойцам-лыжникам выдвинуться на разведку. Впереди деревня Барышнаволок – нужно изучить обстановку. Старшим назначен Хейкконен.
Тихонько пробираясь сквозь лесную чащу, группа Эйнари продвигалась вперед. Кружился снег – начиналась метель. Нужно провести разведку и успеть вернуться в отряд – времени немного. Лыжи пока оставляют след, но как только повалит снег и стемнеет, можно будет заблудиться.
Вскоре можно было видеть окраину деревни. Бойцы стали вести наблюдение. Матти и Калле выдвинулись осмотреть фланги, Эйнари оставался на месте, Суси влез на дерево, надеясь что-нибудь увидеть. Через сорок минут условились встретиться и возвращаться обратно.
Эйнари едва сдерживал волнение. За это время могло произойти все что угодно… Сколько белых в деревне – возможно, патрули совсем рядом.
– На, посмотри, может чего увидишь.
Суси потянул за веревку, Эйнари ослабил хватку, бинокль медленно поднимался ввысь. Карельская изба, женщина, баня, человек семь, совсем не похожих на крестьян, стоят у двора: «Так, где еще? Вот двое идут по заснеженной дороге. Итого, пока девять. Значит, белые есть. Эх, только бы Матти и Калле успели вернуться».
Прозвучал ружейный выстрел. Эйнари схватил свой автомат, снял с предохранителя и машинально оглянулся по сторонам. Суси буквально застыл на дереве. Если начнется перестрелка, то, скорее всего, придется отступить. Участь Суси была незавидной. Но вокруг вновь воцарилась тишина, а потом послышались веселые голоса. Эйнари держал в руках часы – Матти и Калле вот-вот должны были вернуться. Суси, словно огромная белка, проворно покинул свой наблюдательный пункт на дереве. Появился Калле, Матти не пришел – время тянулось медленно.
– Что будем делать, Эйнари? – не скрывая волнения, спросил Суси.
– Будем ждать, – тихо, но уверенно ответил Эйнари.
В Ленинградской пехотной школе Эйнари, помимо идеологии, усвоил нехитрые, но железные правила разведчиков. Он пытался сдерживать волнение, однако хорошо понимал, что с Матти может случиться все что угодно, или уже случилось – в команде соперников далеко не простачки. В принципе, любая случайность, мелочь… и разведчик обнаружен. В то же время в этих лесах шансы уйти от преследователей очень велики.
– Terve, terve32, – разведчики услышали знакомый голос Матти.
– Наконец-то, заждались мы тебя, – обрадовался Калле.
– Уходим, по дороге все расскажешь, – скомандовал Эйнари.
Маленькие снежинки становились все крупнее и гуще – ждали метель, а начался снегопад. Эйнари вспомнил, как в детстве любил этот мягкий и пушистый снег, как отец катал его на санках: «Как же тогда было хорошо – ни политики, ни войны».
– Матти, что видел?
– Обошел село слева, белых насчитал человек пятнадцать, оружия при них не видел, судя по всему, здесь они на отдыхе, у озера топится баня.
– Выстрел слышал?
– Да, слышал, но, по-моему, это стреляли для хохмы… веселые они.
– Может, «приняли» уже? – поинтересовался Суси.
– Похоже на то, – ответил Калле, – я видел всего троих, они шли по дороге в центр села, все без оружия.
– Суси, ты видел что-то интересное?
– Я…
Лыжа Суси уехала вперед, он остался в креплении, выглядело это комично.
– Самое время, – прокомментировал Калле.
Разведчики остановились, при хорошем раскладе минут пятнадцать – и крепление будет на месте, но где пятнадцать минут, там и полчаса.
– Матти, ты умеешь, верни крепления на место.
– Сейчас поглядим, что тут можно сделать, – отозвался Матти.
Время шло медленно, разведчики молчали, снегопад становился все сильнее, а короткий северный день давал меньше и меньше света.
Матти пытался наладить крепление, но у него это плохо получалось – руки замерзали, сказывалась усталость. Матти громко произнес несколько нецензурных слов на родном языке.
– Тише, тише, – сделал замечание Эйнари.
– Хорошо, буду молчать как налим.
Матти наконец-то справился.
– Terve, veljekset33, – буквально в пятнадцати метрах выросли трое финнов.
Эйнари схватился за автомат, но было поздно. «Белофинны» держали в руках оружие, хотя в разведчиков не целились.
– Привет, ребята, вы куда? – спросил Калле.
– В Барышнаволоцкую.
– Мы как раз оттуда, – сказал Суси.
– Как там?
– Тихо! Едим, да спим, – рассмеялся Эйнари.
