Макар послушал, подумал, вспомнил, в каком состоянии к нему Серёга в последние разы являлся, и поинтересовался:

— Он у врача давно был?

— У врача? — не понял Эл. — Он разве болен?

— Ну, вроде как не очень здоров. Он же тут на учёте состоял в ПНД, забыл?

— Ох! — схватился за голову Эл. — Я так старался не вспоминать о том… случае, что и правда… забыл. А я ведь никакую важную информацию в принципе забыть не могу. Она вся записывается… там, — указал он куда-то в область затылка.

— Эл, перестань относиться к себе как к машине, — строго сказал Макар. — Люди забывают то, что не хотят помнить. Это нормально. Но Серёге надо к доктору, может, таблетки какие пропишет.

— Так получается, я зря на него жалуюсь… — опять расстроился Электроник. — Он так ведёт себя, потому что болен, а я…

— Не оправдывай его. Серьёзного у него всё равно ничего нет, а дурной характер не лечится — его воспитывать нужно. Но, может, с таблетками Серёга будет поспокойнее…

— Да, наверное… ты… прав… А скажи… ах… Серёжа… был с тобой… недавно?

— Чёрт! Эл, а больше ты… ничего не можешь сказать, прыгая на моём члене?

— Подрочи мне, Марик!

— Ну так был? — Эл только что кончил, но с члена слезать не торопился.

— Был. Что у тебя за мысли вообще во время секса?! — Гусь резко двинул бёдрами вверх, вызвав тихий вскрик своего партнёра.

— Мне это важно. Я ревную.

— Кого к кому?

— Серёжу. К тебе. Не хочу, чтоб ты его трахал.

— Прости, но если он опять придёт, боюсь, я не смогу ему отказать.

— Ты можешь пользоваться мной. Мы ведь похожи. Какая тебе разница? — Электроник наконец-то выпустил из себя Макара и лёг рядом.

— Малыш-андроид, — тихо засмеялся Гусь, обнимая Электроника. — Себя-то хоть не обманывай. Ты просто хочешь иногда быть снизу. Твоей маленькой попочке нравится мой член, вот и всё, — он похлопал Эла по влажным ягодицам. — Но не огорчайся, когда я свободен, я всегда к твоим услугам.

— Но Серёжу всё равно не трахай, — обиженно сопел Макару в подмышку Элек.

— Я люблю его, — печально вздохнул Гусев. — Ничего с этим не могу поделать.

— А меня любишь? — поднял глаза Электроник.

— И тебя люблю. Но по-другому. Сложно объяснить.

— Может, мы могли бы жить втроём?..

— Нет, Эл. Не смогли бы… Я бы ревновал. Да и ты тоже. Про Сыроегу уж и не говорю… Не, не вышло бы. Никак. Да и не нужен вам с Серёжей никто, по большому счёту… — Макар тяжело сглотнул подступивший к горлу комок.

***

— Зоя, выпей со мной! Привет, Май, — Макар появился на пороге квартирки девушек с видом врубелевского Демона, для которого все радости земного бытия остались в прошлом. В руке он держал бутылку коньяка.

— Ты ж не пьёшь…

— Не пью, — кивнул головой Гусь. — Но сегодня буду.

И следующие три часа Кукушкина со Светловой открыв рты выслушивали душещипательную историю несчастной любви Макара Гусева к Сергею Сыроежкину и его двойнику Электронику. Даже коньяк весь выдули — Гусь как был с одним бокалом, так с ним весь вечер и просидел. Ему выговориться надо было.

— Да. Бедный Марик, — сказала Зоя после ухода Гусева.

— Бедный, — согласилась Майя. — Хорошо, что я — не он, — глубокомысленно добавила Светлова и уселась к Зойке на колени, демонстрировать последнее утверждение наглядно.

***

С тех пор мало что изменилось. Близнецы всё также трепали друг другу нервы, но уже реже и менее интенсивно. Потому что Электроник шантажом и угрозами отвёл-таки Сыроежкина к психотерапевту. Тот поставил его на учёт, выписал лекарства и определил график посещений. А чтобы Серёжа не думал соскочить, Эл обещал в конце курса лечения купить ему байк. Как у Мика. Ну, почти. Что поделать — Серёжа — в чём-то большой ребёнок, вот и методы воздействия на него соответствующие. Электроник с этим фактом смирился. Сыроежкин уже давно стал частью его самого и, какими бы порой болезненными ни были их отношения, своего существования без любви близнеца, в любых её проявлениях, Эл не представлял. То же можно было сказать и о Серёже.

Только вот снимать стресс после собственных разборок, что один, что второй предпочитали в постели у Гусева. Причём, каждый из близнецов догадывался, куда периодически отлучается любовник (да что там догадывался? Знал — Гусев от них в общем-то этого и не скрывал), но протестовать не решался. Макар каким-то непонятным образом помогал сохранять их маленькой семье хрупкое равновесие.

А вот Гусеву было по-настоящему хреново. Он и был с Серёжей, и в то же время как будто без него. С Серёгой ему тяжело было, а без него ещё хуже. А тут ещё Элек. Малыш-андроид, как его привык называть Макар. Гусев не знал, что на самом деле чувствует к Электронику. Симпатию, желание заботиться, нежность… Любовь? Возможно. Они могли бы стать хорошими друзьями. Но Эл дружить без секса не умел, а Макар не отказывался — он ведь по сути был одинок.

Зато Макара включили в сборную России! Нет худа без добра, как говорится.

У кого всё было хорошо, так это у девчонок. Вот, что значит рай и в шалаше. Майка с Зойкой жили дружно, их всё устраивало. Единственное, Майя время от времени заикалась о детях. Потом, когда отучатся и трудоустроятся. Зойка на это вздыхала — это значит, ей придется искать денежную работу, пока подруга в декрете будет. Но это не такая уж большая проблема. Дети для пары женщин это вполне осуществимая мечта.

Вовка учился, работал и делал большие успехи на ниве финансовой журналистики, став главным редактором раздела, посвященного фондовым рынкам, и раз в неделю выпускал большой аналитический обзор. Своему избраннику хранил исключительную верность, но по Макару вздыхать не перестал. Всё так же тесно общался с ним по сети и при случае лично. И ещё Кукушкина по его просьбе, если узнавала о жизни Гуся что-то новое, всё в подробностях докладывала Королькову.

Итого, вся теплая компашка бывших одноклассников благополучно дожила до получения дипломов и плавно влилась в ряды трудящихся.

Только вот взрослая жизнь в большинстве случаев далеко не праздник. И первым это ощутил на своей шкуре Макар Гусев.

========== 21. Судьба ==========

Это был первый и единственный раз за почти шесть лет, когда Корольков поругался со своим Марком. Мужчина не мог понять, почему его Вова упрямо отказывается лететь с ним на Мальдивы из-за того, что его друг-одноклассник попал в больницу с переломом. Да, Марк в курсе, что Макар Гусев — подающий большие надежды хоккеист, уже не один раз представлявший нашу страну на мировых первенствах в составе сборной. И что травма эта может стоить ему карьеры. Но жизни-то его ничего не угрожает! Зачем тогда Вове денно и нощно торчать у него в больнице? Он всё равно ничем не поможет. Тем более, что если нужны деньги — пусть переведёт и всё! Но Вовка психанул, назвал Марика чёрствым человеком, собрал сумку и перебрался в палату к Макару — ухаживать и морально поддерживать.

Макар Вовке не обрадовался. Он вообще никого не хотел видеть, даже с родителями через силу общался. Ему сделали сложную операцию, только чтобы спасти конечность, и предстояло ещё несколько — чтобы вернуть подвижность суставу. Если получится. Ни о каком спорте речь уже не шла. В самом лучшем случае Макар будет несильно хромать.

Вовка уходить отказался, сказал, что если Гусь упрется, он будет жить под дверью в коридоре. Очень убедительно сказал, так что Гусев усовестился и разрешил оплатить более просторную палату с гостевой кроватью, большим санузлом и мини кухней. Больше никаких трат он Королькову не позволил, не хотел плодить долгов. И вытребовал, чтобы Вова сказал ему наконец, кто же в тот первый раз оплатил его лечение и благодаря кому Макар целых семь с лишним лет имел возможность играть в хоккей.