— Бля, ты что, ему дрочить собрался?! — не поверил в серьёзность намерений своего лидера кто-то из качков.

— Лучше руки подержите и рот ему закройте, — раздавал указания невозмутимый тяжелоатлет. — Раз уж я его так напряг с этой штангой, я ему и расслабиться помогу. Как честный человек, — под общий хохот Леха стал медленно водить рукой вверх-вниз по Серёжиному члену, обнажая красную, сочащуюся смазкой головку.

Серёжины руки были тут же зажаты над его головой, а на рот легла чья-то большая ладонь. Сыроежкин ненавидел в этот момент извращенца-Жаботинского, его таких же отмороженных дружков, проклятого робота, если бы не дурацкий выпендрёж которого на физре, этого стыда и ужаса с Серёжей бы не происходило, но больше всего он ненавидел себя. Потому что возбудился от близости и агрессивных действий сильных парней и теперь сам толкался в Лёхин кулак — ему нужен был более быстрый темп, а этот гад специально издевался и дразнил его, двигал рукой медленно, перекатывал другой рукой яички, размазывал по головке смазку, слегка задевая вход в уретру. Серёжа от переполняющих его противоречивых чувств уже плакал и стонал в голос, но из-под зажимающей его рот ладони вырывалось только сдавленное мычание. Кто-то из парней гладил его по волосам и размазывал по щекам слёзы, кто-то ласкал соски. Наконец, Жаботинский сжалился над несчастным, темп стал быстрее, давление на головку возросло, и Серёжа излился под одобрительный хохот и свист окружающих. Такого сильного и яркого оргазма Серёжа в своей жизни ещё не испытывал. На какое-то время он отключился.

Когда Серёжа пришёл в себя, рядом никого не было. Он так и лежал один со спущенными трусами, запрокинутыми за голову руками, весь в слезах, соплях и собственной сперме, которая уже начала подсыхать и неприятно стягивать кожу на животе. Он медленно поднялся, добрёл до валяющейся на полу зала одежды, вытерся нижней майкой, с трудом оделся — руки ещё дрожали и плохо его слушались. В вестибюле его ждал оставленный рюкзак, почему-то не до конца закрытый. Серёжа проверил — телефон и кошелёк с парой сотен на месте, остальное неважно. Посмотрел на часы — с момента как закончился предыдущий урок прошло не больше получаса. А для Серёжи — как целая жизнь. Которую он уже успел возненавидеть. Он сел на скамейку, оперся локтями о колени и закрыл руками лицо. Никого и ничего не хотелось видеть. Ещё пара минут, он немного успокоится и пойдёт домой.

На плечо легла чья-то тёплая ладонь. Серёжа дёрнулся и опустил руки.

— Сыроега, что с тобой? На тебе лица нет. Плохо стало? — обеспокоенный Гусь заглядывал ему в глаза. Рядом, тоже с озабоченным видом, стоял Корольков.

— Пошли домой, — не своим голосом сказал Серёжа, медленно встал и, слегка шатаясь, пошёл к выходу, за всю дорогу не проронив больше ни слова.

========== 5. Пикап мастер ==========

Все знают, что утро добрым не бывает и начинается, обычно, не с кофе? Сережа, вот, знал. Но весь масштаб ожидавшего его пиздеца представлял слабо. Школа гудела, словно растревоженный улей, на Сыроежкина показывали пальцем и шушукались за его спиной даже пятиклассники, учителя смотрели косо. «Если вчерашний эпизод в спортзале кто-то заснял на камеру и выложил в интернет, мне хана. Проще с крыши прыгнуть», — пронеслось в Серёжиной голове.

Всё оказалось куда интереснее. На ватных ногах Серёжа вошёл в кабинет директора, куда его вызвали прямо с урока и где его ждал Таратар, как классный руководитель, физик и химичка, как не занятые в данный момент преподаватели, и, собственно, директриса.

«Неужели, на них вчерашнее порно такое впечатление произвело? А где же Жаботинский с остальными уёбками? Это их отчитывать надо, а я — жертва, меня ж вроде как изнасиловали… Или заяву катать заставят?» — гадал Сыроежкин.

— Садись, Серёжа, — директриса указала на стул рядом со своим столом. — Что ты можешь об этом сказать? — она пододвинула к Сыроежкину рукописный листок формата А4.

Серёжа его сразу узнал. Сделал вид, что читает, хотя содержание знал наизусть.

— Ерунда какая-то, — сказал он дрожащим голосом, — розыгрыш. Пранкует кто-то, — и трясущейся со вчерашнего дня рукой отодвинул от себя мерзкую бумажку.

— Да? — не поверила директриса. — А по-моему, главный пранкер сидит тут перед нами.

— Серёжа, — обратился к Сыроежкину Таратар, — Мы с коллегами внимательно изучили почерк, которым написана эта «Доверенность», и сравнили его с записями в твоих школьных тетрадях. Это писал ты. А если учесть твои феноменальные успехи в учёбе по всем предметам, которые ты нам продемонстрировал в последние две недели, то можно предположить, что всё, тобой здесь написанное — правда.

Это ж надо было таким дураком быть! Из-за болезни Серёжа совсем забыл про эту писульку, которую вручил Элу в первый его школьный день, и не проверил свой рюкзак, чтобы найти её и выбросить. А всё чёртов робот, врать он, видите ли, не может, сука! Серёжа вспомнил, как предложил Электронику сходить вместо него в школу. Просто, чтоб самому немного передохнуть от надоевшей учёбы, а Электронику дать возможность сполна ощутить себя человеком, раз уж он так хочет. Тот обрадовался, а потом сказал, что не может выдавать себя за Сергея, мол, это ложь, а он врать не может — программные установки мешают. Сергей тогда подумал и сочинил ничего не значащую с юридической точки зрения Доверенность.

«Я, Сыроежкин Сергей Павлович, 2000 г.р., проживающий по адресу Липовая аллея, д. 5, кв. 20, доверяю андроиду модель «Электроник» использовать моё имя и принадлежащие мне личные вещи и беспрепятственно находиться по адресу моей постоянной регистрации, а также проходить обучение в 9 классе «б» 44 школы.» Далее шла дата и подпись.

— Кто такой Электроник, Серёжа? — задал вопрос Таратар. — Почему он у тебя назван «андроидом» и «моделью»? Он действительно тебя заменял последние две недели?

— Это… — сказать правду Серёжа не мог. В лучшем случае не поверят, в худшем — сочтут за сумасшедшего и вызовут психиатричку. — Это мой родственник. Дальний. Похож на меня очень. Кличка у него такая «Электроник», умный он и всё умеет, как робот, — Серёже вдруг стало очень жарко и душно, но попросить воды он постеснялся. С трудом сглотнув, он продолжил. — Он действительно ходил вместо меня в школу последние две недели, — теперь точно всё. Хуже уже не будет.

— Иди на урок, Сыроежкин, — директриса сняла очки, протёрла их и снова надела. — Мы решим, что с тобой делать дальше.

Серёжа вернулся в класс, пожаловался на жизнь Гусеву и Королькову со Смирновым, а на перемене в коридоре его выловила Кукушкина.

Зоя Кукушкина была первой красавицей класса, если не всей школы, но редкостной стервой. Всегда смотревшая на одноклассников, как на пыль под ногами и признававшая за человека только Макара Гусева, она была из многодетной семьи скромного достатка, но выглядеть при этом умудрялась как фотомодель. По каким-то непонятным причинам, последние две недели Зойка-Колбаса, прозванная завистливыми одноклассницами так за свой высокий рост, засунула куда подальше свой снобизм и увивалась за компанией Сыроежкина. Ребята её, правда, под всякими благовидными предлогами старались вежливо отшить, но Зою это не трогало. Она всё пыталась как-то сблизиться с Майей, но Майке Кукушкина не нравилась. Светлова, вообще, кроме Элека-Серёжи никем всерьёз не интересовалась.

— Что, Серёжа, кончился ваш с андроидом маскарад? — с гаденькой улыбочкой пропела Зоя.