С эмоциональной сферой дела обстояли похуже. Наедине с Серёжей Громов мало отличался от обычного человека. Разве что был чересчур серьёзен и не понимал некоторых речевых оборотов. А так, улыбался, хмурился, если был чем-то недоволен, удивлялся, иногда был растерян и так далее. С другими одноклассниками в Серёжином присутствии общался тоже более-менее нормально. Только всё время оглядывался на его реакцию, ища поддержки и одобрения своим словам и действиям.

По большому счёту, Серёжу такая ситуация не устраивала. Он видел своей задачей полностью подготовить друга к «автономному плаванию». Чтобы тот мог без труда наладить контакт не только с уже знакомыми, но и с любыми новыми в его окружении людьми. Пока дело шло туго, а время близилось к Новому году. У них в запасе оставалось всего пять с небольшим месяцев.

Обладающий повышенной социальной ответственностью Владимир Владимирович Корольков ещё в самом начале декабря известил двух самых отстающих одноклассников, то есть Сыроежкина и Кукушкину о том, что зимние каникулы — это конечно отдых, но вот лично они будут продолжать заниматься по индивидуально составленной для них Вовой программе. А он будет их контролировать и проверять. Потому что таким тупым людям экзамены точно не сдать. Сыроежкин, было, возмутился, мол, какого хрена это «профессор» обзывается. Но Корольков с невозмутимым видом пояснил, что ничего такого у него и в мыслях не было, он лишь называет вещи своими именами. И чем скорее нерадивые ученики это признают, тем больше у них шансов исправиться.

Серёге эти экзамены на одно место не упали, но заниматься он согласился. Просто, чтобы убить время. Эл на ПМЖ к нему переезжать отказался, мотивируя это нем, что такое от одноклассников не скроешь, а он больше не хочет подставлять ни себя ни Серёжу. Сыроежкин порадовался всё возрастающей адекватности своего подопечного, но огорчился тому факту, что видеться им придётся намного реже, чем он рассчитывал — часики-то тикают. В остальном причин жаловаться на жизнь у Серёжи не было — его «трудовая» и личная жизнь на следующие пять с лишним месяцев обещала быть комфортной и счастливой.

Не всем, однако, так везёт как сейчас Серёже. Особенно в плане личной жизни. Как-то в пятницу к нему на переменке подошёл мрачный Гусь и предложил вечером выпить.

— Я с собой принесу, так что не парься. У тебя теперь малышня по выходным тусуется, я в курсе, что ты дома бухла не держишь, — предупредил офигевшего от такого поворота Серёгу Макар Степаныч.

— Это ты Громова малышнёй что-ли назвал? — хихикнул Сыроежкин. Сам он своего друга таким точно не воспринимал.

— Ага. И этих твоих — «Профессора» и Ко.

— А начальство твоё в курсе, что ты тут бухать собрался с «объектом наблюдения», а? — уточнил на всякий пожарный Серёга.

— Я после смены — это можно. Так что жди меня в десять, — и свалил в сортир.

Ровно в двадцать два ноль ноль пунктуальный консультант-куратор стоял в дверях Сергёгиной квартиры с упаковкой пива в пакете. Вид он имел усталый, даже измученный.

— Ну, давай, Макар Степаныч, рассказывай, что там у тебя приключилось, — отхлебнул из банки Сыроежкин и подпихнул поближе гостю миску с сушёными кальмарами.

— Вот, — вздохнул Гусев, — думаю развестись…

— Чё?! — прыснул пивом поперхнувшийся от таких новостей Сергёга. — А ты чё, женат что-ли?! — вылупил он глаза на приятеля.

— А чего ты удивляешься? Вообще, большинство мужчин в районе тридцатника уже женаты.

— На женщине?

— Ты, Сыроега, до моего прихода уже надраться успел? Или по жизни такой плохой? — не понял юмора Макар. — Конечно, на женщине. У нас мужчин не регистрируют, если ты вдруг не знал.

— Я думал, ты гей, — всё ещё сомневался в гусевских словах Сыроежкин.

— С чего это? Если я тебя пару раз по жопе шлёпнул, это ещё ни о чем не говорит.

— Но ты не натурал, — возразил уверенным тоном Серёжа. — У меня чутьё.

— Ну, значит, ошибся твой гей-радар, — развёл руками Гусь.

— У меня не гей-, у меня натурал-радар, — усмехнулся Сыроежкин. — Я чувствую только стопроцентных гетеросексуалов. Вот. И ты точно не из их числа. Зуб даю, у тебя был секс с мужиками и не от отсутствия баб. Ну, или ты об этом думал.

— Хм… ну, был. Но это давно было. А сейчас я на бабе женат. Но, может, ты и прав, я не совсем натурал. Я — би.

— А чего разводиться-то надумал?

— Дык, это… мы пять лет женаты уже, а детей нет. Лечились, проверялись — бесплодная она, — печально хлебнул из своей банки Гусь.

— Ты что ж на ней только из-за детей женился? — не поверил Серёжа. Гусев не производил впечатление холодного и расчётливого циника. — А как же любовь и всё такое?

— Да какая любовь, я тя умоляю! Мы подходим друг другу… вернее подходили… эх… А теперь живём как соседи. И детей нет.

— По любви потому что жениться надо, — наставительно произнёс Сергей.

— Ой, сколько эта любовь длится?! Сегодня любишь, завтра — нет. Плавали, знаем.

— Ты ведь, не женщину любил, Макар…

— Это роли не играет. С мужиками ещё хуже. И детей с ними не родишь, — приложился Гусев к следующей банке.

— Ты себя не принял, Макар, от этого все твои беды. Есть мнение, что мужчин бисексуалов не бывает. Я в какой-то научно-популярной книжке читал. Бисеки — это не принявшие себя геи с гетеросексуальным потенциалом, — глубокомысленно заметил Сыроежкин.

— Это ещё что за зверь такой — гетеросексуальный потенциал? — не понял Гусь.

— Ну, это, если ты любишь мужиков, но у тебя, в принципе, иногда встаёт и на баб. Но в приоритете всегда мужики остаются. У натуралов такое тоже бывает, соответственно, гомосексуальный потенциал называется. Например, мужик любит баб, но может трахнуть и другого мужика. Только удовольствия всё равно получит меньше, чем от секса с женщиной. Из разряда «один раз — не пидарас». Понимаешь?

— Хм… так-то понятно. Но, вот применимо ли ко мне? — задумался Макар.

— Тут, Макар Степаныч, надо не только на непосредственно половую жизнь ориентироваться, но и на романтику. Ты же влюблялся сильно?

— Было дело…

— В кого?

— Я в школе тогда учился ещё, в десятом классе. В физрука влюбился. Он молодой был, сразу после своего этого ВУЗа. И красивый!.. До жути. В общем, — Гусев помолчал немного, потом решился таки на откровенность, — он догадался, что я к нему дышу неровно. И… вроде как даже ответил на мои чувства. Ну, мне так казалось. Мы встречались типа. Втихаря от всех, конечно. Иначе его из школы бы выперли за связь с учеником. Да и вообще, гомогейство у нас… не приветствуется, — Макар допил банку и взялся за следующую. — Повстречались мы, значит, какое-то время, полгода, наверное. Трахались как кролики — он меня к себе водил. А потом всё — как отрезало. У него, в смысле отрезало, не у меня. Типа, чисто деловые отношения у нас, учитель-ученик. Я за ним побегал ещё какое-то время, а потом… худо мне как-то совсем стало. Думал, вскроюсь. Но, тьфу-тьфу, ума хватило. Просто перевёлся в другую школу, чтоб его не видеть.

— А потом чего было? — Сыроежкин так заслушался, что даже пиво пить забывал.

— А потом? Ну, после школы попробовал как ты по интернету себе парня искать. Но тоже как-то не сложилось. Да и не нравился так сильно никто больше. И в результате через несколько лет я женился. Девки за мной всегда бегали, уж не знаю чем я им нравился. Вроде повода не давал. Ну, вот, я прикинул и на самой настырной женился. Думал, хоть семья нормальная будет, дети… И, ведь, неплохо же жили… поначалу.

— А если бы она тебе родила? Ты бы не развёлся?

— Не, ты что! Ребёнку семья нужна.

— Ну вы же не любите друг друга, тебя бы налево тянуло, к мужикам, — не унимался Сыроежкин.

— Ты плохо обо мне думаешь, Сыроега. У меня принципы есть. Если жене нужна моя верность, то я вполне могу её соблюдать. На взаимных основаниях.