Профессор всё также изучающе смотрел на близнецов. Никаких эмоций, кроме исследовательского интереса на его лице не было.

Электроник, которому вся идея с поездкой к Громову в принципе казалась неправильной, тем не менее решил высказаться, исключительно с целью заступиться за хозяина и опровергнуть несправедливые обвинения.

— Профессор, — сказал спокойно Элек, — Серёжа меня не украл. Это правда. Он нашёл меня на помойке и принёс к себе домой.

— Знаешь что, Эл, — Серёжа взял Электроника за руку и потянул к двери, — мы уходим. Видно же — этот человек шарлатан и никакого отношения к созданию гибридов не имеет. Но Эл с места не сдвинулся, продолжая всё также смотреть на профессора.

— Серёжа, постой. Это он. Понимаешь, я никогда не смогу забыть человека, создавшего меня.

========== 7. Принеси то, не знаю что ==========

Профессор Громов подошёл вплотную к Электронику, ещё раз внимательно оглядел его и сказал:

— Сними свою одежду, — Электроник непонимающе взглянул на профессора, но выполнять его просьбу не спешил. — Ну же, мальчик мой, — в голосе Громова послышались ласковые нотки, а выражение лица заметно потеплело, — твой хозяин говорит, что ты плохо себя чувствуешь. Я должен осмотреть тебя.

Эл вопросительно посмотрел на Серёжу, получил в ответ утвердительный кивок головой, мол, надо так надо, и только после этого разделся.

Виктор Иванович отодвинул волосы за левым ухом Электроника, издал удивлённый возглас, потом сосредоточенно ощупал всё тело гибрида — то просто легко или с нажимом поглаживая его кожу, то разминая мышцы, то разгибая и сгибая конечности. Оттянул веки, изучив глаза, велел открыть рот и посветил фонариком горло, потом достал из ящика стола фонендоскоп и тонометр, послушал сердце и лёгкие, измерил давление.

— Одевайся, малыш, — тяжело вздохнул Громов и сам стал помогать надевать на Электроника водолазку. — Совсем замёрз, да? — профессор ещё раз провёл рукой по предплечью гибрида — тот весь был покрыт гусиной кожей.

— Да…

— Двигаться больно, тело ломит?

— Да…

Громов осторожно усадил Эла в стоящее неподалёку большое кресло, а Серёжа стал натягивать на него штаны — согнуться самому у Элека не получалось.

— Ну, что я могу сказать, — печально произнёс Виктор Иванович, обращаясь к Серёже. — Вы, молодой человек, — профессор решил перейти с хозяином гибрида на «вы», — владелец модели 0001 — она одна из самых старых, первая, выпущенная в продажу и единственная, о судьбе которой мне до сих пор ничего не было известно. К моему большому сожалению, все его суставы полностью износились, кожа, хоть и выглядит полностью как человеческая, начинает терять чувствительность. Он умирает, и с этим ничего нельзя поделать. А экземпляр поистине интересный — настолько интегрирован в своего хозяина, что полностью копировал его облик. Я, признаться, впервые сталкиваюсь с подобным. Особенно интересно, что сейчас представляют его внутренние органы, — профессор ещё раз бросил взгляд куда-то на область живота Электроника. — Я его вскрою, — сказал он задумчиво, — и посмотрю…

— Что-о?! — завопил Серёжа, тут же метнувшись к креслу, вжавшись в которое сидел ошарашенный Электроник, и загородил его собой от Громова. — Что это ещё за идиотские шутки? Вскроет он! Вивисектор! — орал на учёного Сыроежкин.

Профессор на эти вопли отреагировал слабо — вяло изобразил фейспалм, с шумом выдохнул и, наконец, когда Серёжа немного отошёл от праведного гнева, спросил:

— Успокоились, молодой человек? Сможете теперь меня выслушать и, главное, понять, что я вам говорю? — выражение лица Громова при этом было такое, что всякому стало бы ясно — на разумность собеседника он надежд не питает.

Серёжа зло посмотрел на него исподлобья и медленно кивнул:

— Пожалуйста, без шуток, Виктор Иванович, — строго сказал профессору Сыроежкин. — Я привёз сюда Эла, чтобы вы его починили или вылечили, а не…

— Его уже не починить и не вылечить, — перебил Серёжу Громов.

— Виктор Иванович! — опять повысил голос Сыроежкин. — Вы его сделали, так почему же вы отказываетесь его починить?!

— Это невозможно, — спокойно ответил Громов.

— Почему? — Серёжа уже не столько злился на несговорчивого профессора, сколько от отчаяния готов был сорваться истерику.

— Серёжа, вас ведь так зовут? Так вот, Серёжа, вы, как законный владелец гибридного ребёнка, должны знать: гибрид — не машина и не кукла. С ним не будет всё в порядке, если просто заменить одну деталь другой. И он не обладает сходной с человеческой биологией, поэтому его нельзя вылечить, — с этими словами профессор достал из стола скальпель, какую-то мелкую посудину и моток бинта. — Смотрите сами.

Эл даже не шолохнулся — как зачарованный он смотрел на создателя, который подошёл к нему, задрал рукав водолазки и провёл лезвием по внутренней стороне предплечья. В посудину закапала кровь.

— Вы что творите?! — ужаснулся Серёжа. — Ему же больно! — он попытался отобрать у Громова скальпель, но тот лишь отвёл руку в сторону и снисходительно посмотрел на Сыроежкина. Потом обернулся к Электронику:

— Тебе больно от надреза, Элек?

— Нет… — Эл выглядел растерянным и, судя по всему, ему действительно не было больно.

— Я ведь говорил, Серёжа, Электроник теряет чувствительность, — устало пояснил профессор. — Это неизбежный процесс угасания. Держи, — Громов опять перешёл на «ты» — ибо ему окончательно стало ясно, что хозяин его изобретения — всего лишь неразумный ребёнок, и протянул Серёже ёмкость с кровью гибрида. — Понюхай.

Сыроежкин с опаской взял посудину из рук профессора, осторожно поднёс её к своему носу и вдохнул. «Только бы Эл не заметил, что мне противно!» — пронеслось у него в голове — кровь пахла тухлятиной. Эл по-прежнему сидел в кресле, виновато смотрел на своего хозяина и молчал. Серёжа вернул миску Громову, а сам подошёл к Электронику, присел на подлокотник, обнял гибрида и поцеловал в макушку:

— Не бойся Элек, я с тобой.

— Проблема не в болезнях и поломках, Серёжа. Не в программе, которая запустила весь процесс интеграции с биологическим объектом, то есть с тобой. Дело в сроке службы. Он истёк. Гибридный ребёнок — живой организм и сейчас он просто загнивает изнутри. Процесс необратим.

— Что? Как это «загнивает»? Я не понимаю, — голос у Серёжи дрожал. — Вы опять шутите, да? Как со вскрытием?

— Глупый ребёнок, — со смесью жалости и некоторой брезгливости сказал Громов. — Я совершенно серьёзен. Я обязательно его вскрою, но естественно, не пока он жив. Тело Электроника причиняет ему только страдания — то, что разлагается в самой своей основе, не восстановить.

— Почините его, — глотая слёзы, — сказал Сыроежкин. Слова о загнивании живого организма он отказывался принимать — пусть для него Эл всегда был человеком, но раз человек смертен, то теперь Эл — кукла. Робот. А их уже можно чинить. — Я смогу заплатить. Мне всего лишь понадобится рассрочка на несколько лет, но я всё равно заплачу. С процентами. Сколько это будет стоить?

— Сколько стоить?

Профессор задумался, а Серёжа воспрял духом — раз Громов ударился в подсчёты, значит не так всё просто с этим сроком службы, ему просто лень возиться! Но главное — у Эла есть шанс!