— Не получится, — покачал головой Серёжа. Он даже подумал, что, возможно, стоит рассказать Макару всю правду про Электроника, но быстро отказался от этой идеи. Это надо было делать раньше, ещё в школе. Но тогда он слишком боялся и смог довериться только Майке. А теперь… Макар, конечно, не сдал бы робота, но жить с Элом и Гусём так, как они когда-то жили с Майкой, не выйдет. Электроник просто увидит, что больше не нужен Сергею и погибнет.
— Я понимаю, тебе надо время, чтобы всё осмыслить, переварить. Но ты всё-таки не отказывайся сразу. Я не тороплю, — Гусев обнял своего любовника, поцеловал в губы и опять подмял под себя. — Никак мне от тебя не оторваться.
Сергей покинул Макара только на следующий день ближе вечеру, когда Гусеву уже пора было собираться в аэропорт и отдавать ключи квартирной хозяйке. «Ты, главное, помни, Макар, что бы ни случилось, я всегда буду тебя любить и никогда не забуду», — сказал на прощание Серёжа, прижался к губам любовника долгим поцелуем, потом смахнул выступившие на глазах слёзы и вышел за дверь.
Сыроежкин шёл к дому и думал, что в ближайшее же время сменит телефонный номер, заблокирует адрес электронной почты, который он успел дать Гусеву, займётся поисками нового жилья и никогда больше не будет общаться с Максимом Чижиковым. А родителям и Майке запретит сообщать кому-либо его контакты. Если уж собрался рубить хвост кошке, то делать это надо не по частям. Иначе Сергей просто не выдержит.
Лишь подходя к дверям своей квартиры, Серёжа вспомнил, что телефон он по привычке выключил сразу, как пришёл вчера в ресторан, а Электронику так и не позвонил сообщить, что задерживается.
========== 11. А я иду такая вся в Дольче Габана ==========
Сергей с тоской посмотрел на угомонившегося наконец робота. Электроник сидел за компьютером и изучал С++. А до этого, подумать только, Серёже в течение часа пришлось выслушивать упрёки и причитания, которыми сквозь слёзы и рыдания «награждал» своего беспечного хозяина вцепившийся в него мёртвой хваткой андроид. Да Сыроежкину Майка за все годы совместной жизни таких сцен не закатывала!
За время Серёжиного отсутствия распсиховавшийся робот обзвонил все морги и больницы и был готов уже просить Майку идти в милицию и писать заявление о пропаже. Серёже, конечно, было жалко Эла, он даже извинился перед ним за то, что так получилось. Но себя ему было жаль больше. Он только что отказался от человека, в которого был влюблён долгие годы, и теперь готовился, что называется, сжечь за собой все мосты — больше они с Макаром не увидятся.
И ради кого такие жертвы? Ради робота…
«Друзей из-за него потерял, семью, любимого… — молча вздыхал Сыроежкин, глядя на своего андроида. — Моя вечная обуза». Сейчас Серёжа на Электроника не злился и горечь на несправедливость жизни выместить на нём не пытался. К чему теперь махать кулаками? Он окончательно лишился всего, что было ему дорого. Остаётся только смириться, принять свою судьбу. Эл, словно почувствовав Серёжино состояние, отвлёкся от компа, пришёл к нему на кровать и начал ластиться словно большой кот. По-хорошему надо было бы его трахнуть, но на такие подвиги Сергей сейчас способен не был. И не потому, что за прошедшие сутки натрахался так, что на месяц вперёд хватит. Ему просто было плохо.
— Эл, я сейчас не в настроении, — Сергей чмокнул андроида в макушку и демонстративно отвернулся лицом к стене. Эл вздохнул и отполз обратно за свой комп.
Через час, правда, пришёл обратно, вид имел жалобный и обеспокоенный:
— Что случилось, Серёж? Ты лежишь и смотришь в одну точку, тебе плохо, я же вижу. Это как-то связано с тем твоим приятелем, с которым ты встретился?
— Не важно, Эл, — бесцветным голосом ответил Сергей. — Всё не важно. Я не хочу об этом говорить — ты мне всё равно ничем помочь не можешь.
На самом деле выговориться Серёже хотелось, ещё как. Да только не Электронику — если андроид поймёт, что из-за него Сергей сознательно отказался от личного счастья — как пить дать, психанёт и руки на себя наложит. «А что? Это был бы выход!» — мелькнула на долю секунды в Серёжиной голове предательская мысль. Но Сыроежкин посмотрел ещё раз на робота, который сосредоточенно долбил по клавишам и щёлкал мышкой, и понял, что никогда этого не сделает: «Жалко его. Он же не виноват ни в чём. Сидит, старается… профессию новую осваивает… Хочет деньги сам зарабатывать. У него цели в жизни есть. А у меня?» Дальше Серёжины мысли потекли по совсем невесёлому сценарию, никаких перспектив в собственной жизни он внезапно не обнаружил, потом подумал, что если так и не прекратит себя жалеть, не удержится и напьётся, а это ничем хорошим им не грозит. Подепрессовав так ещё минут двадцать, Сыроежкин с трудом соскрёб себя с кровати и пошёл звонить риэлтору.
***
Перспектива скорого переезда подняла настроение им обоим — Эл успел примелькаться соседям, и пара подъездных бабок якобы по-дружески уже несколько раз приставали к Сыроежкину с вопросами, что же его сын, такой хороший мальчик, всё один да с папой — ни в школу не ходит, ни друзей приятелей у него не видать? Такое внимание напрягало. На первый взгляд ничего страшного, конечно, но мало ли чем это в итоге может для них с Элом обернуться.
В целях конспирации не умеющий врать и уходить от ответов на вопросы Электроник был вынужден практически избегать соседей, и кроме «здравствуйте!» ни словом с ними за всё время не перекинулся. Изображать из себя подростка «не от мира сего» общительному андроиду было тяжело, хотелось нормального человеческого общения с разными людьми. Поэтому, пока Сергей был на работе, Элек организовывал себе перерывы в своих занятиях и дома не сидел — вынужденное более чем двадцатилетнее затворничество в четырёх стенах городской квартиры ему давно осточертело. Вырвавшись на свободу, он неплохо изучил город, в первую очередь свой район и исторический центр, и даже иногда выбирался в ближнее Подмосковье.
Везде, где бы Элек ни находился, он старался разговаривать с людьми. Всё равно с кем, лишь бы собеседник не против был перекинуться парой фраз, а ещё лучше — полноценно поболтать. Безопасные темы для разговоров Эл научился выбирать быстро, тем более, что каждому человеку по-настоящему интересен только он сам, так что никто до сих пор личность дружелюбного «подростка» не раскрыл.
Проблема вылезла другая. Красивый белокурый «мальчик» лет тринадцати на вид неосознанно тянулся к своим ровесникам. А по сему, «жертвами» словоохотливого робота становились в основном люди взрослые, даже, можно сказать, не слишком юные. А с учётом того, что в процессе беседы Электроник обнаруживал недюжинный ум, эрудицию и совершенно недетский взгляд на жизнь, случайные знакомые его запоминали.
— Эл, что ж ты делаешь? — укоризненно вздыхал Серёжа, когда им с Электроником приветственно кивнул головой очередной незнакомец. — От соседей ты бегаешь, но тебя же знает полрайона!
— Серёж, я это не специально, — пытался оправдаться Элек. — Друзей у меня нет, кроме тебя и словом обмолвиться не с кем, а потребность в коммуникации — есть. Я ж больше двадцати лет никого, кроме семьи и не видел. А сейчас только ты вот у меня остался… Я просто разговариваю с людьми, если они сами этого хотят.
Ну что на это скажешь? Эл всегда был такой. От профессора своего сбежал вскоре после создания — скучно ему стало, к людям захотелось, к мальчишкам вроде него самого. А потом пришлось дома засесть, на столько-то лет!.. Сергей Эла понимал и очень ему на самом деле сочувствовал. Поэтому, когда нежданно-негаданно настала пора переезжать (после той встречи с Гусем, будь она неладна), жильё Сыроежкин стал подыскивать подальше от последней квартиры. Например, в Коньково. Авось, до того как Эла в районе каждая собака будет знать, ещё год-другой-третий пройдёт.
