— У нас, Эл, взаимовыгодное сотрудничество, во. Ну и приятельские отношения, ничего больше, — решил внести ясность Гусев. — Так что ты зря себе надумал там и сравниваешь… Одним словом, это не то, чего я хочу. И не с тем человеком. Я бы уж лучше как ты с Зойкой, чем так. Если тебя это утешит…
— Почему его все так любят, Макар? — вдруг страдальчески произнёс Громов. — И Зойка, и Майка, и… Ну почему? Мы ведь похожи… Чем я хуже, скажи? Ты ведь как никто другой понимаешь…
— Ты ничем не хуже! — удивился такому вопросу Гусев. — Ты лучше, Эл, это все знают. Если уж я тебе такое Ховорю, поверь! — Макар взъерошил Элу волосы на макушке, улыбнулся и подмигнул, мол, не сомневайся, ты — клёвый чувак, брателло!
— И тем не менее выбирают не меня… — Эл с тоской посмотрел на друга и криво улыбнулся.
— Слушай, ну вот смотри… — задумался Макар. И решил привести самый убедительный на его взгляд довод. — Кукушкина, откровенно говоря, вздорная и вредная девица. А ещё зазнайка и ябеда. И все её терпеть не могут, хоть она и красивая. А ты любишь. Вот какого хрена, скажи мне, ты по ней сохнешь и других девок, которые тоже в принципе не страшные, в упор не замечаешь?
— Я… я… я не знаю, — растерялся Эл. — Но я хочу быть с ней. Больше всего на свете…
— Вот то-то и оно, — кивнул в знак согласия Гусев. Потом глянул в окно и сказал: — О, приехали, вон твой дом виднеется. Шеф, у въезда в карман притормози!
Водитель сказал: «Понял!», а Макар подумал, что он правильно сделал, согласившись в итоге взять у Дениса деньги. Так он, по крайней мере и Громова родителям без проблем доставил, и сам домой с комфортом доберётся. Мелькнувшую на миг мысль, ещё немного сэкономить и расплатиться за извоз не наличными, а по-другому, Гусев сразу же загнал куда подальше — он не красна девица, незнакомому мужику такое предлагать опасно, можно и по шее схлопотать. Однако, сам факт, что подобное вообще пришло ему на ум, Макара насторожил — всё-таки что-то сломалось в его сознании, когда он, кляня себя на чем свет стоит за смерть Мити, пытался забыться, шатаясь по привокзальным сортирам.
Комментарий к 16. Моя прелесть
Автору заявки. Если меня в написании этого фика занесло куда-то не туда, или, может, эту тягомотную санта-барбару пора сворачивать, дайте знать, плиз)
Потому что я чувствую, что персонажи уже начинают жить своей жизнью и делают что хотят (а хотят они страдать хернёй)), а вовсе не идут туда, куда пастух, то есть автор, их погонит
========== 17. Каждому своё ==========
Серёжино свидание с Майкой прошло совсем не так, как он планировал. По улице гулять было холодно, а когда они наконец, как и хотел изначально Сыроежкин, завалились в гараж греться, оказалось, Майка вовсе не настроена с ним целоваться. Она, конечно, любезно позволила ему чмокнуть себя в щёку, но когда Сергей потянулся к её губам, со смехом вывернулась и обратила это неприятное для него происшествие в шутку. А потом и вовсе завела разговор о Серёжиных друзьях — Смирнове и Королькове. Зачем они ей сдались, Сыроежкин так и не понял — хочет знать, как у них дела, пусть сама им звонит и спрашивает.
В итоге они со Светловой проторчали в гараже за нелепыми разговорами пару часов, а потом Майка резко домой засобиралась. Оно и неудивительно — в гараже как не было никаких удобств вроде туалета, так и не появилось. Серёжа подругу проводил и тоже домой пошёл, делать на улице в такую погоду всё равно было нечего.
Дома Серёжу ждал приятный сюрприз — отец из рейса вернулся, как всегда с подарками. Только вот как бы ни радовался папе Сергей, а скрыть своего расстройства по поводу полного бардака, царившего у него на личном фронте, не получилось.
— Ты чего, Серёга, не весел, нос повесил? — спросил его за ужином отец. — Рассказывай давай, что у тебя стряслось? Опять двоек нахватал? Мне Элек, правда, сказал, что в школе у тебя нормально всё.
Надо сказать, что Павел Антонович теперь всегда по приезду в город отправлялся первым делом не к себе домой, а к профессору Громову — проведывать второго своего сына. На ворчание Серёжиной матери, что это неправильно, и основная его семья тут, дома, а он её в некотором роде ущемляет, Сыроежкин-старший неизменно заявлял, что всё по-честному: я, мол, с вами, Надя, живу — это уже само по себе счастье, а бедный Элек и так обделён моим вниманием. Надо это хоть так компенсировать.
Собственно, поэтому Серёжины родители всегда владели достоверной информацией относительно его учёбы — честному Элеку они в этом плане доверяли куда больше, чем Сергею, который соврёт — недорого возьмёт.
— Может, с Майкой своей поругался? — продолжил гадать о причинах кислой Серёгиной физиономии отец.
— Н-нет… не поругался, — помявшись, сказал Серёжа. — Просто… как-то она со мной… ну, общается, короче, но… не знаю, короче, — больше Сыроежкин при всём желании ничего выдавить из себя не мог.
— А ты за ней поухаживай, как полагается, — предложил Павел Антонович и почему-то подмигнул Серёжиной маме. Она на это только глаза закатила. — Девушки это любят.
— Да как я?.. — не понял Серёжа. Они же и так и гуляли, и в кино, ходили, и во всякие кафе-мороженые, когда не так холодно, конечно, было.
— Цветы подари, домой позови фильм посмотреть, я новые кассеты привёз. Заодно и в английском потренируетесь, — со знанием дела сказал Павел Антонович. — Короче, приглашай её в субботу в гости, мы с матерью как раз к моим друзьям на День рождения идём.
— А где ж я сейчас цветы-то возьму? — удивился Серёжа. — До восьмого марта ещё больше недели даже…
— Возьмёшь, я знаю, где купить, главное, чтобы деньги были. А они у нас есть.
— Паша, ты даже мне цветы просто так не даришь, а тут вдруг готов раскошелиться ради девочки! — возмутилась Надежда Дмитриевна, услышав от мужа такие речи.
— Надя, дело не в тебе и не во мне. Серёжа уже совсем большой, ему надо уметь ухаживать за девушками. Для мужчины очень важно иметь успех у женщин, — подытожил Серёжин отец.
В общем, дальше родители стали обсуждать какие-то абстрактные вещи из разряда, что значит быть настоящим мужиком, и Серёже стало скучно. Потому что по мнению папы, настоящий мужчина не только тот, кто отслужил в армии, имеет в руках хорошую профессию, он ещё обязательно пользуется популярностью у женщин. А мама считала, что армия для мужчины не так уж необходима, а большое количество женщин грозит осложнениями в семье и выплатами алиментов на внебрачных детей. В общем, пока родоки спорили, Серёжа слинял к себе в комнату, разбирать, что ещё из музыки привёз ему отец.
А в субботу после уроков, проводив родителей отдыхать и развлекаться, Серёжа взял укутанный в несколько слоёв бумаги букет из розовых гвоздик, приобретенный им с папашей накануне, и отправился к Майке — ухаживать за ней по всем правилам.
Светлова встретила его довольная и расфуфыренная, даже надушилась чем-то вкусным. Над букетом они с её мамашей обе ворковали так, что Серёжа понял — отец был прав: женщины клюют на цветы как рыбы на дождевых червяков. Правда, для подстраховки у него ещё имелась коробка шоколадных конфет с водкой. Их, как полагал Сыроежкин, предки ему вручили, чтобы расположить к себе сразу обоих Светловых-старших (наверное, один будет выпивать из них водку, а вторая — есть шоколадные скорлупки. Логично же?)
В общем, Майка выпорхнула из дома счастливая и всю дорогу до Серёжиных дверей чуть ли не висела на нём, игриво щебеча в ухо всякие глупости. Сыроежкин же крепко держал девушку за талию и думал, что сегодня уж точно никакие похабные мысли про себя и своего лучшего друга ему в голову не полезут. А может и вообще больше никогда не полезут. Ведь с чего бы, а?
