А после же леди увидела недавно прибывшего своего кавалера и поспешила в нему. Тот удивлённо осматривал во все стороны преобразованное Пристанище, но, заметив её, приветливо махнул рукой и пошёл навстречу, а подойдя совсем близко, раскрыл объятия, в которые Джоанна сразу же упала, крепко прижимаясь к нему. Всё же, сейчас он нуждался в её поддержке как никогда раньше, да и за неделю разлуки миссис Джексон успела изрядно так по нему соскучиться.

— Как ты, Ник? — спросила она, чуть отстранившись, но не размыкая объятий.

— Ну, как видишь, я не развалился на части, — хмыкнул тот. — А ещё прознал, что тут есть одна дама, которой, кажется, нужно мое сопровождение. И я буду только рад этому.

— Нужно-нужно, — обнажила зубы в искренней улыбке Выжившая. — И я сочту за честь, что вы прибыли, чтобы сопроводить меня, мистер.

Валентайн подал ей локоть, и леди с благодарностью оперлась на него. «Совсем как в старые добрые времена», — с полуулыбкой на губах подумала она.

В целом, день прошел неимоверно увлекательно и запоминающееся: все постарались на славу, и несколько небольших конфузов, случившихся не нарочно, не испортили ярмарки. В копилку воспоминаний Джоанны сразу же посыпалось множество ярких моментов-монеток: вкусная стряпня Бренды, аукцион Санни, в котором им с Ником удалось (под влиянием азарта) даже выкупить фарфоровый сервиз, который пощадило время. Незаметно миссис Джексон приглядывалась к своему спутнику, и своим особым виденьем женщины, что успела изучить его всего, заметила, что за всю эту неделю лучше Валентайну явно не стало: хоть он и пытался казаться отстранённым от проблем, в его глазах цвета топлёного золота промелькивали тревожные искры. Так что когда наконец-то наступил вечер танцев, леди вопросительно взглянула на своего кавалера, приглашая пойти танцевать, а тот как всегда не смог отказать.

— Знаете, мистер, — проговорила она, пока тот вёл её в неспешном вальсе. — Тогда, во время нашего танца на балу, мы было едва не поцеловались впервые.

— Да? — притворно удивился Ник. — Кажется, в мои платы памяти записано подобное воспоминание.

— Не хотели бы вы совершить вторую попытку, мистер Валентайн? — игриво произнесла Выжившая, прищурившись.

— С превеликим удовольствием, леди Джексон, — ответил детектив, в который раз наслаждаясь тем, как его имя перекатывается у неё на языке. — Но вас не смущает вся эта публика?

— Совершенно нет, — сказала женщина. — Тем более, все уже с месяца три, как всё знают.

Он хмыкнул на её слова и первым потянулся к ней, осуществляя наконец-то задуманное, а леди оставалось лишь млеть радостью от этого.

Позже она стояла поодаль, наблюдая за танцующими парами, пока её кавалер ушёл поискать чего-нибудь выпить, как вдруг к ней незаметно подошёл Закари и вежливо проговорил:

— Прошу прощения, что отвлекаю, леди. Но можно вас на пару слов?

— Конечно, — кивнула Джоанна, повернувшись к нему. — Что такое, Закари?

Он стянул кепку с головы и начал неуверенно перебирать в руках, никак не решаясь на разговор, а потом всё же поднял голову и начал свою речь:

— Я много думал о том, что вы сказали во время вашего с Ником последнего посещения. Вы искали какие-либо ведомости о леди Ребиндер, но братья утаили это. Я посчитал, что это весьма… нечестно с их стороны. Но я могу тоже кое-что сообщить об этом. Конечно, в моем расположении не так много информации, но… Думаю, это пригодится расследованию.

Женщина перевела на него полный заинтересованности взгляд, и механик продолжил:

— Беннеты не всегда не ходили на эти… балы. И сначала посещали их. До одного дня. Они вернулись весьма встревоженными. А потом начали переговариваться в мастерской, думая, что я не слышу, но ведь мой слух очень остёр. И обсуждали братья то, что в тот злополучный день на леди Ребиндер было совершено покушение. Виновного в этом — какого-то наёмника — убили сразу же, но вот гостей подчас разогнали, а леди увели. А затем же, годы спустя, вернувшаяся с бала Литрис сообщила, что лицо леди Ребиндер скрывает плотная вуаль.

— Ничего себе, — пробормотала миссис Джексон, схватившись за виски. — Следовательно, причина отказа от балов Беннетами кроется в этом… Спасибо тебе, Закари, за то, что сообщил это, — сердечно поблагодарила его она.

— Всегда пожалуйста, леди, — кивнул он и, растрепав свои рыжие волосы, водрузил на них кепку. — Вам спасибо, что выслушали. В основном… люди не воспринимают меня всерьёз.

— Пойди пригласи Гарриет на танец, — улыбнувшись, добавила женщина ему в спину.

— Если она не откажет, — докинул тот и удалился.

— Что я пропустил? — задал вопрос подошедший с двумя бокалами Валентайн.

— О, кажется, у нас есть небольшое продвижение по делу, — проговорила Выжившая, принимая бокал из его рук. — Сейчас я такое расскажу…

Как известно всем, каждое веселье рано или поздно должно заканчиваться, а вот гулянье в Пристанище резко оборвалось на весьма тревожной ноте: почуяв лакомый кусочек, к селению стеклась группировка вооружённых до зубов рейдеров, пожелавших лёгкой добычи, но не тут то было. Ведь жители относительно молодого поселения были не лыком шиты, и хорошо умели обороняться. Загромыхали турели на вратах, были подняты штыки и вскинуты затворы винтовок. На оборону пошёл добрый час, и хоть без жертв в этот день обошлось, всё же ранений не удалось избежать — Бетани теперь хватало работы на целую ночь. Все уставшие и вымотанные долгим днём разбрелись по домам, предвкушая скорый сон.

***

Поднявшись к себе наверх, леди Джексон наскоро приняла душ и, кое-как высушив волосы и переодевшись в привычное синее платье, спустилась вниз к поджидавшему её Валентайну, который курил трубку у окна, созерцая ночной пейзаж за окном. Она мягко подошла к нему и обняла сзади, понимая, что сейчас предстоит мучительный разговор, который им попросту нужно пережить, чтобы между ними не было никаких недомолвок и барьеров, ограничивающих души. Почувствовав, как его руки накрыли её пальцы, женщина спросила:

— Тебе не лучше, Ник?

— От тебя ничего не скроешь, да? — усмехнулся он, но это прозвучало скорее грустно, нежели задорно. — Нет, птичка, — не стал кривить душой робот и повернулся к ней. — Я думал, что всё это… как-то поможет мне принять себя. Но как всегда ошибся. И это теперь навсегда со мной.

— Но… — начала было Выжившая, как потом он произнёс:

— И ладно бы я… Но ведь тебя это тоже затрагивает! — детектив отстранился и пронзительно посмотрел ей в глаза. — Я ведь… Я ведь отродье Института, Джоанна! И кто знает, для чего меня вообще создавали и какими программами напичкали! — его речь была сбивчивой и волнительной. — Разве тебе нужен кто-то, созданный руками врага? Разве я достоин чьей-либо любви, зная о порочности моего сознания?

Выдохнув, Джоанна подошла к нему совсем близко и тихо произнесла:

— Сейчас — как никогда раньше.

Не дав ему что-либо ответить, она продолжила:

— Сколько же можно утверждать тебе, Ник? Мне совершенно не важно, где тебя создали, кто, когда… Мне нужен сам ты. Тот, которого сформировал ты сам. А не «РобКо». Не Беннеты. И даже не Институт. Я знаю, что тут, — она сложила ладошки в области, где бы располагалось у него сердце, будь он человеком, — есть душа. Такая же, как у меня и любого другого… Подлинная. Настоящая. И создал её не Институт. Так что позволь наконец-то себе… быть тем, кем ты являешься без каких-либо предрассудков и сомнений.

— Ох, Джоанна, — еле слышно проговорил он и, обхватив её лицо ладонями, соприкоснулся с ней лбом, на что та шумно выдохнула и обняла его.

— Просто позволь мне забрать всё это из тебя, — дрожащим от волнения голосом произнесла миссис Джексон, — и унести далеко-далеко, за моря и горы, чтобы мы больше никогда не вспоминали об этом.

— Но не слишком ли тебе будет тяжёлым это бремя?

— Результат вполне окупается, — прошептала она.

— И что бы я без тебя делал? — произнёс Валентайн. — Я не романтик, и близко им не являюсь, но хочу сказать, что… Порой я удивляюсь, как одна проворная женщина-птичка смогла кардинально изменить мою жизнь и меня самого. Так что, пожалуй, нет ничего зазорного в том, что даже я, заржавевшая железяка, смог без памяти полюбить её.