Она на секунду отвела взгляд, поддавшись плену мыслей. Боги, духи и иже с ними знали, как ей тяжело было высказывать это капитану в лицо. Однако, кто, если не она, откроет на это ему глаза. Вздохнув, Мелисса мысленно запустила процесс охлаждения корпуса и компонентов, ведь во время своей пламенной речи успела немало так вспылить, а потом продолжила:

— Но ты же человек! Ты не думаешь об остальных, правда? В твоих мыслях лишь подвиги, авантюры и славящие твоё имя обитатели этого корабля! А о том, чем придётся жертвовать, ты, конечно, не подумал.

Робо-женщина на несколько секунд закрыла глаза, чувствуя, как вместе с охлаждением оболочки приходит и равнодушное спокойствие. Она выдохлась. Как ещё втолковать этому упрямому человеку — её капитану и избраннику — то, что, похоже, его решение оказалось совершенно неверным. Он, чёрт его возьми, капитан. Он должен быть дальновидным, мудрым и рассудительным. Заместо Ирвинг, демонстрируя до этого небывалые умения стратегии, полностью пошёл на поводу у своего самомнения и разрешил себе невозможное. То, что, как Мелисса подозревала, их погубит. Где же его проницательность? Куда она делась? Да и… была ли она вовсе?..

Ведь если капитан Ирвинг был головой «Галатеи», Мелисса являлась его сердцем, переняв на себя эту роль. Она знала и подмечала каждую деталь, творящуюся на всём корабле. Только ей было известно, что Роберта, когда никто, как она думает, её не видит, тихо роняет скупые слёзы по своей жизни в Атланте — по родных, которых не вернуть. От чутких искусственных глаз Мелиссы не укрылся тот факт, что Ризер после долгого перерыва вновь начал тайком ухаживать за Маргаритой; что Эдгар по три часа проводит перед любой зеркальной поверхностью; что у Кейт просвечиваются сквозь кожу давние шрамы от игл. Когда Айрис впервые начало подташнивать — она первой поняла симптомы. И когда Малец Фрид тайком от её глаз пронёс кротокрыса на борт — ей это было известно. Анна бормотала во сне имена, а одно — особенно часто. А Итан мог спать только по три часа — и когда хоть это ему удавалось, благодарил вовсе не духов Атома, а другого бога. И даже Дафний — и тот скрывал ото всех, что тоскует по родной Мохаве.

Все их тайны, загадки, сокрытые в глубинах душ, словно старинные шкатулки на пыльных чердаках — ветхие от старости и покрытые паутиной и жирными пауками — галантно преподносились ей словно на блюдечке, благодаря особо подкрученным создателями шестерням в голове. И она не шпионила — просто подмечала. Слышала, когда проходила коридорами на дежурстве. Видела в отражении зрачков все чувства: радость, скорбь, беспокойство, умиротворение… Такова она была — помощница капитана. Так почему же сам капитан этого не замечал?..

Наконец, она, прервавшись от своих дум, мгновенно пролетевших в матрицах, продолжила:

— Ты мог бы обсудить это со мной. На худой конец позволить мне поговорить с ними. Или, отмахнувшись от своей гордости, попросить более долгий термин. Либо наоборот — отказаться. Но нет. Ты самонадеянно шагнул в пропасть, втягивая всех нас вместе с собой. Более того — дал этим людям надежду, что неисследованные западные земли скоро будут на нашем горизонте. — Мелисса отвела взгляд в сторону, чтобы не встречаться с глазами капитана в этот момент, и тихо произнесла: — Я так верила в тебя, Фрэнсис. А они — до сих пор. Но теперь я просто… разочарована. И, как думаешь, насколько быстро осознание всего этого придёт ко всем?

Пиратка развернулась было к выходу, чтобы наконец покинуть каюту и посетить своё излюбленное место на корабле, дабы вдоволь поразмышлять о сложившихся обстоятельствах — и подумать, как можно их облегчить, как вдруг её остановил окрик капитана:

— Изначально они дали мне неделю. Я торговался до последнего, чтобы выбить ещё одну.

Робо-женщина остановилась, замерев у дверного проёма. Положив руку на гладкое, отполированное дерево, его обрамляющее, она обернулась через плечо, чтобы выслушать последние слова капитана.

— Топлива в одну сторону достаточно, — тем временем продолжал Ирвинг. — Если всё же мои подсчёты неверны, мы всегда сможем начать жечь мебель. Касательно еды — я переговорю с Робертой. Уверен, что это всё же не будет проблемой для нас. К тому же, у меня есть небольшой запас на чёрный день.

Но Мелисса всё так же молчала.

— И, наконец, касательно «Дьяволицы». Я прекрасно осознаю, на какой риск иду, Мелисса, — вместо привычного «золотце» с его уст её имя звучало так чуждо в этот момент — словно впервые, и пиратка почувствовала, как шестерёнки внутри на секунду замедлили свой ход. Будто сердце пропустило удар — если бы только оно у неё было. — …но мне так зверски осточертело нести свои паруса по всему западному побережью и постоянно ожидать нападения, которое уже не сможет сдерживать хиленький, шитый белыми нитками условный договор. И что однажды на наши территории нагло ворвутся — и начнут открытую охоту против нас. И лучше я пойду на риск сейчас, нежели буду все свои годы постоянно оглядываться, опасаясь, не летит ли по наши души — и душу «Галатеи» — дьявольская команда. Так что… разве я так уж неправ, Мелисса?

Ответа она решила не давать. Лишь отвернулась и, покидая помещение, тихо пробормотала: «Я тебя поняла».

***

Новая авантюра небывало взбудоражила всю команду, от чего все её члены чувствовали неведомый до этого прилив бодрости; работа так и горела в их руках, а «Галатея» уверенно несла свои паруса по нужному курсу. И вёл их пропитанный желанно-сладковатым запахом ветер перемен — тот, который дует в спину всем путешественникам, сорвавшимся со своих насиженных мест, тот, который ведёт их к небывалому успеху — или же к неотвратимой гибели. Ведь не зря он был потомком фортуны, фортуны изменчивой, милостивой, благосклонной, злой, беспощадной, мимолётной…

Тоже чувствуя этот аромат в воздухе, Анна Харрис шагала по верхней палубе к медблоку, выдыхая морозный пар в воздух и отчаянно пытаясь закутаться в свой потрёпанный пыльник. Служивший ей добрую службу в восточных землях с их умеренным климатом, сейчас он знатно её подводил — и не удивительно. Сегодня они начали проходить через Скалистые горы, и в атмосфере заметно похолодало.

Проникнув внутрь корабля, женщина смогла наконец-то расслабиться — изнутри он грел себя сам и было не так холодно. Игнорируя недовольное бурчание живота, она бодро зашагала в нужном направлении. В последнее время их рацион, на удивление, снизился до двух приёмов пищи в день, да и та была не такой щедрой, как раньше — более водянистой, с порциями поменьше, от чего даже Анна начала немного голодать. Правда, страдала от этого она не так, как остальные из экипажа. За столом то и дело слышался недовольный рокот, когда Роберта приносила очередную порцию постного морковного супа с редко попадающимися — кому как повезёт — кусочками рад-курицы. О прошлых наваристых ароматных блюдах можно было только мечтать во снах. Сама кок на возмущения никак не реагировала, а иногда и давала по лбам поварёшкой особо недовольным. На все расспросы о такой резкой смене рациона ответа не следовало, лишь Роберта туманно предлагала самим подумать о таком решении. Впрочем, вне столовой воздушные пираты тут же тут же забывали о скудной кормёжке — к ним вновь возвращался прежний боевой дух.

— Как успехи, Анна? — как обычно сухо поинтересовался Дафний, удостоив её недолгим взглядом, а потом вновь вернулся к заполнению журнала.

— Ризер сказал, что, как и всегда, отдал нам все стимуляторы на хранение. Так что больше, разумеется, ничем помочь не может.

— Не очень приятная новость, — пробормотал медик, не отрываясь от писанины. — После стычки у того моста мы не смогли пополнить запасы медикаментов. Мне сложно представить, что будет, если они закончатся.

Анна не нашлась, что ответить, и принялась за сортировку инструментов.

— Кстати, не думаю, что Ризер под подозрением. Насколько я знаю, наркотические вещества плохо действуют на гулей. У меня был один знакомый, который говорил, что его уже «не так вставляет, как раньше».