– Ты, Гадесисис, изменился. В детстве ты был совсем другим. Чутким и нежным мальчиком, но сейчас… Это все она! Та мирянка совершила преступление и будет расплачиваться за это. Посмотри на себя, ты исторгаешь грязную магию. Онa превратилa тебя в демона! Признавайся, куда ты дел моего сына?!

–О, дорогуша, ты вовсе не видела этого мальчика,– уголки рта Гадесисиса заметно поднялись, едва слышный смешок показался Ликише слишком знакомым. Подобная таинственная улыбка или манера улыбаться говорилa о многом. Корсей никогда не задумывался о своих привычках. Возможно, здесь, под самым носом, укрывались и ответы. Может, никакой он незаконнорождённый? Ликише никогда не упускал момента, чтобы не сравнить себя с Лютосом. Смех брата больше напоминал кривое движение с раскрытым ртом, чем на непритворную легкую улыбку. Подобно ржанию лошади, тот больше походил на родного дядю – Роя Саржу.

– … потому я отказала тебе и ушла служить ордену! – сквозь слезы и рыдания прорвался трясущийся голос узницы.–Ты не представляешь, какой грех лег на твои плечи! Ты оторвал дитя от матери! Ты причинил мне столько страданий, что никогда тебе не искупить свою вину. Я не прощу тебя, даже если умру здесь! Пусть лицезрит справедливый и верный бог Вага и его Безликая богиня. Пусть он воздаст каждому по заслугам!

– Ты же святозарина, – наслаждаясь жалким существованием несбывшейся любви, Гадесисис не мог не добавить: – Ты же оставила все земные радости, оставила наших богов и приняла белый паладин. Белый кафтан белого воина. Дала клятву верности ордену. Однако тебя предали анафеме. Изгнание из собственного ордена, что славится своей непорочностью. Ты же растлена, и слова твои не слышат даже боги. Ты же, мое небесное создание, – искусительница, и вскоре ты познаешь, каково тянуть проржавевшую колесницу богов. Вскоре ты пополнишь многомиллионную упряжку грешников.

–Будь ты проклят!

Слова коссея по-настоящему пугали девушку. Попасть в божественной упряжке после смерти и нести на себе колесницу Безликой – удел истинных грешников. Пополнить ряд среди воров и убийц, обманщиков и врунов, которых погоняют ударами тысячи плетей, – самое страшное проклятие для любого человека.

– Это все ты! Ты все подстроил, потому что я отказала тебе! Ты оклеветал моего отца, воспользовался его слабостью, а теперь укрываешь меня тут. К тому же являешься сюда днём и ночью, чтобы склонить меня к греху. Может, я и родила сына, но знай, что это дитя не твоё. Ты украл его. Нагло называешь себя его отцом, чтобы утвердить за собою право на трон! Ты украл мою жизнь! Не найти тебе на всем свете покоя, и пусть все существующие боги будут свидетелями, я проклинаю тебя и весь твой род!

–Твои глаза больше не являют ту царскую спесивость? – пропуская мимо проклятие несчастной, ее посетитель добавил: – Посмотри, твоя одежда провоняла крысами, что здесь живут. Здесь нет роскошных покоев с высокими окнами. Здесь нет слуг, рабынь, твоих сестер, что стали женами великих мужей. Тут нет маленького тазика для умывания, душистого мыла и благовоний. Но если все это вернуть? Скажи мне да, и ты тут же окажешься во дворце, в моих объятиях.

– Ложь! Мои сестры, как и я, одной крови, и я их чувствую. Каждая сейчас молится богам и проливаeт слезы! Никто из Данов не повернeтся к вам, слышите?! Никто! И мой сын…

–Это не твой сын,– громко вскрикнул Гадесисис, колотя девушку по плечам. – Он мой сын и моей супруги Фрийи, смирись с этим! Прекрати показывать свою гордость, ты уже не та, которая была раньше! Соглашайся, не глупи!

– Ты демон в человеческом обличии! Ты мор Мириды! Если ты так уверен в своей безнаказанности. Может ты и альхид, но не божество! Все, что тебя ждет, так это самая позорная смерть! Мои сыновья идут от рода божественного… их отец сам З…

Но этого хватило, чтобы оба очевидца видения вняли суть увиденного. Калейдоскоп прошлого резко исчез, а перед глазами снова расcтелился парк с запахом мёда и пряностей вместо сырой темницы.

« Эта девушка! Я ее помню! Это же пропавшая девушка из Дома Невест! Она из рода альхидского! И что она имела в виду, когда говорила о божественных сыновьях? Если предположить, то он не сын простолюдинки Фрийи из города Диодон и коссея? Тогда это может значить, что Ликише – Змееносец по наследству и сарфин по праву!Он божественное дитя! Однако кто же второй?» –завертелись мысли, и Улем как никогда был близок к истине.

Улем хотел задать пару… много вопросов. Во-первых, почему он никогда не говорил ему о способности видеть прошлое и будущее. Святозар не исключил, что его друг медиум и разговаривает с мёртвыми! Если это так, то он единственный, кто остался в живых медиумов. Маги, которые могут кликнуть мёртвую душу из мира мёртвых и призвать к ответу или суду. Бедняг давно никто не видел, да мало кто мог об этом говорить, боясь неминуемой расправы даже среди своих – из-за страха перед разоблачением. А это значит, что, став свидетелeм самой ужасной тайны Мириды, Ликише обрёл право на справедливый суд!

Улем мог долго рассуждать, как вдруг, подобно живым канатам, из-под земли вырвались толстые корни деревьев. Туго скрутив святозара, унесли его далеко в сторону от опасного места.

Громогласный рев небывалого зверя переполошил весь дворец. Что-то черное и гибкое нарисовалось в глухой тьме. Огромный демон раздирающе рычал, крушил все вокруг. Извергал лютое пламя, снося стены крепости и весь тот парк с его хрустальными павильонами. Длинная, до жути клыкастая рептилия растянула чешуйчатое тело в длину и пустилaсь в сторону гостей. Лишь только луноликие заметили несущееся зло из-за глубины парка, они тут же пустились в бой.

Со стороны выглядело, что вот-вот завяжется эпическая битва святозаров с незвездным монстром…

Вот он! Истинный Змееносец, что внушал немалый страх перед родом альхидов. То семейное проклятие, что преследует их со времен Великого Ириля. Много легенд ходит по поводу змеиного недуга, но никто так и не мог сказать наверняка, в чем причина столь ужасной расплаты. Ведь про Змееносца ходят самые жуткие истории. Пугают на ночь маленьких непослушных детей, сочинили недобрые приметы и не очень пристойные ругательства. Люди не любили Змееносца и презирали его. Такая ненависть зародилась с той поры, когда предыдущий Змееносец породил глобальные катаклизмы в их мире: отошла вся вода, землю раскаляет беспощадное солнце, превращая земли в безжизненные пустыни. В отдельных местах бушуют смертельные песочные бури, от которых гибнут целые города и поселения. Нередко приходят нашествия саранчи, поедая всю живую растительность.

Больше полувека прошло с того времени, когда пал последний Змееносец, и новому Змееносцу люди никак не рады.

Кто смог связать непомерную боль корсея, святозару не удалось увидеть. Расстелилась во весь парк дымовая завеса. Едкий дым заполнил лёгкие, и дышать было трудно. Ещё немного, и Улему пришлось бы попрощаться с жизнью, если бы святозары не нашли его вовремя.

Беспокойная ночь выдалась для города. На горизонте поднималась едва зримая алая полоска, бросая лучи в самый сумрак, Эрр поднимался на небо. Началось время Иивлика.

Гостей расселили по покоям. По строгому распоряжению регента была усилена охрана по всему дворцу. Закрыли многие проходы и выходы. В особенности левое крыло третьего этажа, где находились личные покои Ликише. Для многих слуг поставили график передвижения по дворцу. Никто не смел ходить по залам и коридорам без позволения постовых или особого разрешения. Усилили вход во дворец и на территории дворца На улицах Мириды все чаще встретишь караульных из дворца. Вынужденная мера для многих. Регент и его супруга до последнего надеялись, что о выходке их «младшего сына» мало кто узнает, но надеяться было нечего. Фрийя старалась себя обнадёжить.

В глубокой тишине коссея провела главных гостей к их покоям. Уставшие и напуганные борей Даман и Орития держали грубое молчание. Фрийя и ее свита провели авилонцев к самим дверям их спальной комнаты. Фрийя собиралась поговорить с королевской парой, объясниться перед ними, но Орития отказалась даже смотреть в ее сторону. Глубокий удар по самолюбию женщины, когда дверь покоев громко захлопнулась перед самым ее лицом. Фрийя не могла позволить, чтобы вот так с ней обходились. И оценив это как вызов, приняла вызов у королевы.