Вельскуд удивился. До сих пор ему не приходилось с первых шагов сталкиваться с таким неприкрытым дружелюбием со стороны незнакомцев. Приязнь конечно же бывала в гостях у него, когда он знакомился с людьми, но она приходила гораздо позже, когда миновало время, следуя за множественными боями или совместными рейдами. Он непроизвольно повёл плечами — словно почувствовал крепкое, тёплое и сильное пожатие. Это тоже было необычное чувство. Необычное, но… приятное, что ли? По губам скользнуло подобие улыбки. Она случилась сама собой.
Сходясь с людьми, Вельскуд испытывал много разных эмоций — от радости до неприязни или ненависти, но здесь впервые испытал удивительное, не похожее ни на что переживание. Он был очарован. Мягкая, ласковая и немного смущённая полуулыбка недавнего соперника была приглашением к новой жизни.
И он ринулся в эту жизнь, повинуясь скорее инстинктам, чем рассудку.
========== Подарок ==========
«Дружба. Это слово входит в наш обиход довольно рано, когда мало кто догадывается о том, сколько боли и сколько счастья несёт в себе то, что обозначается им».
Кассия «Мысли в шкатулке»
«Они всегда были вместе, спина к спине, плечо к плечу… Даже если мы видели их порознь, чувство, что где-то рядом тут же и другой, возникало само собой, словно второй всегда присутствовал если и не во плоти, то как бесплотный дух. И сила второго хранила первого и помогала ему так же, как если бы друг присутствовал сам».
Из книги «Земля богини: край её снов» автор: Лианна, эльфийский стратег
«Какой была их дружба? И дружба ли то была? Сложно сказать. Кому придёт в голову назвать свою руку или ногу другом? Но без них — никак… А душа? Можно ли её назвать любовницей?»
Из воспоминаний Терамая, главы Ордена Рыцарей Храма
Прошло совсем немного времени с памятного боя. Два человека встретились внезапно и сошлись стремительно.
Как будто обрушилась огромная, толстая, каменная стена, обнаружив за своими пределами сад невиданной красоты. Незнакомый мир вобрал в себя без остатка. Здесь, по эту сторону стены, все было знакомо — не надоедливо, трафаретно и понятно. Там же были звуки, запахи, краски — всё не такое, не привычное. Способность узнавания терялась в обилии форм, и бедный разум, застопорившись на каком-либо образе, не мог двигаться дальше, поскольку не успевал понять то, что уже предстало перед ним. Оказавшись вовлечённым в отношения, в которых он не имел никакого опыта, Вельскуд был оглушён, ошарашен и сбит с толку. Королевская служба не предполагала дружеских отношений — так он думал, поэтому друзей среди сановников не имел. Терамай был не в счёт, поскольку встретились они задолго до того, как заняли свои высокие посты.
До сих пор он никогда не встречал людей, к которым его тянуло бы с такой непобедимой силой. Природа этой тяги была непонятна и необъяснима. Вельскуд пытался объяснить, присматриваясь к другим. Но каждый раз, встречаясь с проявлениями любви или дружбы у других, пугался, понимая, что здесь всё иначе.
За всё время знакомства Вельскуд так и не понял, чем занимается новообретённый друг. Они виделись практически каждый день, преградой бывали только обязанности службы. Вельскуд удивился тому, что многие знали о Геранте, были и такие, кто дружески приветствовал его, когда случалось им вдвоём проходить по улицам или появляться в маленьких трактирчиках на окраине Небесной Гавани. Центральных улиц Герант по неведомой причине тщательно избегал. Бывал только на Базарной площади, но и туда пробирался закоулками.
***
— Вельскуд, ты мизантроп!
— Лучше быть мизантропом, чем доверять всем без оглядки, — парировал гвардеец.
Герант удивлённо приподнял брови:
— Это камень в мой огород, полагаю? — он весело рассмеялся. — Ну, во-первых, доверяю я не всем подряд, а, пожалуй, только тебе. Ну… и ещё нескольким людям. Да и как, скажи мне, можно не доверять тем, с кем разделяешь труды похода? А во-вторых… — он неожиданно оказался за спиной Вельскуда и крепко обхватил его за плечи. Сжал так сильно, что гвардеец не мог повернуться.
— … во-вторых, я же знаю, что ты не такой, — шепнул Герант и с силой дунул другу в ухо.
— Да чтоб тебя… — Вельскуд цветасто и со вкусом выругался, даже не пытаясь перехватить юркого Геранта, чтобы как следует отомстить за полученные неприятные ощущения. Ответом ему был смех друга откуда-то с улицы.
— Поймаю — голову оторву, — крикнул он вслед и, поморщившись, потёр существенно примятое плечо.
Хватка у друга временами была драконья. Вельскуд усмехнулся пришедшему в голову сравнению и задумался: что такое смог узнать о нём Герант за короткое время знакомства. Сам он знал очень мало. Герант вроде бы и не скрывался, был открыт и доверчив, и готов помогать всем подряд, и ответить на любой вопрос, и поговорить о чём угодно — находка, а не товарищ. И вместе с тем вся его жизнь была окутана тайной. Много вопросов теснилось в голове, но они как-то сами собой растворялись, когда встреча происходила. Вельскуд был очень недоверчив и подозрителен по природе, но общество Геранта делало небывалое и невиданное: растворялись подозрения, уходило недоверие, и — резкий и насмешливый ранее — он становился мягче и проще.
Бросив несколько монет на стол, возле которого, как всегда, суетился трактирщик, Вельскуд вышел.
Утренний город постепенно наполнялся привычным шумом. Городские ворота, открытые с раннего утра, впускали поток крестьян и ремесленников, везущих свой товар на городскую ярмарку. Ярмарочные ряды располагались на главной площади. Такие ярмарки устраивались дважды в год: весной, когда нужно было продать излишки, собранные прошлой осенью, и освободить амбары и подвалы, и осенью, чтобы собрать запасы на будущую зиму. Теперь была весна.
Вельскуд задумчиво шагал по городу, не разбирая дороги. Сегодня он был свободен от королевской службы, а потому мог идти куда угодно. Ноги повели его мимо лавки известного на весь город менялы. Мало хорошего говорилось об этом торговце: и цены, мол, у него такие, что звёздочки в глазах от ужаса пляшут; и товар-де у искателей приключений выкупает по бросовым ценам, а если, не приведи Альтея, ты вдруг ему должен оказался, то тут уж лучше прямо дракону в пасть прыгнуть. Но все были единодушны в одном — товар у него первосортный и не краденый.
Гвардеец уже было миновал лавку, возле которой стояло, переминаясь с ноги на ногу, несколько человек, и вдруг какой-то посверк, замеченный углом зрения, заставил его остановиться. Рука сама собой дёрнулась к кинжалам, висевшим у пояса, но за отсутствием опасности расслабилась и осталась лежать на навершие, словно предупреждение всем, кто вздумает двинуться с недобрыми намерениями. Таковых пока не наблюдалось. Вельскуд склонился над витриной, стараясь догадаться, что же сверкнуло и привлекло его внимание.
Товары были вполне обычные, не те, ради которых стоило забыть о деле: украшения, драгоценные камни в оправе, разные фигурки, словом, всякая всячина. Потратив несколько минут в бесплодных усилиях, Вельскуд махнул рукой и уже собирался повернуться и продолжить свой путь, но тут опять знакомое сверкание попалось на глаза. В самом углу витрины, задвинутая и затенённая своими более яркими собратьями, таилась неприметная на первый взгляд вещица: то ли украшение, то ли безделушка. Через некоторое время на ладони лежала маленькая почти плоская фигурка дракона.
Искусный резчик, несмотря на столь мелкую по размеру поделку, сохранил все анатомические особенности изображаемого животного, даже мельчайшие зубы в разинутой пасти были на месте. Мастеру удалось запечатлеть момент движения: казалось, что дракончик сейчас выпустит столб огня и взлетит. Над его спиной раскрывались мощные крылья едва ли не больше него самого. Дракон склонил рогатую голову к крыльям, как будто ему не терпелось взлететь, и он хотел помочь крыльям распахнуться шире. Фигурка была сработана из неизвестного очень мягкого и шелковистого на ощупь материала нежно-золотистого цвета. Ярко-жёлтые драгоценные глаза-бусины слегка прикрывались веками. Эти глаза сверкали нестерпимо, если посмотреть на них под особым углом.
