Тот был не особо-то чуток к откровению Саши, поглощённый неискренностью Артура – ей так и несло за три версты и ей провоняла вся кухня теперь. А Саня, хотя и был возбужден, и вещал с несвойственной ему наивностью, говорил абсолютно от души и вновь, сам не зная того, истинно. Была у Саши такая способность, которую он, правда, никак не идентифицировал в себе – транслировать частоты Вселенной. Он ведь, действительно, осуществил работу Силы, действие которой запустил на шоссе Лёша, чем отвоевал кусок у мощи противодействующей – разрушительной. И став на время формой баланса, прикоснулся к источнику Созидающего. И, на самом деле, захватил он к себе в жизнь частицу волшебства, преобразовав свою реальность благоприятными, добрыми событиями. И вот всё это сложное устройство механизма реальности Лёша знал, но в данный момент он никак он не мог отделаться от человеческого желания уебать Артуру и отрезвить от той больной херни, которую парень нацепил себе на мозг, как альгинатную маску на лицо нацепляет старик, чтобы казаться, как будто бы нестарым.
– Алекса́ндер, Боже, какой чудесный романти́к из твоих уст. Что-то не припомню, когда в последний раз слышал от тебя такую красотень. Дай-ка подумаю, эм-м-м… Никогда. – попытался спаясничать мальчик, но Саня не поощрил его комментарий вниманием.
– Я посмотрел на Ютубе, психологини говорят, что в таких случаях необходимо выждать время и перенести встречу. – он обращался однозначно к Лёшику – Ну, знаешь, осадить самовлюблённую кралю, чтобы не задирала нос. У меня тур, запись, контракты – все дела, и я оказываю ей одолжение, находя окошко в плотном графике. Чтобы не подумала, что она единственная и… – говоря, Саня поджал ноги и не отдавая себе в том отчёта впился зубами в кулак, машинально кусая его и серьёзно смотря в одну точку, как тогда на дороге.
– Она и так знает, – коротко бросил Лёшик – Дешёвые понты, ими несёт от всех за километр.
С выражением похожим на брезгливость он втянул воздух и угрожающе покосился на Артура. Тот пил коктейль и не замечал. Или делал вид, что не замечал. Лёшик попытался отвлечься. С напором продолжил:
– Сегодня. Надо сегодня. Ни днём, ни часом, ни намерением позже. Если сегодня – нет, всё это не стоит. Поговорите. По-человечески. Не доказывай ничё. И не забирай, не отдавай – не надо этого барского костюма с пыльной антресоли карнавального магазинчика по адресу «все дороги ведут к моему эго», коим ты так неловко любишь порой пощеголять. Не будь продюсером – Саней будь.
Тот задумался.
– Но это же как-то… унизительно, что ли. – Саша, не переставая кусать кулак, вскинул глаза на Лёшика – Я же её по сути вывел в люди, а теперь, что же, сам и бегаю за ней?
– Унизитиельно, когда талант уронили в лужу, а потом выковыривают из него песчинки. Ты есть шторм, в тебе мощь необъятной стихии. Солнце и звёзды, свет Начала. Ты воплощение Жизни и лицо Природы. Ты – есть удивительное чудо, которое расцветает подобно прекрасным цветам в душах людей, чьих ты коснулся своей музыкой, пробиваясь точно через асфальт меж плит их страданий. Чьим вы с Анфисой позволили дотронуться той самой свободы, которую открывает свобода Живого. – говоря всё это Лёша не мог усидеть, он встал и, увлечённый потоком сознания, гулял по кухне, пытаясь сосредоточиться на Сане и убеждал себя в том, что его не отвлекает Артур своим полупидорством – Вы же старательно запихиваете свой заряд в клетку, впихиваете в футляр, попривыкнув к которому, ты через пятнадцать лет грызёшься в метро за свободное место, а мечта всей жизни – это чтобы продавщица пробила чек на две пачки чая по цене одной. Вы не… Ты не обречён сидеть на цепи перед необходимостью самоутвердиться. Мир по-прежнему открыт тебе, он не схлопывается в узкое окошко, даже когда ты привёл свою мечту в реальность. Тут ещё есть место настоящему Чуду – Жизни! – Лёша с неестественным для него возмущением фыркнул – Где-то в Космосе есть удивительные мириады Вселенных, переплетающихся в сверкающее полотно, а тут такой хернёй занимаются!
Саня расплылся в улыбке, сдавшей его с потрохами и сердечком в придачу. Вера Лёшика его так вдохновила, что он просиял ещё ярче, чем прежде и тут же робко, по-детски застенчиво спрятал это.
– А тогда сейчас напишу ей! – Саня разблокировал Айфон, быстренько глянув на Лёшу, который к этому моменту завершил круг по кухне и оказался у него за спиной, полистал пальцем и снова посмотрел на своего ментора – Слушай, Лёх. Только тут такое дело. Я же как бы, музыка, да, а межличностка… И… Вот… Ну, ну просто…
Ему было, видно, неловко.
– Я побуду с тобой.
Кинул спасательный круг Лёшик. Довольный, Саня вернулся к Вотсапу.
– Да-да, абсолютно верно, Алекса́ндер. Это так нелепо, как если бы Хан Соло пришёл к принцессе Лее… – вклинился неожиданно для всех своим приторным, как переслащённое пирожное, Артур.
Нависла пауза. Знаешь, бывает такой взгляд, когда ты смотришь и думаешь, интересно, если бы этот человек сейчас оказался на краю многоэтажного дома с намерением исследовать законы гравитации, а у тебя была возможность внести в его мир немного здравого рассудка, ты бы воспользовался ей или дал бы ему понять, что многоэтажные прыжки несовместимы с продолжением дальнейшей жизни. Именно так покосились на Артура продюсер и гуру.
– Нет, ну это невозможно, а! – не выдержал Лёшик, наконец признавшись себе, что рэпер всё-таки занимает его внимание. А потом он со скоростью свойственной уличному коту перемахнул от Сани к Артуру и по-мужски так, что было сил, от всей души вмазал звездуну пощёчину. Тот поперхнулся своим коктейлем, ёбнулся со стула, выронил шейкер, разлив содержимое и крепко-крепко зажмурился от всего, что в этот момент настойчиво пробивало его образ.
– Да, блядь, проснёшься же ты?! – завопил Лёшик, схватил Арта за грудки и стал трясти что было мощи – Очнись! Ну! Что ты такое?!
Бродяга всеми средствами пытался вытряхнуть из того истинного ночного Артура, который давно бы уже ухайдохал наглеца. Ему жизненно необходимо было выбить непридуманного нормального человеческого Артура, убедить себя, что ночью ему не показалось. Но он же зажмурился, как котёнок, всё плотнее гася свою природу.
Но в очень-очень короткий миг между тем, пока Саня сорвался разнимать их и Артур выбежал из комнаты, накинув вуаль оскорблённого достоинства, в ту секунду вечности прежде, чем рэпер поднялся с пола, Лёшик увидел проблеск. «Нетронутые грехом» глаза Артура переполняло бушующее пламя тысячи разъярённых демонов, что так и рвались растерзать этого скачущего паяца Лёшу, а вместе с ним и весь паршивый маскарад. Побагровевшие, налитые кровью, из растерянно-наивных эти глаза стали воплощением чистейшей ярости. Сломленная непокорность смешалась с решительностью взорвать всё к чёртовой матери и тем самым прекратить. Стремительный порыв захлестнул Артура, готовый выбить наружу подобно мощному потоку что слишком долго закупоривала пробка. Его кулак сжался готовый вот-вот. Вот-вот… А потом он замолк. Словно от сильной боли, стараясь не выпускать из себя – себя, он плотно стиснул зубы. Казалось, ещё немного и Артур наконец-то нормально втащит Лёхе. Вот-вот… Вот-вот… А потом его зрачки затянуло туманом и холодом. Захватившее Артура пламя отступало под натиском необходимости пресмыкаться. Артур, как и прежде, проглотил себя и закупорил пробкой. Но прежде, чем заткнули поток Жизни, Лёша увидел то, что так оголтело отыскивал – самого́ Артура, который был ядром всей его личности – благородного, решительного, растерянного, запутавшегося. В отличие от Сани он продал свой драгоценный камень в обмен на дешёвую бижутерию и теперь презирал себя за это, и не мог по-другому. Его убедили, что бижутерия проще, дешевле, понятнее, а значит, интереснее людям, чем многогранный алмаз, который ещё рассмотреть надо. Вот и отрёкся он от себя, решив стать тем, каким, как он думал, хотят его видеть. Артур верил, что всех благ его таланта достоин лишь нелепый гомосексуалист со слащавым голосом. Его подменили идеей имитации, которая была модной в том мире, из которого когда-то благорассудительно сбежал Лёша. Быть, как кто-то, имитировать успех, копировать – не создавать. Бесподобный спектакль подражания. Очень удобный для мира унифицированных решений, Системного по происхождению. Здесь вам показывают матрицу с которой копируется успех, счастье, копируется принцип Жизни. Со стороны это выглядит так. Длинная очередь толпится у узкого прохода с табличкой «путь к счастью», очень недружелюбная и агрессивная очередь, где постоянно толкаются, лезут поближе к проходу. Все одеты в одинаковую форму, потому что такая на лекале матрицы и кто-то сказал, что в другой не пустят, что в такую одеваются индивидуальности, и вот они клонируют её во всех деталях, чтобы именно его одинаковая форма была самой одинаковой. А ещё и всякие паразиты на этом деле пытаются себе урвать: реклама, политика, неуверенности, чувство вины и даже заботы. Очень мало кто тут готов отказаться от вбитого в голову принципа и опыта и пойти в дверь, где посвободнее. Вот чем активно и занимался Артур. Он всё пытался запихать себя в форму, неважно какой нелепой и неудобной она была. В итоге, и форма не радовала, и от мифического успеха да счастья – одна оболочка. Артур не видел той самой двери, где посвободнее, но хотел… И это-то Лёша и уловил в его секундном пробуждении – как тот блуждает во тьме и тычется от очереди в очередь, не находя свою собственную дверь. Но даже такого коротенького «проблеска истины» было достаточно – Лёша рассмотрел всё, что хотел в душе этого человека.
