— Слушаю, — подняв трубку, сказал я.

— Капуро мы нашли, она сейчас в Ленинграде. Я позвонил им и договорился, что они сегодня ночным поездом вдвоём с мамой отправятся в Москву. Билеты я им заказал. Запомни номер поезда и номер вагона. Еще запиши их телефон и перезвони, они ждут.

— Спасибо за помощь.

Я тут же набрал ленинградский номер. Трубку взяла мама и я ей всё объяснил по поводу репетиции песни для съезда комсомола. Все финансовые вопросы с поездкой решены, на работу ей позвонят и объяснят причину её срочной командировки в Москву, а также позвонят в школу Марии. Вот так быстро, за какие-то двадцать минут я решил очень сложный для того времени кадровый вопрос с помощью магического телефончика от Андропова. Это, конечно, не волшебные спички из кинофильма «Тайна железной двери», но что-то волшебное в этом телефончике всё-таки есть.

Сначала мы заехали к Серёге и ребята перетаскали его вещи. Потом мы подъехали к нашему дому. Когда мы прощались, то я сказал Димке, чтобы завтра к двум тоже организовал «рафик» и четверых ребят для ускорения процесса переноски вещей.

— Сейчас спрошу у водителя, — сказал Димка и повернулся к нему. — Да, он готов завтра к 14:00 подъехать за нами. Четверых ребят я организую без проблем. Как только завтра в школе узнают, где мы были и с кем, то все захотят поехать. Поэтому я возьму человек восемь, места же свободного много.

— Хорошо, — согласился я. — Пусть едут, нам же проще будет.

— Ой, — воскликнула Машка, — я, кажется, фотографии оставила у вас дома.

— Тогда пошли к нам, — сказала Солнышко, — поищем вместе.

Дома мы быстро нашли её фотографии со мной, с Солнышком и с «Золотым диском». Я пошёл проводить Машку и заодно напомнить ожидающему внизу Димке, чтобы завтра захватил кассету с сегодняшней «Международной панорамой». В лифте, когда закрылись двери, Машка вдруг прижалась ко мне, а потом страстно поцеловала в губы. Ого, а целоваться то она, оказывается, умеет.

— Маш, — слегка опешил я, — Это не похоже на дружеский поцелуй.

— Ты мне давно нравился, — ответила она, отстраняясь — а сегодня я просто окончательно в тебя влюбилась.

— И что теперь делать? Если Солнышко об этом узнает, вашей дружбе конец, да и у меня с ней проблемы будут.

— Я знаю, поэтому я буду молчать и ты молчи. Можно, я стану твоей любовницей?

— Как ты себе это представляешь?

— Не знаю, но что-нибудь придумаю. Я готова на всё ради этого, только согласись.

— Хорошо, я согласен. Только понятие любовница подразумевает секс между мужчиной и женщиной. Ты к этому готова?

— Да, я сама давно этого хочу. Нам главное уединиться где-нибудь хоть на полчаса и я покажу тебе, как я тебя люблю.

— Ладно, вопрос, где нам встретиться наедине, я решу сам.

Машка не дала мне договорить и опять стала целовать меня.

— Спасибо, милый, — прошептала она, — я так рада, что ты согласился. Я теперь буду каждый день ждать твоего звонка.

— У меня всё время сейчас занято подготовкой к съезду и им самим. Съезд закончится двадцать восьмого, это пятница. Значит жди моего звонка в субботу. Забыл, с субботой тоже проблемы. У нас концерт в ДК, а в воскресенье ещё один в «России». Ладно, постараюсь вырваться в пятницу, а может раньше.

В этот момент двери лифта открылись и мы были вынуждены прервать нашу интимную беседу. Машку я проводил до «рафика», где и передал просьбу Димке о кассете. И ещё раз напомнил, что завтра первая репетиция в три, так что пусть договаривается с утра с Людмилой Николаевной, чтобы она отпустила с уроков наших восемь фанов, а я ей тоже позвоню. Потом попрощался с Ленкой, чмокнув её, очень довольную проведённым сегодняшним таким насыщенным событиями, днём, в щеку. Помахав рукой вслед «рафику», я пошёл к подъезду.

Ну что сегодня за день такой. Проблемы с Ротару, теперь с Машкой. Правда, с Машкой проблемы намного более приятные. Так вот что означали эти её чёртики в глазах и что-то ещё, что я сразу не понял. Это что-то было её желанием меня, которое я не разглядел. Мысли о том, что будет скоро у меня с Машкой, подняли мне настроение и «кое-что ещё и кое-что другое, о чем не говорят, чего не учат в школе», поэтому я поспешил домой. Машка Машкой, а тянет меня к Солнышку. Запутался я совсем с этими девчонками, ведь сами же ко мне липнут, а я от этого страдай.

Copyright © Андрей Храмцов

«Им бы понедельники взять и отменить!»

Утро понедельника было сырым и холодным, как в Лондоне, поэтому я проспал. То ли будильник не прозвенел, то ли я его сквозь сон выключил, но результат был налицо. Пришлось быстро делать зарядку в сокращённом варианте, без пробежки. Вот удивится моя охрана, не обнаружив меня на стадионе. Сегодня была опять куча дел и их надо было заранее чётко распланировать. Первым делом необходимо доделать дела с концертным залом «Россия». Когда я был там в пятницу, то успел заметить вывешенные в фойе афиши. В одной из них было написано, что с 21-го по 29-е апреля в ГЦКЗ будут проходить выступления Киевского мюзик-холла, показывавшего представление «Снимаемся в ревю», поэтому 30-е число точно было свободным.

С Вольфсоном мы договорились встретиться там же, где и прошлый раз, в десять утра. Так как на улице было прохладно, я опять был во вчерашней одежде и в плаще. Синоптики обещали возвращение тепла только через три дня. Награды я не снимал, они мне сегодня тоже пригодятся. В этот раз я приехал раньше нашего администратора, поэтому успел припарковаться на стоянке и закрыть машину, когда заметил знакомую фигуру Вольфсона, подходящего ко входу в гостиницу. Мы поздоровались и пошли в сторону кабинета Павла Константиновича Смирнова.

— Как ваш концерт в КДС в субботу удачно прошёл? — спросил Александр Самуилович. — Я уже слышал, что вам теперь благоволит сам Брежнев.

— Уже все всё знают, — усмехнувшись, ответил я. — И не просто благоволит, а ещё и на охоту в «Завидово» пригласил вчера.

— Вот это да, многие туда мечтают попасть. И как прошла охота?

— Очень удачно. Мы с Брежневым подстрелили трёх кабанов на двоих. А потом он и Суслов вместе с Георгадзе меня наградили.

— Это ещё более интригующе. И чем, если не секрет, они вас наградили?

Я молча распахнул левую сторону плаща и обратил внимание на округлившиеся от удивления глаза Вольфсона при виде моих орденов и медалей.

— У меня нет слов. Я ещё никогда за свою долгую жизнь не работал с Героем Советского Союза. Это что же вы такое успели совершить, что за столь короткий срок вас наградили аж несколькими высшими наградами страны?

— Про один орден Ленина могу вам рассказать — он за спасение англичан и наших людей в Лондоне от террористов. Вы об этом событии знаете из новостей. А про второй не могу говорить, так как это государственная тайна.

— Понятно, видимо поэтому вас и награждали не в Кремле. Это создаёт некий ореол тайны, что тоже играет нам на руку.

— Да, вчера это даже очень хорошо сыграло мне на руку. Вечером на репетиции Ротару попыталась устроить скандал, но увидев мои награды, быстро заткнулась и как побитая собака ушла с репетиции. Вот вы, наш администратор, знаете, каков на сегодняшний день тираж нашей пластинки в Союзе?

— Слышал, что больше миллиона.

— Это устаревшие сведения. Сейчас тираж составляет более сорока миллионов, «Мелодия» постаралась.

— Да, сегодня утро сплошных удивительных новостей.

— И ещё новость для вас. Запишите мой номер телефона в машину, вдруг я неожиданно вам днём понадоблюсь.

Мы зашли в приёмную Смирнова и, поздоровавшись с Леной, я протянул ей обещанные две наши пластинки. В этот раз она не смогла сдержаться и чмокнула меня в щеку от радости.

— Спасибо, — ответила сияющая девушка, — только, если можно, подпишите, пожалуйста, обе. Что я и сделал, взяв шариковую ручку с её стола. — Шеф ждёт. Верхнюю одежду можете повесить здесь на вешалку.