Громкий вздох за спиной заставляет мужчин отпрянуть друг от друга и развернуться. Молодая пара стоит за ними, и, очевидно, они слышали последнюю часть разговора. Лиц смотрит на Якоба широко раскрытыми глазами.

– Это ужасно! Как только представлю себе, как ее передают под опеку того типа… Ты не можешь вмешаться в происходящее?

– Нет, – Якоб слышит странный голос рядом. Когда он поднимает глаза, то сталкивается со стеклянным взглядом Монтгомери.

Глаза слепого. Любой незнакомец принял бы его за такового, даже если в этот момент он видит больше, чем остальные.

Умиротворенная тишина опускается на группу, прерываемая лишь журчанием воды, которая находит на пляж мягкими волнами. Чайка садится на кусок коряги рядом и смотрит в их сторону с поднятой головой. Монтгомери внезапно моргает, и его глаза снова становятся обычными.

Якоб задерживает дыхание.

– Ты можешь что-нибудь придумать, Лиц? – Сокол тихо смеется и обращает внимание на молодую пару, как будто они – долгожданный арьергард, приходящий на помощь войскам в решающий момент битвы. – Вы не хотите сходить в кино в Корке сегодня вечером?

Прошло уже девять дней.

Девять дней, в течение которых мне не приходят сообщения с угрозами и не нужно бояться ненависти окружающих. Я сижу за столом с Фай в компании Брэндона в полдень, улыбаюсь Яну и получаю от него подмигивание в ответ.

Затем наступает вечер, когда я осознаю, что враждебные действия других воронов являлись моей наименьшей проблемой.

Это началось с чертова дождя.

Нежный стук в окно.

Позволь мне войти.

Я смотрю поверх книги по истории. Прозрачные водяные жемчужины образуют блестящую мозаику текущих по стеклу слез. И тогда я чувствую это. Я вдыхаю безошибочно угадываемый запах его кожи, настолько соблазнительно близко, что волосы на затылке встают дыбом. Мое сердце стучит где-то в горле, и я жду, слушая звук его шагов, прерываемых только усиливающимся дождем.

Эйдан, Эйдан, Эйдан отбивают капли ритм по запотевшему стеклу.

Он вернулся. Каллахан, который колесил по Европе вот уже несколько недель, наконец-то нашел сына. Я задерживаю дыхание и чувствую легкое дуновение ветра на шее. Затем ощущаю кончики его пальцев. Небольшие языки огня рисуют обжигающие круги на коже шеи и щек. Сижу, как парализованная, за столом и смотрю в окно, погруженное в темноту. Бледная черноволосая девушка таращится на меня из отражения широко раскрытыми глазами. Подождите-ка. Или это не отражение? Я резко поворачиваюсь.

Комната пуста.

Каллахан возвращается за две недели до летних каникул. Один. Он выглядит как минимум на десять лет старше.

Твержу себе, что нужно радоваться, раз больше не увижу отца и убийцу Джареда. Тени до сих пор преследуют меня. Каждый день я запираю свою любовь к Эйдану между страницами кожаного блокнота. Сложно. Но как только книга заполнится, я освобожусь. Я уже чувствую вкус свободы на языке.

– По крайней мере, теперь ясно, в кого ваша дочь такая упрямая!

Гневные слова Ричарда оставили Якобу утешительное чувство удовлетворения. Конечно, риск быть обнаруженным воронами велик, несмотря на парик и искусственную бороду. С другой стороны, какой бородатый взрослый смотрит фильм «Путешествие старшеклассников» в 18:00?

Когда он в последний раз ходил в кино? В любом случае он все еще помнит карамельный аромат попкорна, который до сих пор вызывает горько-сладкие воспоминания.

Дэвид Штайн обнимает Лиц. Она сидит перед ним и постоянно оборачивается на вход. Может быть, Ричард был прав. Тем временем реклама и вступительные титры заканчиваются, фильм начинается с того, что подростков тошнит на вечеринке в доме родителей. Якоб вздыхает. Если сокол решил обвести его вокруг пальца, он за это заплатит.

Пролетает еще несколько бессмысленных сцен, и две фигуры, спотыкаясь в темноте, спускаются в зрительный зал по лестнице. Ковер скрадывает звук их шагов, и Якоб не видит их, пока они не проходят мимо и не садятся напротив Дэвида с Лиц. Невероятно! Эти мантики даже определили, на какие места те сядут. Новоприбывшая парочка уделяет фильму ровно столько внимания, сколько он и заслуживает, – через минуту они уже целуются.

Якоб наклоняется вперед, словно ищет что-то под ногами.

– Фаррану бы это не понравилось, – шепчет Дэвид в сторону парочки.

Слышится удивленный вскрик.

– Отвали! – восклицает парень.

Затем мрачный голос Штайна угрожающе уточняет:

– Да? И что же ты со мной сделаешь? Должно быть, что-то болезненное, – мигает вспышка.

– Удали немедленно! – на этот раз в голосе молодого человека слышится дрожь.

Якобу очень хочется повернуться и посмотреть на разворачивающуюся перед ним сцену, тем более что спина в неподвижной позе уже затекла.

– Еще одно движение, и Лиц отправит этот снимок на электронную почту Фаррана.

– Джейми, прекрати! – стонет девушка рядом с Джейми. – Папа прикончит меня!

Затаенное молчание следует за ее словами.

– Хорошо, чего ты хочешь? – сдается он.

– Информации.

– Дай угадаю. Об Эмме, не так ли? Забудь об этом! Оставь ее в покое, наконец!

У Якоба сводит желудок. Черт, он ведь знал, что что-то не так! А сокол постоянно утверждает, что с ней все в порядке.

– Выкладывай! Что случилось с Эммой? Клянусь, иначе я отправлю фото. Ваши обнимашки и поцелуи, все заснято, – продолжает давить Дэвид.

На мгновение можно слышать только саундтрек фильма. Якоб придвигает голову чуть ближе к спинке сиденья Дэвида.

– Каллахан хочет поставить ее на колени, потому что Эмма отказывается искать Эйдана. Она больше не контролирует свои эмоции и боится, что из-за этого потеряет контроль над телекинезом, – шепчет Джейми.

– А Фарран? – спрашивает Дэвид.

– Ничего об этом не знаю.

– Ох, от него ничего не ускользнет. Тогда откуда знаешь ты?

– Я слышу о Каллахане впервые! Эмма – моя лучшая подруга. Она бы рассказала мне, – потрясенно шепчет Фай.

Тишина. Якоб задерживает дыхание.

– Я… ее…

– Джейми? – тихо спрашивает Фай.

– Малыш, ты должна поверить мне, что я не хотел этого… это только между нами…

– Джеймс, что ты сделал?

– Я сделал то, что сказал Каллахан, с соколом, – тихо говорит он.

Ее вскрик тонет в смехе остальных подростков.

С соколом? Неужели Джейми напал на одного из людей Ричарда, а тот еще не заметил?

– Ты… дурак! Как ты мог так поступить?!

– Каллахан дал мне птицу и заставил повесить на дереве. Честное слово! Я хотел увести вас оттуда, пока сокол не свалился, но вы все еще были там, когда…

Черт, они не могут говорить яснее?

Лиц молчит.

– Почему ты сделал это? Что шакал тебе пообещал? Прибавки к зарплате? – теперь Фай шипит как змея.

– Он шантажировал меня, когда узнал, что я к тебе чувствую. Просто я хотел быть вместе с тобой, – вздыхает Джейми.

– ЧТО? Ты сошел с ума? Не Каллахану решать такое!

– Он взял на себя работу Макэнгуса, Фай. И я стал пиктом.

О боже! Якоб сжимает руки так крепко, что локти трясутся. Джеймс как лидер пиктов! Это приведет к гражданской войне. Каллахан всегда обвинял его в том, что он недостаточно силен, чтобы отыскать предателей среди своих же воронов.

– Ну, замечательно. Вы могли бы поговорить об этом после, потому…

– Больше не о чем говорить, – Фай холодно прерывает Дэвида.

– Фай! – кричит Джейми так громко, что некоторые посетители снова убеждают его успокоиться.

– Слушай! Если хочешь покончить с этим, соколы предложат вам свою помощь. Но ты должен помочь нам освободить Эмму, – говорит Дэвид.

– Нет! – одновременно шепчут они с Фай.

– Просто предлагаю. Подумай о том, сколько прожил Джаред. Быть пиктом – не гарантия жизни. Совсем наоборот.

– Эйдан лишил Джареда жизни за предательство воронов! – говорит Фай.