Напарники вышли из дома и долго шли молча. Что теперь будет, они не знали. Из четырех жучков поставили только один. Разгромили всю квартиру. Хмель прошел. Шашлыков уже не хотелось. Прощай, «Святая рать»?
Марина смотрела перед собой. Она ничего не видела и ничего не понимала. Постояв несколько минут в позе памятника, слегка покачиваясь, она прошла в спальню. Удивительно, но Яша крепко спал и, к тому же, громко сопел во сне. Марина погладила сына по голове, легла рядом.
Заседание в ЗОПе закончилось поздно. Уставший от долгих и большей частью безрезультатных дебатов Кукушкин доехал до дома, не стал звонить и открыл дверь своим ключом. То, что он увидел в собственной квартире, повергло общественного деятеля в шок.
В ванной комнате на потолке вместо дорогого чешского плафона с матовой лампой торчали два оголенных провода, в воздухе стояла такая влажность и запах, что, казалось, это не ванная в квартире, а общественный туалет в провинциальном аэропорту. Осколки итальянского унитаза, за который Кукушкин заплатил не минутами, а часами рекламного времени, громоздились в том самом месте, где еще с утра стоял целый унитаз. Итальянский унитаз! На кухне то, что еще с утра было телевизором Панасоник, напоминало скорее поломанный осциллограф из школьного радиокружка с отслоившимся корпусом. На потолке гостиной, будто пульверизатором нанесенные кровавые брызги…
– Что случилось? Что здесь произошло? Где Яша?! – дрожащим голосом пролепетал Кукушкин, обращаясь к жене, читающей, как ни в чем ни бывало, книгу.
Марина посмотрела на мужа так загадочно, что Кукушкина прошиб холодный пот.
– Это твои друзья, Саша. Приходили проверять сигнализацию.
– Что за бред? Какие друзья? Где Яша?
– Яша в спальне, рисует… Твои друзья из фирмы «Святая рать».
– Я ничего не понимаю!
Кукушкина охватило чувство нереальности. Все эти важные беседы в ЗОПе, уважаемые люди. И кровь на потолке, разбитый унитаз…
– Объясни толком, что произошло!
– Пришли два молодых человека из фирмы «Святая рать» что-то там улучшить в сигнализации… Откуда я знаю?
– И вместо этого разбили унитаз с телевизором?! Это что, кровь на потолке?
– Ну, видимо, молодые еще, неопытные. Назвали нашу фамилию, кстати. Один порезался, другого током ударило… Завтра надо срочно что-то с унитазом делать, – сказала как бы невзначай Марина и зевнула.
– Ты охренела что ли?! Ты кого впустила в дом?
В Кукушкине зарождался неконтролируемый гнев.
– Мы для чего эту сигнализацию ставили? Чтобы пришли бандиты и всю квартиру раскурочили? Ты для чего здесь дома сидишь?.. Нет, у меня нет слов! Это ты! Ты виновата! Вот завтра пойдешь и будешь сама покупать унитаз, телевизор! Я целыми днями на работе, а она за квартирой проследить не может!
– Ты чё на меня орешь? Я при чем здесь?
– Ты при чем здесь?! Это я дома был? Это я их впустил? Я устал, прихожу домой с работы. И хочу, между прочим, в туалет… Уже давно! А туалета, видите ли, нет!!! Мне что, на радио ехать, чтобы в туалет сходить?!
– Да! Для тебя радио важнее, чем мы с Яшей, вот и иди туда!
– Знаешь что!.. Иди сама!.. Хранительница очага! Сохранила очаг! Хорошо хоть не сожгли квартиру! Я сейчас посажу тебя вот на этот разбитый унитаз и заставлю всю ночь телевизор смотреть. Который не показывает.
– Да пошел ты! – психанула Марина и вскочила с кровати. – Достал! Хоть бы телефон не отключал! Надоело! Я еду к маме. Сейчас. Яша, собирайся, сынок! Мы едем к бабушке!
Кукушкин не останавливал жену, когда она вызывала такси, когда собирала какие-то свои вещи, когда забирала с собой их сына. Кукушкин был в гневе. И одновременно, в растерянности.
Дверь громко захлопнулась, оставив Кукушкина наедине с собой и поруганной квартирой.
– Так. Что это могло быть? Если этот Стрекун, действительно, послал своих людей что-то там чинить, то почему он не сообщил мне об этом? И каких идиотов надо было послать, чтобы они квартиру разбомбили? Что-то здесь не вяжется… Черт возьми! – вдруг осенило Кукушкина. – У меня ведь телефон другой! Получается, кто-то специально подменил? Но Стрекуну-то какой смысл? Нет, что-то не то… А если это всё-таки его дебилы, то почему так спешно? Так, надо ему срочно позвонить!
Кукушкин достал трубку и… Разумеется, не нашел в ней ни телефона Стрекуна, ни его дружка Зуева. С собственной трубкой Кукушкин никогда не расставался, все номера хранил в ней. Ну, какие-то телефоны были записаны в ежедневнике на рабочем столе на радио. Но дома! Дома не было ничего!
– Ё-мое! Что делать? Звонить в милицию? Кстати, надо посмотреть, ничего не пропало?
Обежав квартиру, Кукушкин убедился, что все ценности на месте. Но легче почему-то не стало. Он шагал из угла в угол и мучился. Мучился даже не столько от произошедшего, сколько от того, что бросил недавно курить, и в доме не было ни одной сигареты. А еще он хотел в туалет. Сильно. Но… тут глаза генерального сверкнули: где-то в шкафу должна быть фляжка и там коньяк. Должен быть коньяк! Да, Кукушкин бросил пить. Но как тут устоишь, с такой жизнью? Фляжка оказалась почти полной. Трясущейся рукой он открутил крышку и выпил всё. Одним залпом. Вот теперь стало чуть легче. Кукушкин сел в кресло и закрыл глаза. Когда открыл, стало еще легче. Он уставился на кровяной след на потолке, со всей силы сжал кулак и погрозил невидимому врагу. В руках появилась уверенность. Кукушкин начал было набирать на проклятом чужом мобильнике номер радиостанции, который знал наизусть, но всё же отложил на минутку и метнулся в ванную, где в качестве унитаза поневоле воспользовался другим подручным приспособлением. Стало еще лучше. Уже почти хорошо.
– «Радио СУРок» слушает вас внимательнейшим образом! – послышался в телефонной трубке нетрезвый голос охранника Гены.
– Кто это у телефона? – возмутился было Кукушкин, но то ли от коньяка, то ли от стресса, голос у него пропал. То есть, он говорил. Но будто говорил через какую-то очень сложную звуковую обработку на компьютере.
– Это Кукушкин говорит, генеральный директор.
– Как-как? Квакушкин? Вы, наверное, хотите послушать песню сумасшедшего лягушонка? Мы вам сейчас поставим!
Гена, действительно, был слегка нетрезв, но не настолько, чтобы издеваться над генеральным. По вечерам на радио часто звонят неадекватные подвыпившие слушатели и именно за такого принял Кукушкина Гена.
– Так! Это, по-моему, Геннадий? Охранник? – проскрипел словно через флэнджер директор. – Я тебе завтра сам поставлю. Я тебе такую песню поставлю!
Кукушкин выключил телефон и бросил его на кровать.
– Ну, я им устрою!
С этой мыслью Кукушкин открыл холодильник, достал палку вареной колбасы и сделал себе три бутерброда. Съел, снова открыл холодильник, снова взял колбасу и сделал еще один. Через пять минут, выпив две чашки сладкого чаю, он разделся, лег в постель. С прикроватной тумбочки тихо доносилось радио. «Ча-ча-чай! Ча-ча-чай! Чай с бананом! Ча-ча-чай!» – пропела реклама. Кукушкин почувствовал легкую тошноту и выключил приемник. Удивительно, но заснул он очень быстро.
Примерно за час до этого в квартире Виталия Зуева раздался телефонный звонок. Виталик только что искупался, вымыл голову и при свете торшера с нарастающим любопытством рассматривал книгу «Эффективное использование электрошока в психиатрии».
– Слушаю вас! – оторвавшись от монографии, ответил на звонок Зуев уверенно-спокойным голосом доктора-психиатра.
– Это я, Виталик. Не спишь еще? – тембр Стрекуна на этот раз вызывал тревогу.
– Да как же? Жду твоего звонка. А ты вроде как невеселый.
– Ты понимаешь, в чем дело? Сейчас разговаривал с ребятами, которых к Кукушкину посылал и…
– Я слушаю-слушаю.
– Да маленькая накладочка вышла… Ну, то есть всё поставили, что надо. Завтра я тебе покажу, как прослушивать. В общем, теперь Кукушкин у нас под колпаком. Кстати, ребята заметили у него в ванной журнальчик. С мужчинами в плавках, – сказал Стрекун и замолчал.