– Жеребец хорош, но уже не так молод.

Брайди отрезала:

– Но и не так стар.

Дэвид и Джеймс переглянулись. Между ними мелькнула искра понимания. Дэвид сказал:

– Он никогда не будет таким старым. С такими лошадьми этого не бывает, они всегда с нами.

Брайди, не слушая, прошла к Мариголд и Примроуз проверить их и покормить морковкой Фанни, другую дочку Скакуна, и Терри, жеребца, раньше принадлежавшего другу ее отца. Терри уже был полностью обучен и готов приступить к той же работе, что и Скакун. Когда Клайв отвел Скакуна в стойло, чтобы снять с него седло и уздечку и заменить на поводок, Брайди его окликнула:

– Проследи, чтобы он свободно гулял на пастбище, хорошо? Он такой умница.

Она перегнулась через ограду стойла, вглядываясь в Примроуз, которую вместе с матерью привели обратно из-за дождя.

– У тебя отличная мамочка, правда, Примроуз? – тихонько сказала она маленькой кобылке. Как хорошо она развивается. – Не сомневаюсь, что твой папа был бы тобой доволен, малышка Примми.

Молодые люди подошли к Брайди, и Дэвид стал разглядывать Примроуз сквозь горизонтальные перекладины ограды.

– Она прелесть, – пробормотал он.

– Дочка Скакуна, – отозвалась Брайди.

– Уже можно сказать, что в ней живет его дух.

Примми подошла к Дэвиду, который наклонился вперед и протянул руку в зазор ограды. Она ткнулась носом ему в ладонь.

Брайди улыбнулась.

– Другая его дочь, Фанни, – такая же, но она сейчас на пастбище. Теперь, когда мы всех обучили, мы хотим принимать больше людей. Фанни пять лет, она почти готова работать. Я занимаюсь с ней по вечерам или когда у меня есть свободные часы. Терри уже великолепен, мы начали с ним работать.

Они оставались еще немного, но потом услышали, как Матрона зовет:

– Пора!

Дэвид развернулся в своем кресле-коляске и покатил из конюшен. Задержавшись в дверях, он сказал:

– Если вам понадобится в помощь кто-то вроде меня, чтобы, например, внушить людям уверенность, то у меня есть деньги, но нет жизни. Я бы хотел построить ее здесь.

Матрона ждала его снаружи.

– Силы небесные, вы тут всего пять минут и хотите уже взять что-то на себя, молодой человек. Посмотрим, как у вас пойдет дело в следующие несколько недель или месяцев. И если Брайди и Джеймс смогут довести вас до такого уровня, что вы станете вдохновляющим примером для других, тогда об этом можно будет подумать.

Она вытолкнула его под начавшийся моросящий дождь. Брайди рассмеялась.

– Ну вот, теперь не нужно принимать решение. Матрона скажет нам, когда наступит время, что мы должны будем делать, Джеймс. Так что, Дэвид, мы увидим тебя завтра верхом на Скакуне.

Они помахали ему на прощанье, и Брайди сказала Джеймсу:

– Мне нужно выпить чаю перед тем, как я займусь обедом. Пойдем со мной, тоже попьешь чайку. Твой велик в гараже?

Она уже направилась во двор, но он потянул ее за руку.

– Я разговаривал тут кое с кем во время марша.

– Да, я заметила. Мне показалось, что тебе было интересно. Пойдем.

Она пошла дальше, а он смотрел ей вслед. Может быть, не нужно говорить ей? Рано еще? Но слова уже невольно вырвались.

– Подожди, Брайди, я должен тебе что-то сказать. Только подожди, пожалуйста, не беги так.

Она остановилась и повернулась к нему. На ее лице проступил явный испуг, и он заторопился.

– Мы говорили об Испании. Он едет вместе с Интернациональной бригадой воевать в поддержку республиканцев против Франко.

– Что?!

– Ой, Брайди, не будь тупицей. Ты читала об этом в газетах. Ты же знаешь, что националисты воюют с республиканцами, потому что Франко не признал результаты выборов. Нацисты и итальянские фашисты поддерживают Франко, и никто, кроме России, ничего не делает, чтобы помочь республиканцам. Мне надоело сидеть здесь и жаловаться на Тима и фашистов. Теперь я вижу свой шанс в том, чтобы реально что-то сделать против этих сволочей. Артур дал мне координаты одного контакта в Лондоне.

– Артур? Кто такой Артур? – Брайди подошла совсем близко и схватила его за руки. – Ты хочешь сказать, что будешь воевать? Да что ты знаешь о войне, идиот?

Она сорвалась на крик, ее лицо было не дальше чем на дюйм от его лица.

Он не пошевельнулся, но крикнул в ответ:

– О, черт возьми, Брайди, не усложняй ты так. Тим по уши во всем этом, а я только хожу за плугом на полях твоего отца, глядя на лошадиные задницы, и не приношу никакой пользы.

Она трясла его за плечи.

– Ты сошел с ума! Тим не участвует в боях. Он просто поднимает громкий шум и оскорбляет всех подряд. Нет, ты не должен уходить. Мы заткнем фашистов здесь.

– Брайди, я думаю об этом с самого начала, когда нацисты только вылезли, а потом появились новости о Франко. Кто-то же должен что-то делать! Это судьба. Я бы не встретил Артура, если бы это было не так.

– Когда? – коротко спросила она. – Когда ты уезжаешь?

Она выпустила его руки и направилась в сторону гаражей. Только сейчас он понял, что моросящий дождь прекратился, и среди мрачных серых облаков на небе показались голубые прогалины.

Он торопливо пошел за ней.

– Пока не знаю, но скорее всего ближе к Рождеству. Ты не должна никому об этом говорить.

Теперь он в свою очередь схватил ее за руки.

– Обещай, Брайди, что ты ничего не скажешь.

Она колебалась, всматриваясь в его лицо. Как почувствовать ту решимость, которая переполняла его?

– Не скажу, но только потому, что ты можешь передумать.

Он знал, что не передумает. Его сжигала ярость от всего происходящего.

Демократия – это все. Он понял это, когда увидел Тима в форме чернорубашечника и когда услышал рассказ Джека о том, как его мать и тетя Эви боролись за право голоса. Он узнал, что леди Маргарет насильно кормили, потому что она была суфражисткой, хотя это и касалось ограниченного права голоса, – только для привилегированных, – она все равно боролась. Его отец сражался на войне, и его дядя тоже.

Брайди схватила его за руку.

– Я иду с тобой.

Он захохотал.

– Да не будь же ты такой глупышкой, Брайди. Тебе только шестнадцать. И ты девушка.

– Свинья ты, Джеймс.

Она отшвырнула его руку и побежала к лестнице на кухню. Джеймс бросился за ней. Перед тем как спуститься в кухню, она яростно крикнула:

– Девушка, да? Наверно, это говорили и моей матери.

Она сбежала вниз по ступенькам. Джеймс догнал ее снова, схватил ее и прошептал:

– Никому ничего не говори. Обещай. Я хочу поступить так, как считаю нужным.

Она ответила:

– Я обещаю, что не скажу, но я не обещала, что не пойду. Ты – мой лучший друг, Джеймс.

Ему очень хотелось, чтобы это было правдой, но он подозревал, что на самом деле она думала о Тиме. Возможно, в этом частично была причина его желания уехать – может быть, тогда она будет по нему скучать.

Истерли Холл, ноябрь 1936 г.

Брайди с матерью приготовили ланч, а Сара и Мэри накрыли на стол и подали еду. Несколько постояльцев отеля заказали тушеную треску с лимоном, но намного больше заказов было на телячье рагу, и только один человек выбрал бараньи котлеты под соусом субиз. Сэр Энтони предпочел в качестве легкого ланча треску с огурцом, заправленным майонезом, потому что вечером в старой бильярдной ему предстояло давать обед для этого его Клуба Мира. Еще несколько таких Клубов Мира появились, слышала Брайди, после того как Гитлер в марте занял Рейнскую область, нарушив положения Версальского договора. Клубы Мира занимал вопрос, как отреагируют другие страны. Но они никак не отреагировали, не так ли? А ведь, наверно, следовало бы, думала Брайди.

Она заглянула в кулинарную книгу матери, чтобы освежить в памяти рецепт тушеных голубей. И почему, господи, он выбрал это блюдо? Ну, хоть голуби дешевые. В качестве горячей закуски они будут есть жюльен, потом им подадут запеченного мерлана с пряными травами. А потом запеканку с голубями. Ее мать считала, и Брайди была с ней согласна, что вкус у них достаточно сильно выражен, чтобы еще дополнительно мариновать грудки, но капелька красного вина отлично оживит запеканку. Будет также подана говяжья вырезка под соусом с хреном, а на десерт они подадут чизкейк и ванильную шарлотку. Остатки говядины пригодятся для чего-нибудь на следующий день и, скорее всего, голуби тоже.