Сашка остановил машину у небольшого трехэтажного здания недалеко от центра. С парковки даже можно было рассмотреть край центральной площади.

– Посиди в машине, я быстро, – он направился ко входу в здание, а я, усмехнувшись, окинула взглядом городское убранство, которое со времен

моего детства почти не изменилось: все те же улочки, все те же бабушки, торгующие у тротуара овощами, вязанными из ветоши половиками и геранью, разбитый асфальт на дорогах, местами перекопанный коммунальщиками, и бархатцы, цветущие на клумбах на каждом шагу. Неизменный колорит российской действительности.

Фасад трехэтажного здания был обильно увешан рекламными вывесками с различными названиями фирм. Помниться мама как-то вскользь упоминала, что Калинин занимается каким-то бизнесом, но на чем именно он специализируется я не спрашивала. Желание разузнать, конечно, было и очень сильное, но я в то время с упорством бульдозера пыталась отстраниться от любой информации, связанной с Ромкой. Как оказалось, безрезультатно.

– Все, полетели к родителям, – Сашка плюхнулся на водительское кресло, – а то мама уже телефон оборвала.

– Мой разрядился, наверное, в сумке валяется, вот она тебе и звонит.

– Да, я ее успокоил и сказал, что мы едем. Они там с тетей Лидой уже стол накрыли. Мелкая, тебя прямо как президента встречают!

– Тетя Лида у нас? – я проигнорировала шутливую издевку брата, зацепившись лишь за важную для меня информацию. Если крестная у родителей, то, возможно, и Ромка тоже приедет. Сердце снова предательски екнуло, пускаясь вскачь и разгоняя кровь в венах с такой силой, что меня бросило в жар.

– Конечно, – улыбнулся, подмигнув, и тут же вернул все свое внимание на дорогу.

Только вот я его радостных эмоций разделить не могла. Судя по всему, первый вечер, проведенный в стенах родительского дома, превратится в мою медленную пытку. Разрываемая бурлящими во мне противоречивыми эмоциями, я даже не заметила, как мы подъехали к родной панельной пятиэтажке.

– Катюш, дорогая моя, как же я соскучилась! – мама расцеловала меня в обе щеки и заключила в свои объятия, не давая папе даже шанса подступиться ко мне.

– Ну, все Ларис, дай мне тоже дочь обнять! – притворно возмутился отец, отодвигая маму в сторону. После них с объятьями подошла крестная, потом Лена, за спиной которой прятался пятилетний Юрка, средний сын в семействе Вершинных.

Все это время я смиренно стояла у порога и ждала, когда весь поток объятий и поцелуев закончится. Скулы сводило от улыбки, но уже не фальшивой, а вполне искренней, оттого что я все же, действительно, была рада их всех видеть. Даже не думала, что настолько по всем соскучилась.

Обычное семейное застолье пробудило в душе трепетное и теплое чувство сопричастности к чему-то большему, к чему-то целостному, фундаментальному. Это по своей сути бесценно, но ложка дегтя в этой бочке меда все же была… тетя Лида, которая начала рассказывать про скорую свадьбу своего единственного сына. Одно слово «свадьба» в связке с именем Калинина, и ледяная изморозь покрыла чертоги моей души сверху донизу. Свадьба, значит… Скрипнув зубами, потянулась к бокалу с красным вином и в пару глотков опустошила его почти на половину. Заметил это только папа, но комментировать не стал, приподнятая бровь в удивлении и тень неудовлетворения во взгляде, вот и вся его реакция.

– Когда торжество? – надев маску дружелюбности и беззаботности, обратилась к крестной.

– В августе, Катюш, они только готовиться начали. Столько всего надо сделать, что сообразить не могу, за что хвататься. А Миланочка еще дипломную пишет. Я стараюсь ее лишний раз не отвлекать.

Миланочка, бл*ть… Я даже еще не видела эту курицу в глаза, а уже блевануть тянет только от одного имени. Приторное, как карамельный сироп, годное разве что для пятилетней девочки или не обремененной социальной ответственностью девицы, Миланочка, Жанночка, Снежаночка и иже с ними. Разговор полностью ушел в русло свадебных хлопот, что излишне сильно воодушевило Ленку. Она словно пробудилась, вышла из долгой спячки и охотно стала давать советы, обещала поделиться полезными контактами дизайнеров, ведущих и адресами проверенных салонов. Видимо, прошлое свадебного устроителя дало о себе знать. Вот что бывает, когда кладешь себя на алтарь семьи: потухший взгляд, вид затраханной бытом матери троих детей, с трезвым пониманием, что впереди лишь череда похожих друг на друга дней, подчиненных удовлетворению потребностей своих чад и жизнь по строго расписанному режиму дня, с возможностью хоть немного выдохнуть лишь летом, ибо поездка на дачу, как нечто выходящее за рамки привычных будней, воспринимается равноценно путешествию заграницу. И только вот такие моменты, когда кто-то касается родной до боли темы, словно изнутри загорается огонек, наполняя жаждой жизни давно потухший взгляд. Порой мне очень хотелось ее спросить: «А стоило ли оно того?». Но мы никогда не были с ней близки, чтобы я имела право подобное озвучивать. Да и кем я

всегда для нее являлась? Малолетней пигалицей, младшей сестрой ее мужа, девчонкой, не имеющей даже опыта долгосрочных отношений.

Дабы удержаться и не озвучить свои мысли, вызвалась помочь матери и вымыть посуду. После, мама с Ленкой провожали тетю Лиду, за которой приехал Ромка. Калинин не поднялся, ожидал у подъезда. Я вышла на балкон, наблюдая за Сашкой, который спустился с ним поздороваться, и жадно ловила каждое движение, каждый жест, пытаясь утолить свою внутреннюю жажду. Не получалось. Она лишь множилась и разрасталась.

– Только не влезай в чужую семью, – произнес отец, неожиданно оказавшийся рядом, вытаскивающий из пачки сигарету, закуривая. Обернулась, встречаясь с ним взглядами уже не девочки и папы, а взрослой дочери и знающего жизнь отца. Он все понял, ему не нужны слова, он всегда меня понимал лучше, чем мама. Почти интуитивно чувствовал многие моменты, давно осознав, что дочь выросла, и относился ко мне в соответствии с этим пониманием. Сжав на секунду веки, утвердительно кивнула, наблюдая, как крестная садиться в машину, брат пожимает протянутую руку Роману, а мама с Ленкой о чем-то щебечут рядом с ними. Отец приоткрыл створку и, выпустив дым, пододвинул ко мне пачку:

– При матери только не кури.

Я как бы и при нем не собиралась, хотя очень хотелось, и, видимо, нервное прокручивание зажигалки в руке сдало меня с потрохами. Папа, ощутив мое замешательство, по-доброму усмехнулся:

– А лучше вообще бросай эту гадость, я здоровых внуков хочу.

– Тебе Сашкиных не хватает? Я вроде как не собираюсь, – произнесла, так и не притронувшись к пачке.

– Боюсь, от тебя и не дождусь.

– Почему?

– Слишком умная для женщины.

– А вы шовинист, батенька, – улыбнулась, теперь пришла моя очередь усмехаться.

– И зараза редкостная. У мужика стальные яйца должны быть и нервы, Калинин не выдержит. Оставь эту мысль.

– Я уже пообещала.

– Что толку от твоих обещаний, коли рогом упрешься, – он затушил сигарету в пепельнице и, приобняв меня за плечи, коротко поцеловал в висок. – Расскажи лучше, чем заниматься планируешь?

– Есть пару мыслей по работе.

– Я все же надеялся, что ты решишь отдохнуть. Мы тут с матерью присмотрели путевки во Вьетнам, не хочешь составить нам компанию?

– Заманчивое предложение, папуль, но я откажусь.

Он улыбнулся, а я поддалась эмоциям и крепко обняла его, прижавшись к широкой и такой родной груди:

– Как же я по тебе соскучилась, пап!

– И я, малышка!

Сашка с Ленкой и детьми уехали только вечером. Мишка раскапризничался, а Юрке надоело сидеть дома, и он доставал отца с просьбой пойти во двор на детскую площадку. Когда за семейством младшего Вершинина закрылась дверь, я, наконец, выдохнула. Я, конечно, люблю своих племянников, но пока все же не обладаю таким титаническим спокойствием и терпением, как брат с Ленкой.

Моя комната не сильно изменилась за время моего отсутствия. Лишь появился большой книжный шкаф во всю стену, видимо, стараниями мамы, папа читает мало и редко. Упав на кровать, покосилась на гору из сумок, вещи надо бы разложить в шкаф, достать ноутбук, обжить заново выделенный угол. Только не было ни желания, ни энтузиазма. Все казалось каким-то непривычным и чужим, вроде твое, а вроде и нет. Хотелось обратно в съемную однокомнатную квартиру в Н-ске, в которой я прожила целых пять лет.