– Лес. Как же он меня достал. Я уже неделю гоняюсь за этой тварью. Как же всё зудит! Полцарства за таз с горячей водой, а вторые полцарства за кусок мыла с мочалкой. Найду – башку оторву. И не впадлу, ведь, по лесу гонять! Но ничего, и не таких доставал. Всех подельников её я уже прибил. Валяются по улицам с размозжёнными черепушками. Уж этой-то я глаз на жопу натяну. А дружок её последний меня неплохо покоцал. Ещё кричал что-то вроде: «Беги, я его задержу!». Меня ещё всякими словами нехорошими обзывал, а в итоге сдох, будучи практически разрубленным пополам. Вот только подгадить перед смертью успел: конкретную дыру в бочине оставил. Больно, – бормотал я себе под нос, пробираясь по лесу.

Двигался я от дерева к дереву. Патронов мало осталось. Эта сволочь слишком уж шустрая. Да и из раза в раз подставляла под меня своих товарищей, ни в чём невиновных горожан, всех, кто оказывался поблизости. В итоге, вместо одного трупа, я организовал целую кучу. Не сторонник я зряшного кровопролития, но что делать, если мясо буквально само налетает на меч, прыгает под пулю и всячески пытается помешать?

И зелья все, как назло, кончились – я не настолько идеальный боец, чтобы выйти из боя против нескольких противников без ран. Теперь приходится справляться классическим методом – перевязкой. Для этого использовал остатки рубахи того самого последнего, который мне рану и нанёс. Увы, даже так долго я не протяну. Если не убью её в ближайшее время, то точно скопычусь, а этого мне делать категорически нельзя.

Ну-ка, что это там такое красное маячит между веток? Да, это наша героиня, определённо. Всё, больше ей прикрываться некем. Некого поставить между собой и ответственностью за свершённое ею. Пора заканчивать, а то сам, чего доброго, отъеду.

Грязная, в изорванной красной накидке, под которой очень даже неплохая броня. Вот только её доспехи железные и тяжёлые, в отличие от моих. В руках держит длинный двуручник с широким клинком. Она устала и запыхалась. Но и я далеко не в лучшей форме.

Её чёрные волосы развиваются на ветру, а карие глаза горят гневом. Настоящая, блин, бой-баба. Ну ничего, полгода подготовки не прошли напрасно, я теперь на зубок знаю твой стиль боя, все твои трюки и способности. Не зря же меня постоянно называют параноиком, зато у меня успешно выполненных заказов не в пример больше, чем у некоторых. Хотя, так говорить не совсем правильно, поскольку невыполненная работа означает смерть исполнителя. Так, глубокий вдох, чтобы успокоить пульс. Надо с умом потратить оставшиеся до боя мгновения.

Я даже не успел достать револьвер, как эта ненормальная подскочила, замахнувшись мечом. Еле успел увернуться, иначе искать мне потом голову наощупь. Хотя, справедливости ради, стоит отметить, что удар этот был не так хорош, как мог бы, будь она в форме. Тактика ясна – кинжалы, поскольку револьвером размахивать сложнее. Два изогнутых клинка покинули свои ножны. Нужно сосредоточиться, или эта ненормальная меня точно на ноль помножит. Ещё эта рана… гадство. Хорошо, хоть Первозданные глушат болевые ощущения. Следующим ударом она тоже метила в шею, видимо, неделя нескончаемых побегушек не прошла бесследно. Никакой изобретательности, так что увернуться было не сложно. Отклониться, поднырнуть под клинок, напитать кинжалы тьмой, ударить, уйти в сторону. Эльфийская сталь режет латную броню, словно бумагу. Девушка даже ничего не заметила. Стояла с непонимающим лицом, всё ещё держа меч, ушедший остриём в землю, пока, наконец, доспех не соизволил разойтись. Вслед за ним открылась рана на животе, из которой не преминули вывалиться органы. Кровь ручьём текла из пореза, а кожа и всё, что вылезло стремительно начало чернеть. Она сейчас ничего не понимает из-за болевого шока, только пытается засунуть требуху обратно одной рукой, второй всё ещё сжимая рукоять меча. Что ж, мне её даже немного жаль, хотя она и причастна к геноциду целого народа, поэтому, я облегчу её страдания, пока она не оклемалась. Ну и точно не оставлю и малейшего шанса на выживание.

Дуло револьвера уже нацелено на её опущенную голову.

– Почему? – она подняла на меня взгляд. В нём читалось отчаяние. Из её глаз текут слёзы. Она действительно не понимает, что натворила? Или окончательно кукухой поехала?

– За что?

Тяжёлый случай. Её время истекает. Я взвожу курок. Со щелчком прокручивается барабан. Пуля уже жадно смотрит на свою жертву, желая поскорее покинуть гильзу и раскрыться свинцовым цветком, поцеловавшись с плотью. Моя рука не дрожит. Слишком многих я уже убил, чтобы у меня было право на неуверенность. Да и потом, я видел, что она натворила. Вернее, большей частью, это были лишь последствия, но и они могут привести в ужас неподготовленного зрителя. За свою практику я немало подобного повидал, так что уже отношусь к такому более-менее спокойно

Палец давит на спуск. Курок опускается, боёк бьёт по капсюлю. Порох воспламеняется. Вспышка света среди бела дня практически незаметна, но грохот выстрела оглашает лес, спугивая живность со своих мест. Пуля прошивает некогда милое личико, оставляя на этой тонкой шейке лишь ошмётки мяса. Тело, поддавшись импульсу пули, падает на осеннюю листву. Здесь я, наконец-то закончил.

Всё началось… Ага, фиг вы угадали. С чёртового падения. Я падал. С огромной высоты. Подозреваю, что падал из верхних слоёв атмосферы, так как первое время дышать было буквально невозможно. Всегда боялся высоты. Нет, не так. Я всегда ненавидел ощущение свободного падения, когда все твои внутренности и мышцы сжимаются. Нет, я не пытаюсь ухватиться за что-то в полёте, я просто сжимаюсь калачиком и ору. Да, я матерюсь. И матерюсь громко. Какая разница? Ведь никто не услышит, а так хоть душу отведу, перед тем, как стать лепёшкой. Но в один прекрасный момент что-то вдруг пошло не так.

До земли оставались считанные сантиметры, и расстояние это не уменьшалось совершенно. Я висел в воздухе, хоть и не долго. Меня что-то мягко и, чуть ли не нежно, опустило на пол, который оказался удивительно тёплым.

Для пущей уверенности, я полежал ещё минут пять, попутно пытаясь успокоить запредельный пульс. Взбесившееся сердце билось о рёбра, словно дикая птица в клетке, едва не ломая их. На протяжении всего времени, что лежал на полу, я не мог нормально ни видеть, ни слышать, да даже дышать удавалось с трудом. Тёплый воздух в комнате ощущался ледяным вихрем в лёгких, вызывая острую боль. Когда же организм более-менее успокоился, я, наконец, смог прокашляться и встать. Ноги мои дрожали, но я всё же нашёл в себе силы, удержать вертикальное положение.

Я находился в круглой комнате неопределённых размеров. Почему так? Потому что форму определить не сложно, но вот расстояние между стенами, диаметр комнаты, если угодно, постоянно менялся, то увеличиваясь, то уменьшаясь. То же самое происходило и с высотой потолка. И поди знай, это меня плющит после падения, или же так и есть на самом деле. Однако всё прекратилось довольно резко, когда комната наполнилась. Одна половина помещения была полностью заполнена белым светом, другая же – густой и вязкой тьмой. Странно, но ни от чрезмерного света, ни от непроглядной тьмы отворачиваться не хотелось. Свет не резал глаза, а Тьма не пугала неизвестностью. Скорее, и то и другое ощущалось как что-то родное, привычное. Вопреки всему, немного оклемавшийся мозг настойчиво заявлял о подставе. А если её прям сразу найти не удастся, то обещал найти в отдалённом светлом будущем. При условии, конечно, что это самое будущее наступит.

Примерно через пару минут Свет и Тьма начали скукоживаться, принимая гуманоидную форму. А потом они заговорили. Вот тут я точно понял, что всецело отдаю своё предпочтение Тьме. Как бы лучше объяснить? Голоса, вроде, у обеих сторон женские и очень даже приятные. Но вот эти звенящие нотки у фигуры Света запускали по телу рой неприятных мурашек, да и эта холодная интонация мне как-то вообще не понравилась. Казалось бы, вроде и очертания фигур очень даже притягательные, и голоса хорошие, но мягкий, бархатный шёпот Тьмы, приятно холодящий шею, кажется, сделал выбор за меня на всю оставшуюся жизнь. В принципе, не то, чтобы я был прямо против, в конце концов, темнота – друг молодёжи.