Черт. Гриффиндорка почувствовала себя так, будто её приговорили к казни, никак не меньше.

Она медленно оторвала взгляд от дна кружки и посмотрела на Малфоя, глаза которого даже с такого большого расстояния захватили её. Грейнджер не видела его самого казалось целую вечность. Сейчас даже страхи внушенные словами Паркинсон испарились, а искрящиеся, тёплые чувства затопили каждую клеточку тела.

Драко мотнул головой, показывая Гермионе на двери Большого Зала, даже не ожидая ее согласия, встал из-за стола и размашистым шагом направился на выход. Грейнджер заправила прядь волос за ухо, пытаясь удержать себя на месте хоть ещё на минуту, но ноги уже сами перекинулись через скамью и потянули девушку за Малфоем.

— Я пойду, а то у меня сегодня дежурство, да и домашнее задание надо бы сделать.

Гермиона мельком взглянула на друзей, которые после её слов проследили за платиновой макушкой исчезающей за дверьми Зала, и попрощавшись с ними крепкими, дружескими объятиями, вылетела за пределы заполненного учениками помещения.

Она шла по коридорам Хогвартса, а чувство дежавю отчетливо пронеслось в голове. Совсем недавно Грейнджер точно также шла за Малфоем в Башню старост и волновалась до ледяных ладоней и сбивчивого дыхания. Только тогда тема разговора все больше воодушевляла гриффиндорку, сейчас же хотелось оглушить себя и упустить этот позорный момент в её жизни.

С каких пор ей приходится отчитываться перед этим несносным, самодовольным слизеринцем? Да ещё и переживать о его реакции?

Ах, да. С тех самых, когда они признались друг другу в своих ответных совершенно безумных чувствах.

Портрет отъехал в сторону, и Гермиона на дрожащих ногах ступила в тепло и уют гостиной Башни старост. Не успела она и подумать о том, чтобы такое сказать Малфою, чтобы поубавить его гнев, как ее приподняли с пола и сжали в таких сильных объятиях, что Грейнджер уже была готова задуматься о новом посещении мадам Помфри, только в этот раз за тем, чтобы срастить сломанные ребра.

Горячее, твёрдое тело прижалось к ней, а такой дурманящий мужской аромат ударил в ноздри, заставляя сознание чуть затуманиться.

Гермиона, что было силы, обвила шею Драко руками и зарылась носом в платиновые пряди на виске, пытаясь вдохнуть его запах ещё сильнее, чтобы он остался глубоко в ней, чтобы затопил ее также как и обволакивающее внутренности чувство влюбленности.

Она уже и забыла о том, что шла сюда как на битву. Она забыла, что беспокоилась о словах Паркинсон. Почти забыла о ссоре с Роном.

Сейчас, в его крепких объятиях было так хорошо, что даже мысли лениво остановились в черепной коробке, давая насладиться моментом.

Они стояли так несколько минут, полностью поглощённые друг другом и этой атмосферой уюта и спокойствия. В одно мгновение Драко опустил Гермиону на пол, положил ладони на ее алые, а от того ещё более привлекательные, щеки и большим пальцем нежно погладил скулы. Наклонился, проводя носом по ее виску и громко вдыхая неизменный аромат яблока и корицы.

— Ты такая глупая. — его шепот мягко пощекотал кожу.

Грейнджер же попыталась запечатлеть этот момент нежности у себя на подкорке. Попыталась навсегда запомнить это растекающееся по телу, искрящееся тепло от его слов. Его нежные касания и тихий, бархатный голос.

Он ведь редко бывает таким настоящим. Таким простым и понятным.

Драко чуть выпрямился и нашёл ее взгляд своим. В его глазах плавилось жидкое серебро, а в ее горел бесконечный, обжигающий огонь.

— Ты хотя бы представляешь, как я испугался за тебя?

Слова подтверждающие его чувства дались Драко легко, ведь теперь это было таким логичным, и заставили Гермиону виновато опустить глаза, прерывая зрительный контакт. Малфой двумя пальцами легко взял ее за подбородок и приподнял его, пытаясь заставить ее взглянуть ему в глаза и заново окунуться с головой в ее омуты цвета жженого кофе.

— Прости, — хрипло прошептала Грейнджер, ощущая как щеки становятся на два тона краснее.

Она была удивлена.

На неё не накричали, не заставили просить прощения и ей не пришлось смущенно оправдываться.

Но вся эта Нежность столько сказала за него, объяснила, дала понять все его эмоции, что ей стало ещё хуже, чем если бы Драко просто закатил скандал. Она ощутила испаряющийся из него страх, который он испытал при виде ее лица мертвенно-бледного цвета, его беспокойство за ее жизнь, его радость от того, что с ней все в порядке.

Он ей почти ничего не сказал, потому что не умел ещё много говорить о сокровенных чувствах, но она сама все поняла. По его крепким объятиям, по его легким касаниям, по тому, как он вдыхал ее запах, будто не мог насытиться им.

— Ты должна пообещать мне, что больше не будешь издеваться над собой.

— Обещаю.

Драко легко целует ее в губы, задерживается лишь на пару секунд, чтобы ощутить их ненормальную мягкость, и отстраняется.

— Пойдём, Грейнджер.

— Что? Куда? — удивлённо растягивает буквы и приподнимает брови, наблюдая, как Драко уверенным шагом следует к лестнице, ведущей в её сторону башни.

— К тебе в спальню.

— Зачем?

Её вопрос завис в воздухе небольшим облачком, потому что Малфой уже взбежал по ступенькам наверх.

Гермиона быстро последовала за Драко, не представляя, что он задумал. А войдя в свою комнату, застыла на пороге, удивленно озираясь по сторонам.

Сначала ее взгляд замер на Малфое, так вальяжно расположившемся на красно-золотом покрывале кровати. Он лег поперек постели, свесив ноги вниз, и облокотился на согнутые в локтях руки. Его глаза хитро блестели серебром, а на губах застыла хитрая ухмылка.

А затем, она увидела это.

Её письменный стол, тумбочка у кровати и туалетный столик были под завязку набиты тарелками с едой. От всевозможных кушаний рябило в глазах: там были замечательно прожаренные бифштексы, мясной рулет, картофель во всевозможных видах, различные торты с пирожными и фрукты в красивой, хрустальной вазе. Желудок в предвкушении сжался, ожидая вместить всю эту вкуснятину.

— Что это?

— Еда, Грейнджер.

— Я вижу, что это еда. Что она здесь делает?

Малфой сел на кровати, опираясь ладонями о покрывало, и посмотрел так, будто Гермиона должны была знать, откуда в её комнате собрана половина еды со школьной кухни.

— Я же сказал, что теперь буду следить за тобой очень пристально. Поэтому побывал сегодня в больничном крыле, когда ты все еще была в отключке, и поговорил с мадам Помфри. Она мне сказала, что от лечебных зелий ты будешь постоянно голодная до завтрашнего дня, и я, — он развел руками, указывая на кушанья, расставленные по комнате.

Гермиона в который раз за этот вечер залилась румянцем. Его забота очень льстила, удивляла и настораживала. Если кому-то сказать, что Драко Малфой может быть таким боюсь, он её заживо загрызет.

— Ты подкупил школьных эльфов?

Он как-то неопределённо передернул плечами, не желая видимо отвечать, а Грейнджер и не собиралась допытываться. Главное, что теперь она знает — еще не все потеряно и Драко способен на проявление своих чувств, хотя бы перед ней.

Гермиона прошлась по комнате, рассматривая еду на тарелках, и остановилась около вазы с фруктами. Оторвала от грозди винограда небольшую веточку и повернулась лицом к Малфою.

— Ну и?

— Ну и что?

— Ничего не хочешь мне рассказать?

— В смысле?

Гермиона закатила глаза, отщипывая сочную зеленую виноградину от ветки и покручивая её между пальцами.

— В прямом.

Малфой разъяренно взирал на неё, видимо подумывая, что все-таки надо было закатить скандал.

Грейнджер сделала несколько шагов и сходу плюхнулась на кровать рядом с Драко, приземляясь на живот. Она закинула себе в рот виноградину и с наслаждением раскусила её, чувствуя сладкий сок наполняющий рот.

— Зачем ты сказал Рону?

Гермиона заметила, как слизеринец напрягся, но продолжила без лишних слов закидывать себе в рот одну виноградину за другой.