Грейнджер подняла голову со стола и потерла пальцами глаза. Время перевалило за полночь, и мадам Пинс уже начала шаркать по своим владениям и заунывным голосом выгонять учеников, стремящихся к знаниям.

Гриффиндорка чувствовала слабость и сильную усталость. Организм уже даже не просил еды. Он просто хотел прилечь и отдохнуть, желательно в своей кровати под мягким одеялом.

Гермиона не хотела думать, почему ещё несколько часов назад не взяла все книги и не отправилась в Башню старост. Просто все мысли сразу сводились в одном направлении. К Драко Малфою.

Она знала, что он будет там. Будет отвлекать ее, задирать. Мешать своим неповторимым запахом шоколада и глазами цвета грозовых туч. И конечно, она хотела всего этого. Хотела быть рядом с ним, а не сидеть в углу библиотеки за столом под завязку набитым книгами.

Но эти гребаные мысли не давали спокойно дышать. Наполняли страхом, от которого потели ладошки.

А что если, я влюбилась в него, а он просто поиграет и забудет?

А что если, потом я буду видеть его с другой каждый день?

А что если…

И все эти «если» смешивались воедино, образуя кокон неуверенности, печали и подозрительности. Гермионе хотелось, чтобы Драко пришёл и разрубил этот сплошной комок из нервов на части, но… Малфой не торопился.

А Грейнджер все терзала себя изнутри.

Она аккуратно разложила все книги по местам, повесила на плечо сумку и вышла из библиотеки. Коридоры встретили ее зябкой прохладой и пугающей тишиной. Обычно в такое позднее время Гермиона ходила только с Гарри и Роном под мантией-невидимкой, нарушая все школьные правила, или с Малфоем, патрулируя школу.

Вот опять. Завтра день патрулирования с Драко.

Замечательно. Ну просто зашибись!

Гермиона ускорила шаг, пытаясь засунуть мысли о Малфое на задворки сознания. Она стала разглядывать картины на стенах. Смотрела за тем, как нарисованные жители путешествовали по чужим портретам или укладывались спать за пределами своих рамок.

И внезапно перед гриффиндоркой оказался коридор напрямую ведущий к входу в Башню старост. Рыцарь, завидев девушку тут же ожил и склонился в уважительном приветствии.

— Вы сегодня очень поздно, мисс.

— Готовилась к занятиям в библиотеке, сэр.

Рыцарь одобрительно закивал головой под шлемом и сложил ладони на своем бронзовом клинке.

— Вы большая умница, миледи, но все же не стоит забывать про здоровый режим дня.

Гермиона слабо улыбнулась, чувствуя, что к беседам сейчас совершенно не расположена.

— Хорошо.

Она назвала пароль и портрет отъехал в сторону, пропуская девушку внутрь.

Поленья в камине еще не до конца догорели, а значит, Драко не так давно ушёл спать. Гермиона почувствовала, как от мысли, что Малфой мог ждать ее, сидя в своей излюбленной позе на диване, искрящееся тепло распространилось по изнеможенному телу.

На журнальном столике лежал небольшой листок бумаги, который приковал к себе взгляд больших карих глаз. Гермиона прошла несколько шагов, взяла приятный, бархатистый на ощупь лист бумаги и увидела элегантный, убористый почерк на нем.

«Собрание завтра на большом перерыве в нашей Башне.

Драко

(если у тебя больше никого, конечно, нет, кто бы оставлял записки)

P.S. Хватит бегать от меня, Гермиона.»

Она так широко улыбнулась, что заныли щеки. Вот только Малфой мог просто брать и выносить все мысли из ее головы одним только словом или запиской.

Гермиона провела пальцем по линии зачеркивающей ее имя. Он так сильно надавил пером, что чуть не продырявил бумагу. Значит, ему не нравится, что он почти не видел ее. Он… скучает по ней?

Ладно, хватит. Слишком много для одного дня. Пора спать. Можно все проанализировать и завтра.

Грейнджер прижала его записку к груди и легко улыбаясь, поплелась к лестнице ведущей в ее комнату. Уже около кровати она стянула душащую весь день водолазку, оставшуюся одежду и плюхнулась на постель, натянув только пижамную майку на тонких лямочках.

Закрыла будто засыпанные песком веки, а в голове тут же пролетели все значимые сцены сегодняшнего дня.

Малфой с такой озорной и светлой улыбкой, когда увидел ее в водолазке с утра. Его ревнивый взгляд, когда он говорил, чтобы она ни с кем не общалась.

Гарри и Джинни, которые приняли ее такую до безумия глупую влюбленность.

Ужасная новость о родителях Блейза.

Библиотека-книги-шелест-страниц-бесконечные-строки-со-словами.

Потасовка на трансфигурации. Злой блеск в глазах Драко.

Суровая и холодная Макгонагалл. Разговор с Малфоем, его искренние эмоции и никаких масок самодовольства. Выполнение задания и ее золотистые, короткие волосы в зеркале.

Паркинсон со своими гнилыми фразами, которые почему-то больно давят на мозг. Беспокойство Гарри и Рона, которое продолжалось вплоть до ужина, на который Гермиона не пошла, потому что…

Потому что не хотела видеть Драко и опять думать о нем. Будто свет клином сошелся на его персоне.

А теперь записка, оставленная им на журнальном столике, заслонила все блеклые мысли своим неповторимым светом и оставила ощущение его теплых объятий на теле.

***

В ванной старост было темно, лишь лунный свет сквозь витражные окна освещал широкое пространство. Молодой человек примостился на широком подоконнике, одной ногой упираясь в горизонтальную поверхность, а другой болтая в воздухе. Он с неприкрытым интересом разглядывал, как лунный свет отражается от его начищенного до блеска ботинка, пока дверь в ванную не распахнулась.

Брюнетка влетела в просторное помещение словно маленький ураган. Конский хвост подпрыгивал в такт движениям, глаза сверкали в темноте, а выражение лица говорило о том, что девушка в самой настоящей ярости.

— Какого хера ты вытащил меня из кровати после полуночи?

— Ну ты же пришла.

— Ещё бы! Твоя долбанутая сова так билась в окно спальни, что разбудила всех соседок! Я пришла, чтобы кинуть в тебя заклятием и отомстить за теперь уже недосягаемый здоровый сон!

— Успокойся, Паркинсон. — лениво, совершенно не обращая внимания на тонну негодования, которое выплескивается на него.

— Не затыкай меня, Хопкинс! — визгливо, тяжело дыша и до боли впиваясь ногтями в мягкую кожу ладошек.

Они замолчали, думая каждый о своём. Пэнси на секунду прикрыла глаза, пытаясь привести дыхание и сердцебиение в порядок, старалась успокоиться, как могла, потому что знала. Ее крики все равно ни к чему не приведут. Ему насрать на проявление эмоций слизеринки. А раз позвал, значит, дело важное. Он на пустяки не разменивается.

— Ну? Говори, зачем я здесь.

Хопкинс спрыгнул с подоконника и в несколько больших, медленных шагов оказался на расстоянии вытянутой руки от брюнетки. Паркинсон поморщилась от такого вмешательства в личное пространство, но с места не сдвинулась.

— Ты делаешь, что должна? Втираешься в доверие?

— Я, ну…

— Паркинсон, ты совсем дура? — он схватил ее за плечо, больно впиваясь пальцами через ткань мантии, и дёрнул на себя.

— Ай! Отпусти!

— Отвечай. Мне. Сейчас же. — прорычал Уэйн, на щеках грозно шевелились желваки.

— У тебя что крыша поехала?

— Может у тебя она поехала? У нас есть план, которому надо следовать, если ты хочешь блестящего результата. — Он прищурил глаза, — или ты уже не хочешь?

— Хочу, — чересчур торопливо выдохнула Пэнси.

— Тогда начинай думать своей миленькой головкой. Поняла?

Паркинсон упрямо поджала пухлые губы и выдернула из его захвата руку, отходя на два шага назад.

— У тебя тоже не получилось уломать этого тугого Смита, помнишь?

— Это дело времени. Скоро он согласится.

— Ага, как же, — Паркинсон сложила на груди руки и надела на лицо маску высокомерия, — Только я не понимаю, какая тебе выгода от всего этого?

— Не твоё дело, сладкая.

— А я думаю как раз мое.

— Слишком много мыслительных процессов твоя головка не переживет. Просто считай, что я хочу помочь тебе.