Препятствием же оказалась никто иная, как Паркинсон — собственной персоной. Слизеринка видимо собиралась на выход из Зала, но столкновение с Гермионой остановило ее. Пэнси откинула свои блестящие, черные волосы за спину и грозно сузила болотно-зеленые глаза.
— Опять ты на моем пути, грязнокровка.
Гриффиндорка окинула взглядом Большой Зал и обрадовалась, что за этой небольшой стычкой следят только несколько первокурсников, которые уже успели оказаться на обеде. Никого из старших учеников за столами ещё не было.
Гермиона вздернула подбородок и окинула брюнетку суровым взглядом. Она, конечно, привыкла за семь лет к такому обращению слизеринцев, но все же Грейнджер была главным префектом, а потому они могли лишиться баллов или получить наказание у Филча за такое хамское поведение.
— Не забывай с кем разговариваешь, Паркинсон.
Пэнси вспыхнула такой яркой злостью, что у Гермионы начало слепить глаза. Ненависть слизеринки будто наполнила каждую молекулу воздуха, которым они дышали. Брюнетка сделала два шага к Грейнджер, пиная туфлей на высоком каблуке лежащий на полу фолиант и кривя рот в мерзкой улыбке.
— О, поганая грязнокровка видимо думает, что раз ее назначили каким-то сраным главным префектом, и Драко теперь бегает за ней, как привязанный, то она лучше меня? — Паркинсон остановилась на расстоянии вытянутой руки от Гермионы, буравя ее ненавистным взглядом. — Ты ничем не лучше меня. Драко насладится твоей грязью, недоступной для него до этого года, и кинет тебя как мусор, коим ты и являешься. А этот идиотский статус префекта ничего не будет значить, когда ты выйдешь за границы школы.
Гермиона молчала. Просто стояла и пораженно молчала, потому что Пэнси будто достала мысли из глубин ее подсознания и кинула в нее. Она так не хотела заморачиваться такими умозаключениями, но вот все сомнения и страхи оказались на поверхности и деваться стало некуда. Грейнджер молча барахталась в пучине собственных терзаний, прямо на глазах у слизеринки, которая наслаждалась этим беззащитным ступором.
— Так что ты пойми, Грейнджер. Что скоро — очень скоро — он променяет тебя, также как и меня, на какую-нибудь очередную юбку и забудет о твоем существовании. Ты будешь смотреть на него издалека, облизывать взглядом, а он будет с другой. С той, что для него интереснее и желаннее. И будет смотреть на другую точно также, как и на тебя сейчас. — В болотно-зелёных глазах промелькнули печаль и уныние, но тут же спрятались за аристократическим самодовольством. — Так что удачи, грязнокровка. Но долго тебе радоваться не придется. Уж поверь мне, я как никто другой знаю Драко всю жизнь.
И ушла взмахнув копной чёрных, блестящих волос, оставив Гермиону стоять на пороге Большого Зала полностью уничтоженной ее словами, которые так остро впечатались в воспаленный мозг.
— Гермиона!
Гарри и Рон возникли прямо перед ней, заставляя гриффиндорку вздрогнуть и сфокусировать на них рассеянный взгляд. Выражения их лиц были необычайно заботливые и обеспокоенные, отчего небольшой сгусток тепла прошёлся по нутру.
— Что хотела эта мерзкая Паркинсон? — тут же начал Гарри, подозрительно заглядывая в глаза подруги своими ярко-зелеными через стекла очков.
— И почему книги разбросаны? — подхватил Рон, присаживаясь на корточки и поднимая с пола фолианты в твердом переплете, которые теперь обходили ученики, спешащие на обед.
— Все хорошо. Мы просто врезались друг в друга, и я выронила книги. А Пэнси просто поплевалась ядом. В общем, ничего стоящего внимания не произошло.
Гермиона попыталась изогнуть губы в улыбке, но получилось слишком натянуто и неправдоподобно. Гарри нахмурил брови, а Рон поджал губы, глядя на подругу.
— Нет, правда. Все в порядке. Я… я уже поела и мне надо в библиотеку, поэтому…
— Когда, позволь узнать, ты успела поесть? Мы же почти вслед за тобой пришли.
— Гарри, успела, можешь не волноваться. Я не Рональд, чтобы набивать пузо весь обед.
— Гермиона…
— Гарри!
Грейнджер вырвала из рук Рона свои книги и прижала к груди. Она знала, что ее друзья заботятся, беспокоятся о ней и это правда замечательно, но сейчас она совершенно в этом не нуждалась. Ей хотелось побыть одной, почувствовать запах книжных страниц и насладиться тишиной библиотеки. Внутри ее било крупной дрожью, а слова Паркинсон громко звучали в голове.
— Все. У меня. Отлично. — Гермиона растянула губы в обаятельной — она надеялась, что так та и выглядит — улыбке. — Лучше не бывает. Мне срочно надо написать работу по Нумерологии. Встретимся на Чарах. Хорошо?
— Гермиона, если что-то случилось…
— Мерлин, Рон! И ты туда же!
— Ладно-ладно. До Чар.
Грейнджер перехватила книги одной рукой, освободившейся потрепала своих мальчиков по голове, придавая себе более безмятежный вид. Они… вроде бы поверили. Хотя скорее ее наигранное поведение успокоило только Рона, Гарри же не сводил с неё внимательного взгляда, пока она не отвернулась и не стала пробираться сквозь толпу, полную учеников всех курсов и факультетов, которые сплошным потоком следовали в Большой Зал.
И стоило ей опустить взгляд вниз, чтобы поудобнее перехватить книги и поправить на плече сумку, как перед ней опять возникло препятствие. Такое знакомое и притягательно пахнущее.
Она ткнулась носом в его изумрудно-серебристый галстук и почувствовала, как тёплая рука оказалась на ее талии. Тяжелые фолианты были готовы опять разлететься по полу.
Гермиона резко подняла голову, встречаясь с ним взглядом. Его туманно-серые глаза были слишком открытыми и нужными. Они смотрели на неё так, будто она была всей его Вселенной, прекрасной и необъятной Вселенной, а слова Паркинсон опять закричали в голове.
«И будет смотреть на другую точно также, как и на тебя сейчас.»
Неужели он и правда…
Мерлин, нет. Это все выдумки Паркинсон. Она ему никогда не нравилась.
Нравилась. Он занимался с ней сексом точно также, как и с тобой. Смотрел на неё также, как и на тебя. Был с ней таким же открытым. Ведь… Пэнси бы так не говорила, если бы не знала наверняка.
— Грейнджер, что застыла? Вали уже!
Голос Тео заставил ее чуть ли не подпрыгнуть на месте. Она пробормотала какие-то извинения, отвела взгляд от серых и таких красивых глаз, и стала пробираться вперед, расталкивая всех локтями. Глаза стало до безумия жечь, а в носу покалывать.
Гермиона сглотнула, стоящий в горле ком, и быстро заморгала.
Нет. Нет. И ещё раз нет. Она не расплачется из-за слов слизеринской дуры, которая сама не знает, что несёт. Не сейчас и не здесь. Вообще ни-ког-да.
Гриффиндорка бежала по таким знакомым и родным коридорам Хогвартса, до боли в грудной клетке прижимала к себе книги и пыталась, как можно скорее на трясущихся ногах добраться до библиотеки. До ее крепости спокойствия и умиротворения. В которой нет места своим глупым — Мерлин, таким дурацким — мыслям. Есть только строчки, написанные на страницах книг и полностью погруженный в их смысл разум.
***
Гермиона захлопнула последнюю на сегодня книгу и с глухим, усталым стоном упала головой на твёрдый переплёт старого фолианта. Волосы упали на стол и лицо, разметались по рядом лежащим книгам.
Сил что-либо читать больше не осталось. Казалось, что вся информация в голове перемешалась и давила на череп своим непомерным объемом. Но все равно, сколько бы Гермиона не прочитала за сегодня, все это было напрасно.
Она нашла только упоминание о Выручай-комнате в «Истории Хогвартса» и небольшой рассказ в «Истории основателей школы чародейства и волшебства — Хогвартс». Там повествовалось о том, как Хелена Хаффлпафф и Ровена Равенкло создали такую замечательную комнату, представляющую собой целый организм, и наказали ей помогать нуждающимся ученикам. С тех пор любому, кому несказанно нужна была помощь, находил ее за дверями Выручай-комнаты. Она превращалась в то помещение, которое было необходимо, и предоставляло все, кроме еды.
Все это было известно Гермионе и до этого.
