«Ладно. На нас и так будут пялиться. Не важно: в его рубашке я или нет».

Мысли в черепной коробке метались от предчувствия близкой разгадки хоть одной тайны до ужасного предвкушения неудобства от излишне внимательных взглядов, которые будут направлены в их сторону во время завтрака. На улице только светало. До завтрака ещё было часа три, и коридоры в такое время были пустынны.

Пара сбежала по ступеням вниз, и мрак подземелий окутал их всего на секунду. Факелы на стенах загорелись, и Драко, пробормотав «Нокс», сунул палочку в карман мантии. Холодный воздух, исходящий от каменных стен, заставил Гермиону поежиться и понять, что она опять пришла в подземелья холодно одетая, в отличии от Малфоя, на котором помимо свитера была не застегнутая мантия.

— Нотт сказал, где они нас ждут?

— Да, это рядом со входом в гостиную.

Гермиона смогла заставить свой голос не дрожать, но от этого теплее не становилось. Драко шёл на шаг впереди, почти таща за собой девушку, и не видел, что ее губы уже посинели от холода, а по коже пошли мурашки. Грейнджер понимала, как для него важна разгадка тайны, а потому нисколько не останавливала, хотя совершенно не поспевала за его размашистым шагом. Ветер от быстрой ходьбы только усиливался, хлестая гриффиндорку по открытым участкам тела. Она упрямо сжала зубы, пытаясь абстрагироваться от неумолимого холода, пробирающего до костей, и сосредоточилась на тепле, исходящем от его ладони и согревающим ее ладошку.

Грейнджер не могла ничего с собой поделать, но сказать, что она сейчас заледенеет от холода, не получалось. Она настолько привыкла чувствовать себя сильной и на все способной девушкой, что просить о помощи в такой мелочи не хотелось. Она же не умрет, в конце концов, а сосчитать, сколько раз ей за прошлый год приходилось скитаться с мальчиками по лесам и полям, голодать и мерзнуть, пальцев одной руки не хватит. Так что… они сейчас придут, остановятся, и Гермиона незаметно наведёт согревающие чары на рубашку. Пусть не думают, что она какая-то неженка, которой нет места в подземельях по причине собственной неспособности выдержать такой холод.

Гриффиндорка так сосредоточилась на том, чтобы поскорее прийти, что не заметила, как в паре метров от неё возникла кучка ребят. Коридор, в котором они оказались, был ничем не примечателен, как и большинство коридоров подземелий, и оставалось только удивляться, как слизеринцы там ориентируются. Круг тут же расступился, впуская в свои ряды двух главных префектов, и Гермиона сразу поймала на себе взгляд Пэнси, которая прямо-таки впилась глазами в рубашку Малфоя на ней.

— Рассказывайте, — без приветствий, сходу начал Драко, оглядывая всех по очереди.

Красноречивое «Вот» от Блейза, который уже был здесь вместе с Полумной, и слизеринец указал рукой куда-то на пол. Гермиона обняла себя руками, когда Малфой выпустил ее ладонь из своей, и посмотрела вниз, пытаясь не содрогаться от холода.

«Ещё немного и наложу чары».

Взгляд проскользил по каменной кладке пола и не за что примечательное не зацепился, кроме того, что пол здесь явно давно не мыли. Толстый слой грязи смешанный с пылью покрывал каменную кладку.

— Что вот, Блейз? Там ничего нет, — ответил Драко, нахмурившись.

— Я тоже так сначала подумал, но смотрите.

Забини наступил на один из каменных квадратов пола, и ровно встал, продолжая смотреть вниз. Малфой недоверчиво поджал губы, но смотреть в нужное место не прекратил. Гермионе было слишком холодно, чтобы спокойно стоять, и, когда ее рука уже потянулась к палочке, спрятанной за пояс юбки, на каменном квадрате стали появляться буквы, преобразующиеся в слова.

«В различиях сила единения»

А ниже лев и змея, заключенные в один общий герб.

Гермиона замерла, вглядываясь в красивые витиеватые буквы, которые слабо мерцали то золотым, то серебряным цветом. Мозг будто проснулся от глубокого сна, готовясь разгадывать новые тайны. Холод, прошибающий насквозь, перестал так яро волновать.

Грейнджер повторила про себя фразу, высеченную на каменном полу, делая ударения на слова «различия» и «единение», пытаясь придумать логическую цепочку размышлений, чтобы понять, а что делать дальше.

— В различиях сила единения, — прочитал вслух Драко, тупо разглядывая каменную плиту и надеясь, что не выглядит, как Крэбб с Гойлом на паре по трансфигурации, когда они разве что слюни не пускают на парту от сложности задания. — И что это может значить?

Вопрос его будто был сказан в пустоту. Все стояли с задумчивым видом, но никто не спешил сказать хоть что-нибудь.

— Грейнджер? — позвал Драко, не оборачиваясь на девушку. — Есть идеи?

«Идеи-идеи-идеи. Гермиона, думай».

Из всего написанного на каменной плите можно было сделать вывод, что речь идёт о слизеринцах, гриффиндорцах и их дружбе. То, что три эти слова могли стоять в одном предложении, было само по себе странно, но наличие хода между гостиными двух факультетов развеяли сомнения по поводу невозможности таких предположений.

— Тут, н-навер-рняка, д-должно…

Малфой мгновенно обернулся, взирая на посиневшую от холода гриффиндорку, которую уже начало трясти. Он только сейчас заметил, как сексуально она смотрится в его рубашке.

— Ну ебаный… драккл тебя за ногу, Грейнджер, — Малфой закатил глаза, и быстро стянул с себя темную мантию, — головой ударилась, что ли?

Сейчас Гермиона напоминала Драко глупого олененка, который забрёл далеко от дома, увидел мимо проходящего оленя, а попросить его помочь не удосужился по причине собственной гордыни. «Ну, конечно, она же вся такая из себя сильная и независимая. Глупая она». Дальше закатывать глаза было уже невозможно. Одним движением руки он накинул на Гермиону мантию, плотно запахивая полы одежды, и прижал ее к себе, растирая рукой девичье плечо.

Грейнджер почувствовала, как сердце в груди сделало кульбит. Запах Драко, который и так исходил от рубашки на ней, теперь удвоился, исходя от самого Малфоя и его мантии. В мужских объятиях стало тепло и уютно, даже в собственной кровати после долгого дня Гермиона не чувствовала себя настолько комфортно и умиротворенно. Грейнджер ещё плотнее прижалась к теплому телу Драко, пытаясь не прикрыть веки в наслаждении.

Но несколько удивленных взглядов заставили девушку слегка покраснеть, а сощуренные в зависти глаза Пэнси давили на сознание невидимым грузом. Она заметила, как Теодор уже открыл рот, чтобы как-нибудь прокомментировать предыдущую сцену, но получил тычок в бок от Дафны и заткнулся. То как легко и само собой разумеющееся Драко вел себя рядом с ней в присутствии друзей не на шутку удивляло и… радовало.

— Ну теперь ты не двинешь кони от холода, поэтому говори, что думаешь?

Для Малфоя же такое проявление заботы не казалось чем-то необычным, а потому он даже не обратил внимания ни на чьи взгляды, все ещё думая о каменной плите, а заодно и прокручивая вид Гермионы в его одежде.

«О, нет. Я ещё успею подумать об этом. Сейчас не время»

— Тут не должно быть чего-то излишне сложного, потому что «загадка» предназначается для учеников школы любого возраста, а значит должно быть в их силах понять, что делать, — Гермиона оглядела каждого присутствующего задумчивым взглядом, — фраза предназначается для слизеринцев и гриффиндорцев это ясно, значит, только они должны найти тайный проход.

Надпись на камне начала затухать, и Тео опять наступил на плиту, не давая ей погаснуть.

«Различия-различия-различия. Тут все ясно. На первом курсе все сразу узнают о главных качествах людей на своём факультете, это естественно и есть различия, но… в чем здесь сила?»

Грейнджер решила, что надо рассуждать вслух. Мало ли кому-нибудь придёт в голову путная мысль.

— Все знают, что гриффиндорцы храбрые, честные, благородные и решительные, — Гермиона немного замялась, прикидывая, как сформулировать другие качества присущие ее факультету, — всегда идут напролом, иногда не задумываясь о последствиях, делают, то что считают нужным, забывая о себе, — на ум сразу пришёл Гарри, и Грейнджер не смогла подавить легкую улыбку, — стараются помочь любому человеку попавшему в беду неважно друг он или враг. А слизеринцы…