В далёком мёртвом мире Эйсфангус, в самой северной его части, стоял одинокий замок. Эта старая крепость видела и лучшие времена, но тем не менее не утратила свою надёжность.

У основания полуразрушенных стен давно высохшие растения, словно стальная паутина, обвили четыре величественные башни. Казалось, будто замок и прилегающие к нему земли полностью заброшены, что на множество лиг вокруг нет ни души, ни ростка травы и даже ветер побаивается потревожить сей сон, но это было далеко не так: мрачную картину заброшенности портил слабый огонёк света, что тускло горел в одном из множества окон во второй по величине башне.

Это была опочивальня лордов. Несмотря на случившуюся трагедию, спальня хорошо сохранила свой первозданный вид. В её интерьер входили двуспальная кровать, несколько деревянных шкафов, трёхногие стулья, полумраморные трельяжи, массивные окна с видом на окрестности и, конечно же, письменный стол. Всё, чего касался хладный солнечный свет суровой зимы, покрывала многовековая пыль, больше похожая на обезвоженную землю, а у настенного зеркала стоял хранитель данного замка.

Хозяин был одет в бархатную угольно-чёрную мантию, края которой окрашены в красный и золотой цвета. Однако голова, которая должна была находиться над роскошным воротником, была ничем иным, как черепом без кожи и плоти. В пустых глазницах блестел тёмно-красный огонёк, а над головой мерцал тёмный объект, по форме напоминающий корону. Золотая подвеска с яркими рубинами на шее выглядела немного чрезмерно, но, как ни странно, она ему шла. Чуть вдалеке над полом теплился малый сгусток света, слабо освещающего комнату. Хоть хозяин этих мест отлично видел в темноте, но тем не менее предпочитал освещать себе путь, прогоняя мрак восвояси.

– Эх, как же скучно бессмертие. Если бы я знал, что вечность будет такой, то я бы никогда не стремился к абсолютной власти и безграничной силе, – король-лич Меркусис посмотрел в зеркало и произнёс свою уже давно заезженную фразу.

Вот уже более шестисот лет он является бессмертным правителем этого мёртвого мира – Эйсфангуса. Уничтожив всю флору и фауну этого некогда бурлящего жизнью мира, Меркусис исполнил уговор, заключённый с одним из богов, и стал бессмертным правителем – королём-личем.

Но, как и другие, кто обрёл бессмертие до него, Меркусис был обманут богом, с которым заключил нерушимый контракт. Ведь вслед за желанным бессмертием и властью пришло бремя охраны этого мёртвого мира. Став бессмертным правителем Эйсфангуса, Меркусис обрёк себя на вечную борьбу с лихими захватчиками, или, как они себя называют, игроками.

Каждые десять лет так называемая система присылает очередную партию отчаянных захватчиков, а миссия бессмертного короля – отбить волну и ждать следующую. За все шестьсот лет Эйсфангус так и не был покорён игроками. Более слабые группы врагов терпели поражение ещё на подступах к замку, погибая от мёртвых слуг короля-лича, а более сильные, словно бескрайние волны океана, разбивались о форштевень мёртвого правителя.

Хотя если признать, то поначалу Меркусису нравилась навязанная ему судьба: убийства, власть, жестокость и доминирование над слабым противником. Но веселье не было безграничным, и вот уже через двести лет постоянное бремя защиты мёртвого мира наскучило королю-личу.

Меркусис начал искать иные способы искоренения недуга: изучение магических рун, создание вспомогательных инструментов для использования более разрушительных заклинаний, эксперименты в алхимии и многое другое. Конечно, его свита мёртвых слуг не была лишена разума, но и их возможности сильно ограничены. Меркусис также пытался вести диалог с павшими захватчиками, но и это не увенчалось успехом. Безжалостно убитые игроки, что вернулись к жизни ради служения королю-личу, были лишены свободы воли, ими двигали лишь примитивные инстинкты. Хоть сильнейшие воины и маги сохранили остатки острого ума, но после забвения они начинают вести себя, как ярые фанатики системы. То и дело твердят без умолку: «Я существую, чтобы служить системе; воля системы — есть моя пища; система велит – я исполняю, система молчит – я ожидаю», – и тому подобные фразы.

– Эх, всё бы отдал за кружечку горячего эля и жаркую девку у себя в постели. Хотя какой уж там, моё тело более не приспособлено к плотским утехам, но если использовать особое заклинание перевоплощения… Ааааа, в бездну, никто не согласится возлечь с мертвяком. Да и самому ложиться с ледяными зомби-девками мне как-то не улыбается, да и вообще, я даже за территорию замка-то выйти не могу, если честно, то я уже и забыл, как выглядят доверенные мне земли, как и весь этот мёртвый мир. Эх, как же тоскливо. Вот бы найти лазейку, способ, как ускользнуть мимо защитной системы мира и пройтись по подконтрольным мне землям! – очередная безумная мысль в голове мёртвого короля.

– Меркус, Меркус, Меркус, ты ведь знаешь правила игры: правителю этого мёртвого мира запрещено покидать территорию своего обитания, – молодой, звонкий и весёлый голос вывел Меркусиса из его монолога с собственным отражением.

Хотя услышать посторонний голос в его замке не было каким-то особым сюрпризом. Почти единственный непринуждённый собеседник довольно-таки часто наведывался к нему в гости и вёл себя так, словно был в собственном доме. Этот собеседник мог безо всякого стыда и совести заявиться в опочивальню, в уборную и даже к нему в сон, хотя сном это было сложно назвать. Король-лич просто закрывал глаза и старался ни о чём не думать, лёжа у себя на роскошной кровати. Как бы сильно Меркусис не был возмущён, но ничто не останавливало бессовестного бога явиться в самый неподходящий момент, как надоедливый комар, он пищал и раздражал правителя своим присутствием.

– А я смотрю, ты, как всегда, не стучишь в дверь, Локки. Что же на этот раз тебя привело? Снова позлорадствовать надо мной? Так твои подколки – это пережиток прошлого, меня они более не задевают, а тебя не забавляют. Так с чем же ты пожаловал, бог обмана и хитрости?

Бог Локки в этот раз пришёл в обличии человеческого мальчика лет пятнадцати, одетого, как типичный аристократ: белые волосы, разного цвета глаза – один синий, другой зелёный.

Сотни раз бог обмана приходил к бессмертному королю-личу и всякий раз принимал разные обличия. Если Меркусис и видел этого бога в его истинном лике, то никто ему об этом не сказал, поэтому подлинный облик бога обмана так и остался неразгаданной тайной. Помнится, как-то раз Локки пришёл в виде старца: худой, кожа да кости, четыре руки, три глаза, рта нет, веки горят алым огнём, а говорил он силой мысли. С того случая миновала не одна сотня встреч, но доколе Меркусис ни пытался выяснить у бога хитрости, что это за раса такая и где она обитает, всё было тщетно.

Сколько бы раз Локки ни баловал короля-лича своим присутствием, так бог обмана ни разу и не поведал Меркусису о других мирах и населяющих их расах. Возможно, это было частью коварной игры бога хитрости Локки, а возможно, и какое-то правило, Меркусис этого не знал.

– И что это вообще за тайна такая? Я всё равно не могу выбраться из этого проклятого замка.

После встречи с тем старцем, данные мысли вызывали пожар в голове короля-лича. Во все последующие встречи Меркусис постоянно возвращался к ним, поддерживая неспокойное пламя, и эта встреча не стала исключением.

– Ты прав, мой друг, наши с тобой шалости более не приносят мне счастья. Оу, где же мои манеры, примите мои извинения, мёртвый король. Бог коварства и хитрости, Змейн-фост Локки, приветствует владыку мёртвого мира Эйсфангус, – Бог поклонился в пафосном реверансе, отчего владыку мёртвого мира чуть не вырывало, хоть было и не из чего.