На третьем курсе я купила квартиру в хорошем квартале неподалеку от исторического центра столицы — моя работа вполне щедро оплачивалась. Разумеется, никто из однокурсников об этом не узнал. Я не привлекала к себе ненужного внимания. На четвертом наконец-то стала публиковаться в научных журналах, в том числе, иностранных. Декан сдержал слово, и я пришла на работу в клинику профессора Гербера — место, о котором любой психотерапевт может только мечтать.

И каждый вечер, начиная с первого дня учебы, я забиралась под душ и стирала жесткой мочалкой все то, что мне приходилось чувствовать. Но постепенно это ушло.

Я привыкла. Человек ко всему привыкает. Звучит банально, но это правда.

Иначе просто не выжить.

— Инга.

Я встрепенулась. Надо же, заснула! Провалилась в сон, который выплеснул на меня воспоминания.

Виланд сидел на краю кровати — одетый в камуфляж, он выглядел суровым и напряженным. От него веяло опасностью и тревогой.

— У нас мало времени, — сказал он. — Мы уезжаем.

— Она жива, — твердо произнесла я, и Виланд глухо повторил:

— Да. Она жива. Я знаю.

Знакомая громада внедорожника уверенно двигалась через лесную тьму. Мы выехали сразу же, как только я надела зарядившийся корсет и камуфляж, принесенный Виландом. Сейчас Виланд сидел рядом со мной на заднем сиденье, смотрел куда-то в затылок Берта, и его лицо казалось высеченным из камня.

Я думала, что если дотронусь до его щеки, то она будет ледяной и твердой. Мраморной.

Сейчас, когда мы были вынужденными бездельниками, он наконец-то выпустил свое отчаяние. Правая рука лежала на колене, пальцы будто бы вибрировали от напряжения. Я опустила руку на запястье Виланда и сказала:

— Арн. Мы точно знаем, что Кира жива. С ней и ребенком все будет в порядке. Они представляют исключительную ценность для «Имаго», с них пылинки будут сдувать. Вы ведь это понимаете.

Рука Виланда дрогнула, освобождаясь, и он откинулся на спинку сиденья и закрыл ладонями лицо. Пытался отстраниться от меня, внедорожника, своего горя.

В общем-то, он прекрасно держался. Другой на его месте уже орал бы и бился в истерике. А Виланд лишь каменел лицом.

— Хаммон использовал направленную пси-волну, — глухо произнес Виланд. — Установка вырубила всех в Тихих холмах. Знаете, что такое пси-волна? Нажать на кнопку — и люди полчаса будут валяться без сознания. Хотел бы я найти ту продажную армейскую дрянь, которая снабдила Хаммона установкой.

Я знала, о чем идет речь. Именно над этой установкой я работала со вторым человеком в министерстве обороны. Ее тестировали на мне.

Но Виланду не стоило об этом говорить. Он мог не совсем правильно все понять.

— Вы ничего не могли сделать, Арн, — сказала я. Чувство собственного бессилия сейчас терзало его сильнее отчаяния. Терзало так, что Выродок Арн готов был бросаться на стены, как дикий зверь. — Пожалуйста, примите это, и больше об этом не думайте.

Внедорожник ощутимо тряхнуло на каком-то камне или корне. В зеркале заднего вида я увидела глаза Берта — одновременно испуганные и решительные.

Виланд понимающе кивнул. Усилием воли он сумел-таки взять себя в руки. Минуты слабости прошли — началась работа. А когда такие люди, как Арн Виланд, берутся за дело, то они идут до конца.

— Эксперты серьезно поработали в доме, — сказал он. — Нашли несколько ваших отпечатков и волос, но это неудивительно, я говорил, что вы приезжали на осмотр. Знаете, что самое интересное?

Я только руками развела. Откуда бы?

— После вскрытия доктора Хаунд выяснилось, что она была ведьмой, — сообщил Виланд. — Давно, еще в юности. А потом стала человеком. Самым обычным человеком.

Я услышала легкий щелчок — должно быть, с таким удивленным звуком и отпадает челюсть. Быть ведьмой и стать человеком? Как такое возможно?

Должно быть, так же, как можно было сделать ведьму из Киры Виланд.

— Удивительно, — выдохнула я. — Доктора Хаунд кто-то сделал человеком, а вашу сестру — ведьмой. Должно быть, это и есть цель проекта «Имаго».

Мы наконец-то вырвались из леса, и внедорожник помчался по проселочной дороги, поднимая клубы пыли — золотой и розовой в лучах восходящего солнца. Судя по пышным клубам ракит, что зеленели одинокими запятыми среди бескрайних полей, мы ехали на север — эти деревья растут только там.

На мгновение мне стало грустно. Сейчас я всем своим существом почувствовала, как мир, которым я жила, сделался прошлым.

Раньше я была психотерапевтом. Ведьмой, которая смогла устроиться в обществе и жить в нем почти без проблем. А теперь стала изгнанницей на дороге приключений.

Хотелось надеяться, что я дойду живой до ее конца.

— Да, она была человеком, — кивнул Виланд. — Я все проверил. Я не впустил бы ведьму в свой дом и к Кире.

Конечно, не впустил бы. Но жизнь повернулась так, что старший советник Виланд, гроза и ужас всех ведьм, сгусток ненависти к любому волшебству, был вынужден принять самое сложное решение в жизни.

Теперь он пытался с ним жить. Пока у него получалось.

Я решила не заострять внимания на этой фразе и поинтересовалась:

— Куда мы едем?

Виланд вздохнул. Из сумки, которая стояла рядом, он извлек термокружку и протянул мне. Я открутила крышку, и машина наполнилась запахом крепкого кофе.

— Очень кстати, Арн, — улыбнулась я. — Спасибо.

Мелькнула мысль, что мы с ним сейчас похожи на солдат удачи: оба в одинаковом камуфляже. Мой корсет под безразмерной зеленой футболкой был похож на бронежилет.

Я всегда старалась находить что-нибудь забавное в любой ситуации. Иногда это помогало выжить.

— Город Абенхайм, — ответил Виланд. — Мы с вами переходим на нелегальное положение, Инга.

Это я и так поняла.

— Вы решили искать Киру самостоятельно, — сказала я. — В прошлый раз и полиция, и инквизиция оказались бессильны.

Виланд кивнул. Покосился в мою сторону, и в его взгляде мелькнуло уважение.

Думал ли он, что когда-нибудь станет уважать ведьму? Наверняка и предположить не мог ничего подобного.

Но жизнь меняет нас, хотим мы того или нет. Я надеялась, что в случае Арна Виланда это перемены к лучшему.

— И как будет выглядеть наше нелегальное положение? — спросила я. Было ясно, что и тут Виланд подготовился. Если бы началась война или бунт ведьм, то он залег бы на дно, а потом вынырнул с новой личностью и документами.

Конечно, если бы его не повесили в первый же день. Впрочем, я в этом сомневалась. Такие не тонут.

— Новые документы, — ответил Виланд. — Новые личности. Кстати, Инга, вам придется стать моей женой.

Я рассмеялась — не смогла удержаться. Это прозвучало настолько нелепо, что я могла только расхохотаться в голос. Я, ведьма уровня Каппа — и жена Выродка Арна?

Господи, какая глупая шутка.

— Вы шутите? — спросила я. Виланд только плечами пожал.

— Не думайте, что я от этого в восторге. Но муж и жена, которые передвигаются по стране, вызовут у полиции меньше вопросов, чем просто пара. Тем более, такая странная, как наша. Вы-то до сих пор считаетесь преступницей, Инга.

Я закусила губу.

— Вчера своими ушами слышала, как мой куратор сказал, что я не при чем, — ответила я. Виланд усмехнулся.

— Машина правосудия движется медленно, — заметил он. — Вас по-прежнему ищут. Старший советник Шуман очень хочет с вами побеседовать по поводу вашего побега. Представляете, как именно он будет это делать, при его любви к ведьмам?

Я, к сожалению, представляла. Однажды Ульрих водил меня в допросную — в ознакомительных целях. Должна же я знать, что происходит с теми ведьмами, которые совершают ошибки… Белые высокие стены, алые с золотом стяги — лев, символ инквизиции, скалил зубастую пасть, попирал трехголовую змею. И такой же белый стол с зажимами для рук и ног. Когда Ульрих нажал одну из кнопок на панели управления, стол ощетинился множеством металлических шипов.

Если я сделаю что-то, что не понравится куратору, то меня положат на этот стол, и такие шипы вопьются в мое тело. Я сделала из урока правильные выводы.