Мира выдохнула, когда он уложил ее на диван, расстегивая пуговицы. Скорее хотелось ощутить телом ее прекрасное тело.

— А ещё я не вандал, чтобы уничтожать что-то настолько прекрасное.

— А сейчас у тебя есть враги?

— Они есть у всех.

Митя отвечал уклончиво и слишком обобщенно. Скорее на автомате. Ему не особо хотелось вести диалоги, язык тяготел совсем к другому.

Мира приподнялась, позволяя ему стянуть с себя шортики.

— А если бы я попросила тебя о чем-то, ты бы это сделал?

— Я же подарил тебе рыбку, она была без брака.

Ремень и штаны опустились на пол, куда-то рядом с уютно устроившемся щенком, до которого никому сейчас не было дела

— Ты приняла ту дурацкую таблетку? — Митя раздвинул ее ноги, нависая сверху.

Мира уже открыла рот, чтобы возразить, но подумала, что если ответит отрицательно, Митя снова начнёт злиться. Это ведь для него было, так она сказала?

— Я подумала что ты против и выкинула их, — прошептала она, когда почувствовала его пальцы.

— Мне нравится, когда ты бываешь послушной.

Я не против, чтобы это было для меня. Но категорически против, если для кого-то другого. Ты понимаешь?

Он вошел в нее, и Мира незамедлительно кивнула, ощущая, как он заполнил ее.

— Мне очень хорошо с тобой, — громко выдохнул он, ощущая себе словно закованным в тиски.

Это было похоже на сладкий плен, пытку наслаждением. Он бы не смог при всем желании долго сдерживать себя, настолько это было прекрасно.

— Ты вчера не хотел спешить, — улыбнулась Мира, крепко оплетая его талию своими ногами.

— Я передумал.

— Я тоже расстроилась, когда ты ушел. И вчера и сегодня.

Мира закрыла глаза, впитывая все эти ощущения, которые он ей дарил, и поневоле занимаясь тем, чем заниматься было неправильно, — сравнивать.

Ян был не менее страстным и пылким, не менее неуемным и жадным. Он доводил Миру до предела, словно заставляя поверить в то, что лучше чем с ним не бывает. Он был первым кто сорвал клеммы в её голове. Подсадил на себя, заставил осознать что такое сексуальный голод. Но Митя… Он был тем, от кого исходил восторг, когда он раздевал ее тело, по миллиметру, словно она драгоценный, долгожданный подарок. Он не скрывал своего удовольствия, и когда входил в нее. Мира видела, что от этого, его практически трясет изнутри. Это повышало самооценку, это вынуждало чувствовать себя особенной, понимать что это не обычный трах, крутой, жёсткий, на износ, это какой-то ритуал, какое-то сокровенное событие. Казалось, что ему не все равно, кто под ним орёт во всю глотку, а с Яном такого ощущения не возникало.

— Я больше не уйду. Обещаю.

Его движения стали более резкими, словно он доказывал свои слова.

Мира чувствовала, что еще немного, совсем чуть-чуть и ее унесет к чертям. Потому что, вряд ли эта одержимость могла вознести к небесам. Только в преисподнюю, прямо в адский котел, и она уже даже чувствовала весь этот жар, который разливался по ее телу.

Она выгнулась дугой, громко застонала, волны кайфа поразили ее, быстрее, чем всякие метастазы.

— Блядь, — Митя вышел из нее, как только почувствовал, что его сжало со всех сторон.

Это уже нельзя было вытерпеть. Он и так старался, но перед таким зрелищем, он был бессилен.

— Прости, — прошептал он, искренне обвиняя себя в том, что не мог иметь эту девчонку всю ночь напролет. У него никогда не было с этим проблем, он мог сдерживать, контролировать, оттягивать, если в этом была необходимость.

Да, черт его дери, у каждого мужика время от времени возникает такая необходимость, в желании продемонстрировать какой он неуемный и долгоиграющий. Только в очередной партии, все козыри были у его противницы.

— Однажды настанет такая ночь, когда я привяжу тебя к кровати, завяжу глаза, и ты будешь способна только на одно действие: кончать, — проговорил он, обжигая покрытую испариной шею. — Раз за разом, а я буду смотреть и коллекционировать, потому что это самое о*уенное, из того, что я когда либо видел. И я не остановлюсь до тех пор, пока ты не обессилишь настолько, что потеряешь сознание. Потому что я теряю его каждый раз, стоит мне оказаться в тебе.

Митя поднялся, поднимая её на руки, горячую, мягкую, такую невесомую. Мира все еще не могла перевести дыхание, потому что он выбил из нее весь воздух, а своими обещаниями перекрыл доступ нового.

Горячие струи немного вернули в реальность, заставили Миру пошатнуться, опереться на плечи Мити, когда он бережно намыливал ее тело, прижав спиной к себе, удаляя отдельное внимание тем участкам, которые нравились ему больше всего. Мира растекалась в его руках, как и вода по ее телу, почему-то отчаянно хотелось признаться в любви, не бред ли? Но мысли о том, что это не самое подходящее место и время, немного остужали разум, не смотря на то, что ее очередной раз за сегодня, заставляли дрожать и обмякать в сильных руках.

Это не любовь. Это просто эйфория, — твердила себе Мира, то и дело вжимаясь грудью, в прозрачное стекло душевой кабины, от глубоких ритмичных толчков.

Это просто побочный эффект от дефицита нежности и тепла, которого никогда не было в её жизни.

Утром, ее разбудил громкий звонок в дверь. Она успела испугаться, сердце бешено колотилось. Что, если это Ян? Она перевела взгляд на Митю, который лежал на животе, уткнувшись в подушку лицом. Его рука спокойно лежала на ее животе, и скорее всего, они проспали так всю ночь.

Получится незаметно выскользнуть? Успеть предупредить?

Мира попыталась, но как только она обхватила горячие пальцы, ресницы Мити дрогнули.

— Ты куда? — сонно спросил он, открывая глаза.

Мира открыла рот, но отвечать не пришлось, потому что звонок в дверь повторился.

— Кого-то ждешь? — он улыбнулся, переворачиваясь на спину и притягивая к себе девушку.

Подождут. Хоть тело и ныло после вчерашнего, острая потребность повторить пройденный материал, отозвалась внизу живота, как только он увидел обнаженную девчонку.

— Звонят, — попыталась отстраниться Мира, но он уже усадил ее сверху.

Осталось дело за малым.

— Подождут, — томно ответил он, погружаясь в нее целиком.

Приятное утро, и никак иначе.

Но на этот раз, расслабиться Мире не удавалось. Навязчивая идея, что это все Ян, отбивала всякое желание, а от мыслей что он откроет сейчас дверь своим ключом, и вовсе по спине шел холодный пот.

— Вдруг это мама, — пискнула она, цепляясь за последнюю соломинку.

— Мама тоже подождёт, — не сдавался Митя, продолжая медленные, почти ленивые движения, потому что Мира наотрез отказывалась ему помогать, восседая на нем как истукан.

— И потом, твоя мама улетела.

— Но я так не могу.

Она все таки слезла, виновато глядя на мужчину.

— Мы очень огорчены, — Митя нахмурился, без всякого стеснения демонстрируя степень своего огорчения, пока в дверь снова трезвонили.

— Уволю к чертовой матери придурков, — пробубнил он себе под нос, когда Мира встала растерянно глядя на выход.

— Оденься, — хмуро добавил он.

Мира в спешке натянула пижаму, пока Дима, ограничиваясь одними брюками, пошел открывать дверь.

В это время, вся ее жизнь пронесла перед глазами несколько раз.

Что там он говорил? Что не убьет ее? Сейчас в это веры совсем не было.

— Не ясно, что если не открываем, значит надо подождать? — грубо встретил какого-то неизвестного мужчину, Митя, забирая из его рук большую корзину с белыми розами, — неси остальные.

Он обернулся в сторону Миры, которая словно приросла к полу.

— С днем рождения, малыш, — он сам подошел, вручая корзинку, и притягивая ее для крепкого поцелуя.

Его язык без особого стеснения орудовал внутри, а руки уже пустились в увлекательное путешествие, и даже люди, которых внезапно, стало слишком много, его не смущали и не останавливали.

Зато Миру очень. Она пыталась несколько раз отстраниться, но Дима не давал ей этого сделать.