— Со мной не только парализованные сидят. Со мной и мертвые встанут, — Дима придвинулся ближе, касаясь уголка мягкого полотенца.

Того самого, на котором держалась вся конструкция импровизированного платья. Одно легкое движение— и оно останется у него в руках.

— Я не хожу в рестораны, не люблю кино. Мне не нравится опера, от нее болит голова, а от балета меня клонит в сон. Вряд ли, ты найдешь место, в которое я действительно захочу сходить.

— Если все настолько сложно, значит мы пойдём в то место, в которое захочется мне.

— Послушай, — Мира крепче схватилась за полотенце, нагло улыбаясь. — Ну вот бывает так в жизни, что не прет. Ни танком, ни чем-то более изящным. Ни по земле, ни по воде, ни по воздуху. Не за деньги, не за бесплатно. Может быть, для кого-то возможность ворваться в женский душ, и попытка взять девушку нахрапом, и будет выглядеть как поступок достойный уважения, я же не спорю. Но в моем случае это как-то… — Мира решила смягчить слово "убого", — ну как-то не то. И не дай Бог, не принимай это как призыв выдумывать что-то более интересное. Я никуда с тобой не пойду, Дима.

Мира видела как сузились его глаза, как он самодовольно ухмыльнулся. Она играла с огнем, и что скрывать, ей было страшно. Это Ян, почему-то решил, что ей с руки роль роковой женщины, совершенно сбросив со счетов, что она обычная малолетка, которая пугается любого шороха, просто потому, что постоять за нее некому.

Возможно, мужчина напротив нее смог бы это сделать. Не долго, пока не наигрался бы, но на некоторое время подарил бы ей то самое чувство безопасности, которого всегда так не хватало. Но Мира запретила себе даже об этом мечтать. Ян прекрасно ей пользуется, и ничего не дает взамен. С чего этот должен?

Дима не стал удерживать ее. На удивление, никаких колких фраз. Обиженный и отвергнутый мужчина, обычно не так реагирует на отказ.

Мира наспех переоделась, вызвала такси, и всю дорогу к дому, размышляла о том, как ей быть дальше. Наверное, совершенно точно, ей нужно было выяснить отношения с Яном. Ей хотелось помочь ему, но вот исполнять роль приманки, для жирной рыбехи, желания не было. Мира прекрасно понимала, сколько икры может быть у Димы, но сердце не лежало.

Это уже стало таким привычным: находить в кармашке сумочки две связки ключей, заходить утром, стараться провести как можно больше времени вместе, проявлять заботу. Мира сама не понимала, откуда она вообще научилась заботиться, это явно не могло быть привито кем-то.

— Ян? — она вошла на кухню хмуря брови.

— Кофе захотелось, — он вскользь улыбнулся ей, наливая в чашку кипяток.

— Подождал бы немного, ты же знал во сколько я приду.

— Мало ли, может быть все-таки у тебя вышло, и ты провела бы свой вечер не в моей квартире.

— Все к этому шло, — Мира вздернула бровь. Хотелось как-то задеть, расшевелить это равнодушие. Вызвать ревность.

— Что помешало? — все та же невозмутимость.

— Тебя это действительно так беспокоит? Волнует причина, которая помешала мужику вдвое старше, меня поиметь?

— Он ненамного старше меня, — проговорил Ян, размешивая сахар.

— Почему именно он?

— А какая разница? Не нравится?

— Нет, не нравится, — вспыхнула Мира и подошла к окну.

Смотреть во двор сейчас было намного приятнее, чем на Яна. Она предлагала ему всю себя, а он, подкладывал ее под другого и абсолютно не испытывал чувства собственности.

— Малыш, прекрати, — по спине прошлись мурашки от прикосновений.

Он снова это делал. Каждое его касание заставляло Миру засовывать свою обиду куда подальше, снова и снова.

— Тебе нужно расслабиться. Сходи со своей подружкой в клуб. Вот, — Ян положил на подоконник четыре пятитысячные купюры, — выпей вкусных коктейлей, потанцуй. Я бы с удовольствием пошел с тобой, но не могу.

Ян отошел от девушки, присаживаясь на стул, и аккуратно прислоняя тело к прохладной стене.

Мира стиснула зубы глядя на деньги, а после снова в окно. Она чувствовала, что в её глазах дрожат слезы. Если бы ей стало известно, что Ян отрывается с друзьями в каком-то клубе, она бы извела себя в своей квартире, сгрызла все ногти, и выкурила несколько пачек.

А он сам.

Сам её отправлял туда, и щедро это спонсировал.

— Скажи, тебе все равно? — она развернулась, прищурившись от досады. — Вообще плевать да, с кем я, где я, что я?

— Нет, я порекомендую тебе отличный клуб, в котором с тобой ничего не случится, если ты, конечно, сама не захочешь этого.

— Я о другом спрашиваю, ты вообще ко мне что-то чувствуешь? Хоть что-то, Ян?

— А ты? — парень слабо улыбнулся.

— Ответь мне на мой вопрос!

— Ты же знаешь всю правду, я открыл её тебе не так давно, зачем ты все усложняешь?

— И что будет потом? После того, как я сделаю все так, как ты хочешь?!

— Не хочешь не иди. Хрен с тобой.

Ян слишком резко встал, не смотря на свое самочувствие, направляясь в зал.

Он знал, конечно знал, что с ней возникнут сложности, но и не думал что настолько.

— Знаешь, каждый твой поступок подбивает меня, просто плюнуть на тебя, послать на хер, и больше никогда не появляться в этой вонючей квартире. Но я не могу. Не могу уйти. Не могу не приходить. Потому, что люблю тебя.

Мира стояла в проеме, громко выкрикивая слова, в широкую спину Яна. Самые важные слова. Ведь еще никто в ее жизни не удостаивался подобного признания. Здесь и детектор был не нужен, что бы признать, что она говорит чистую правду.

Ян задержался в проходе, словно размышляя вернуться или идти дальше. Она не видела его эмоции. Могла только представлять, с фотографической точностью видеть как устало закрылись глаза, нижняя губа слегка приподняла верхнюю, зубы прикусили внутреннюю строну щеки…

Ян развернулся, глядя на нее с высоты своего роста, а после подошел ближе, гладя костяшками пальцев ее скулу.

— Ты такая маленькая, такая наивная, — проговорил он, и Мира не могла поверить, что впервые в его пустом взгляде появилось что-то осмысленное, наполненное. Обожание?

— Я правда люблю тебя, — прошептала она, потому что голос куда-то исчез.

— Я тебе верю, — большой палец Яна, коснулся ее губ. — Перестань тогда воевать против меня, ты же видишь, меня немного ранили?

— Я не воевала…

— Т-с-с, — он заправил прядь тёмных волос за ухо, и Мира невольно зажмурилась, от исходившей нежности.

— Хотел бы я вернуть то время, когда о любви можно было говорить ночи на пролет, когда это казалось, чуть ли не самым важным в жизни, — проговорил он.

— Сейчас, мне важно чувствовать, что ты понимаешь меня.

— Я понимаю, — опять практически беззвучно, потому что и сама не была уверена в своих словах.

— У меня очень мало времени. А из козырей в рукаве только ты. И если ты откажешь мне. Если не захочешь помогать, — Ян судорожно сглотнул, прижимая к себе маленькое тело еще сильнее, — я пойму тебя. Просто в этом мире у меня больше нет союзников. Это как будто настал апокалипсис, и я бродил по пустынным улицам, по холодным городам. Пока не встретил тебя. Такую же, похожую на меня. И если ты откажешь, я опять буду один.

— Во всех фильмах подобного жанра, в конечном итоге герой все равно остаётся один, — проговорила она, вдыхая его запах, который смешался с аптечным. — Одних убивают, другие умирают сами, и только главный герой достигает финала, это его путь, его дорога, главная роль, которую ему отводит судьба. Все остальные просто его дублеры…

— Человек в абсолютном одиночестве дичает, — ответил он, массируя ее затылок. — В конечном итоге, никакой путь ему не будет нужен, если не останется никого, кому можно что-то доказать своим поступком. Фильмы и книги искажают действительность.

— И ты правда нуждаешься во мне? — всхлипнула Мира.

— Очень. И очень не хочу, чтобы мои проблемы, отнимали у тебя то время, которое невозможно будет вернуть. Бери подругу, и иди в клуб. Только не засовывай свой язык в горло кому попало.