– Моя жена как раз редкая, – произнёс Сашка, прямо глядя в глаза майору.

– Это хорошо… – кадровик ещё что-то поискал в его документах. – Ну что ж… верный муж, краснодипломник, мастер спорта по восточным единоборствам, работу выбрал по призванию – золото, а не кандидат. Надеюсь, что хотя бы в ближайшие пять лет не увижу у себя на столе твой рапорт об увольнении.

– Не увидите, – спокойно сказал Сашка.

*

За два года его службы Тане действительно пришлось многое вынести. Особенно когда она забеременела Андрюшкой и потом, когда он родился. Конечно, его мама ей очень помогала. Родители вообще агитировали их переехать к ним, но Таня заверила Сашку, что выдержит, что ей хочется продолжать вить своё гнёздышко и ждать его в их постели. Эти ожидания, правда, чаще всего заканчивались тем, что измученная молодая мама могла лишь подставить губы для поцелуя. Но Сашка всё понимал. Был счастлив тем, что обнимает её, дышит ею, оберегает её сон. С удовольствием вставал ночами к сынишке, которого так редко видел.

Коллеги давно поняли, что ему нельзя поручать два дела: выпивать за компанию и охмурять женщин, что иногда требовалось в их работе. Как спортсмен он не пил в принципе и патологически был неспособен изобразить заинтересованность во взгляде, направленном на кого-то, кроме его жены.

– Нужно взять рецепт у твоих родителей, как делать таких мужиков, – качали головами в отделе. Сашку уважали. Он не прогибался перед начальством, был башковитым в распутывании сложных дел, без раздумий мог шагнуть под пулю или нож, защищая товарища, что пока просто чудом не привело к серьёзным ранениям.

*

Телефон зазвонил, когда он направлялся к машине, чтобы ехать домой. В этот раз почти вовремя, как будто обычный служащий. Звонила самая младшая сестрёнка, Надюшка. Ей было десять. Без всяких предисловий потребовала:

– Сашка, приезжай забери котёнка.

– Э-э, какого?

– Бонд привёл подружку, она привела троих котят. Мы с Наташкой их пристраиваем.

Бонд пришёл к ним одиннадцать лет назад. Родительская спальня находилась там, где был выход на крышу в отцовской двухуровневой квартире, это помещение для спальни облюбовала мама, потому что на крыше протекала большая часть её жизни – она была классным фотографом, а оттуда – красивейшие виды на Москву. И она часто выбегала туда прямо из постели, чтобы успеть заснять закат или рассвет, которые, как известно, не повторяются. Отец в связи с этим называл её Карлсоном и даже именно на крыше сделал ей предложение снова выйти за него замуж. В тёплую погоду дверь не закрывали. Однажды родители, проснувшись, обнаружили у себя в постели чёрно-белого кота. Причём не где-нибудь поверх одеяла, а ровно между ними, и, судя по тому, что он лишь лениво приоткрыл один глаз, чтобы посмотреть на «разлучённую» им супружескую пару, кот прекрасно чувствовал себя в роли третьего лишнего. Кличку ему придумал Сашка. В честь Джеймса Бонда: кот был «во фраке», даже чёрная «бабочка» под подбородком, и такой же «предприимчивый».

Кот был стерилизован и не мог иметь своего потомства, а потому, видимо, решил взять «мать с детьми».

– Ну… Мне нужно посоветоваться с Таней. Котёнок ведь упадёт на её хрупкие плечи.

– С Таней я уже договорилась. И она уже выбрала по фоткам. Тебе осталось только приехать и забрать.

Путь от Петровки до Остоженки на машине занимал всего пятнадцать минут. Вскоре он уже входил в дверь. Мама тоже была дома, по-прежнему очень красивая в свои сорок четыре (как, впрочем, и отец в свои пятьдесят один, его мужская привлекательность с годами вообще словно бы крепла).

– Представляешь, какое у нас пополнение! – воскликнула она. – Я надеюсь, Бонд не возомнит себя падишахом и не начнёт тут формировать гарем.

– Что такое гарем? – тут же встряла в разговор Надюшка.

– Тогда уж не в качестве падишаха, а в качестве евнуха, – сказал Сашка и, опережая Надюшкино любопытство, добавил: – На все серьёзные вопросы в нашей семье отвечает папа. Дождись его с работы. А мне скорее давай котёнка, я домой хочу.

Остаться поужинать мама даже не предлагала, знала, что он рвётся к жене и сынишке.

– Держи, – Надюшка торжественно вынесла в прихожую лохматое пепельно-серое чудо, как раз такого оттенка, какого были у него волосы. Ясно, почему жена именно на этом котёнке остановила свой выбор. Пепельный цвет волос у него был в маму. Как и тёмно-серые глаза.

С собой ему выдали пакетик с кормом для котят, чтобы он не тратил время на поиски специального магазина.

Когда уже снова ехал в машине, позвонила Таня. На заставке её номера была самая поздняя её фотография, где она в обнимку с Андрюшкой, всё тот же голубоглазый ангел, что и восемнадцать лет назад, когда он впервые её увидел, только светлые кудряшки превратились с возрастом в золотистые локоны…

– Везёшь?

– Везу.

– Правда на тебя похож?

– Я так и думал, что этот фактор был решающим.

– Конечно. Он заменит тебя в моей постели, когда ты будешь задерживаться.

– Ты подписала ему приговор.

Дома его первым встретил сынишка. Он пошёл ещё в 10 месяцев и сейчас уже носился по квартире, часто не вписываясь в крутые повороты, Сашке пришлось все углы обить мягкой тканью. Андрюшка был копией Тани, такой же голубоглазый ангелочек в светлых кудряшках, вот только взгляд и поведение были «мужскими», так что даже незнакомые люди на улице ни разу не спутали его с девочкой, несмотря на миловидные черты. Играл он исключительно в машинки и строительство домов из кубиков. Был молчалив, не слишком улыбчив, зато, когда улыбался, в квартиру будто бы заглядывало солнце.

– Ты тоже был таким серьёзным? – спросила как-то Таня. – Мне кажется, в его возрасте детям положено улыбаться постоянно. А мы его улыбки ждём как джекпота в лотерее.

– Я спрошу у мамы, – пообещал Сашка. – А чем тебе не нравятся серьёзные мужчины?

Таня поцеловала его в губы долгим поцелуем, таким долгим, что он почти забыл, о чём спросил.

– Они мне всем нравятся. Но я очень боюсь, что он вырастет таким же ответственным, как и ты. И не дай бог таким же однолюбом.

Сашка растерялся:

– Почему «не дай бог»? Ты жалеешь, что я не влюбляюсь в других женщин?!

– Нет, конечно. Я счастлива, что встретила именно такого, как ты, но вдруг он при таком вот характере не встретит такую, как я? – она, улыбаясь, заглянула ему в глаза. – Или ты думаешь, что я у тебя не такая уж и редкая?

Сашка прижал её к сердцу, прошептал:

– Тут уж ничего не поделаешь, такую, как ты, он точно не встретит… Ты – мой джекпот.

– Папа, папа, папа, – Андрюшка подбежал и прижался к его ногам, обхватив их ручками. Это была традиция, которую он сам установил, как только освоил «прямохождение». Если Сашка сразу наклонялся к нему, чтобы обнять, Андрюшка прятал ручки за спину и делал шаг назад. И лишь прижавшись к его ногам на несколько мгновений, тянулся вверх, показывая, что готов принять и объятия.

– Кажется, у нас растёт будущий глава партии консерваторов, – качала головой Таня.

– У нас нет такой партии, – смеялся Сашка.

– Уверена, что появится.

Пока сынишка обнимал его ноги, Сашка передал котёнка подошедшей жене.

– Не знаю, зачем ты согласилась на эту авантюру. Мало тебе было забот. Теперь ещё придётся одного младенца охранять от другого.

Таня бережно взяла котёнка в руки.

– Боже мой, какое чудо… А ты не ворчи, лучше целуй меня скорее, пока Андрюшка занят твоими ногами.

Она потянулась к нему, Сашка прижался к её губам, сразу, как уже много лет, чувствуя трепет во всём теле, желание целовать и целовать её до бесконечности. Она мягко отстранилась.

– Обнимайся с сыном, я пойду устраивать нового члена семьи.

– Только не вздумай устраивать его в нашей кровати, я не потерплю такого смазливого конкурента.

– Он не смазливый. Он настоящий мачо.