Как заявляют оппозиционные газеты, за которыми, поговаривают, стоит Пророк, Белый город вырождается. Смертность здесь давно превысила рождаемость, а населением он прирастает исключительно за счет потока мигрантов, которые нескончаемой рекой стекаются со всех направлений, не только из провинций страны, но и из-за рубежа, из-за океана. Работа найдется всем. Зачастую это тяжелый и плохо оплачиваемый труд. Зато её много. Вот и Зина десять лет назад пятнадцатилетней девчонкой приехала в этот город из родной деревни в поисках своего счастья. Как ей казалось, весь мир был у её ног. Или, по крайней мере, этот город точно. Но глупой девочке быстро объяснили, кто где хозяин и что надо расставаться с детскими иллюзиями.

Свернув с оживленного проспекта, Зина спустилась по мраморной заплеванной лестнице в подземный переход и зашагала по серому безликому коридору, вдоль стен которого выстроились торговцы газетами, пирожками с мясом подозрительного происхождения, билетами «беспроигрышной» лотереи и прочей ерундой. За целый день работы Зина сжевала только два сухаря и выпила воды из фляги, поэтому жрать, как всегда, хотелось очень сильно, и она бы не отказалась сейчас от пирога, пусть даже и с крысятиной. Ничего страшного. Крыса или кошка – тоже мясо, и тоже по земле… ну хорошо, по канализации, бегает, но в кармане не было ни гроша, поэтому девушка прошла мимо торговцев до конца коридора, не поднимая головы, чтобы не разжигать аппетит.

Однако среди прочих тружеников подземного сервиса она заметила необычный коллектив. Тройка кломпов сидела возле одной из колонн и играла свою незамысловатую музыку.

В этот город приезжают многие. Кому-то везет, кому-то не очень, а кому-то очень не везет. Как и в любом мегаполисе, в Белом городе имелись свои бомжи или на местном жаргоне – кломпы. Это те представители общества, которых само это общество не желает замечать ни под каким предлогом. Эти бродяги, как и остальные, так же не застрахованы от рака, но, в отличие от тех же киберов, для них не предусмотрены социальные гарантии. Без денег ни одного кломпа не станут лечить даже в подпольной клинике. Поэтому заболевшим попрошайкам приходится выкручиваться самим при помощи подручных материалов. Как правило, на результаты таких стараний страшно смотреть. Вот как сейчас.

Этих трех кломпов Зина знала по именам. Малыш, Труба и Мешок. На вид было совершенно непонятно, сколько им лет и какого они пола. Самый старший у них Малыш. Сухонький, маленький, с пергаментной, почти прозрачной кожей и остреньким личиком. Издалека, если не приглядываться, он смахивал на миленького ребенка. Но вблизи было хорошо различимо его уродство.

На коленях у Малыша, раздутым животом вверх лежал Мешок. Малыш хлопал Мешка по животу, как по барабану, и у того из раскрытого рта вылетал довольно звонкий и красивый звук, а Труба издавал звуки из некоего подобия духовой трубы, торчащей изо рта. Точнее вместо рта. Самого рта не было, его сожрал рак. В итоге из всего этого получалась музыка. Страшная музыка, если вспомнить, какими инструментами она достигалась.

Проходя мимо, Зина заметила, что в жестянке, стоящей перед кломпами, было совсем мало мелочи. Два жалких медяка. Поравнявшись с ними, девушка приветственно кивнула, но останавливаться не стала. Ступив на эскалатор, ведущий в бездонное чрево метро, Зина обернулась, но бродяжек уже загородили люди, нескончаемым потоком спускающиеся в метро. Она пожалела, что не отдала побирушкам свой последний сухарь.

Подземка встретила, как всегда, шумом турникетов, гвалтом постоянно ссорящихся между собой нищих, которые годами не выбираются на поверхность, и визгом тормозов подъезжающих составов. Торговцев газетами, пирогами и рекламных крикунов здесь было еще больше чем, на поверхности. Они тоже вносили посильную лепту в царящий шум. Пассажиры метро давно уже привыкли не обращать на них внимания, спеша по делам, как, впрочем, и констебли, заложившие руки за спину, неспешно прогуливающиеся вдоль перронов. Вообще-то, по правилам, служители закона обязаны гонять из подземки весь этот галдящий сброд, но Зина за десять лет ни разу не видела ничего подобного.

Визжа колесами по рельсам, подлетела очередная электричка, и Зина вместе с остальными пассажирами вошла в вагон. Противный, словно ржавый голос непонятного пола объявил следующую станцию, двери закрылись и состав нырнул в темноту тоннеля.

Свободных мест, как и положено, в час пик не оказалось, а уступать уже занятое уставшей девушке никто не собирался, поэтому Зина, как всегда, скинула рюкзак на пол и уселась прямо на него. Стоявшая рядом пожилая тетка в полинявшем пальто и шляпе непонятной формы с завистью посмотрела на девушку. У тетки с собой не было ничего такого, на что можно было бы присесть.

На следующей станции никто не вышел, зато зашло еще больше людей. Стало тесно настолько, что Зине с ее рюкзаком пришлось отодвинуться к самой стене. Все тот же скрипучий голос объявил следующую остановку, и двери закрылись.

Однако тронуться с места электричка не успела.

Неожиданно раздался натужный хлопок, и состав сотрясла ужасная сила. Вылетели стекла, в вагонах погас свет, закричали люди. Началась паника. Зина сразу поняла, что в электричке взорвалась бомба. Люди, ломая заклинившие двери или просто выпрыгивая через высаженные окна, принялись выбираться из вагонов и бежать к эскалаторам и лестницам, ведущим наверх.

Кто-то грубо отшвырнул Зину в сторону, она больно ударилась виском о поручень и упала на пол. Чей-то подкованный железом сапог, а может, это был и протез, наступил девушке на руку, и она вскрикнула. Но её голос потонул в общем хаосе. Отодвинувшись в угол, Зина решила переждать, пока закончится это общее сумасшествие. Оппозиция взрывает вагоны поездов или вестибюли магазинов с завидной регулярностью, так что ничего удивительного, что Зине уже «посчастливилось» пару лет назад побывать в одном подобном теракте. Тогда взорвали остановку городской надземной монорельсовой дороги, на которой Зина вместе с другими пассажирами ждала состав. В тот раз погибло около пятнадцати человек, еще двадцать получили ранения различной тяжести. Зине осколками поранило ноги. Двое её друзей-верхолазов погибли на месте, еще один чуть позже скончался в больнице.

В этот же раз «обошлось». Бомба взорвалась в соседнем вагоне, и девушка отделалась всего лишь ссадиной на голове и оттоптанной рукой.

Зине подумалось, что какие все-таки люди глупые. Чего кричать и сходить с ума. Самое страшное уже произошло – бомба взорвалась, хуже уже не будет. Самым лучшим было бы для тех, кто выжил, спокойно подняться наверх и обратиться к медикам, вместо этого люди готовы затоптать друг друга непонятно из-за чего.

Дождавшись, пока вагон покинул последний выживший пассажир, Зина поднялась на ноги, хватаясь здоровой рукой за поручень, и огляделась по сторонам в поисках своего рюкзака. Несмотря ни на какие теракты, она не собиралась лишаться своего законного заработка. Освещение в вагонах не работало, поэтому рюкзак никак не находился. Прижав отдавленную руку к телу и морщась от боли, Зина здоровой рукой залезла в карман и достала маленький портативный фонарик. Попыталась больной рукой завести ручку динамки, но пальцы не слушались. Пришлось крутить динамо зубами. Фонарь моргнул раз, другой и осветил разгромленный вагон неуверенным тусклым светом. Давно пора поменять лампочку в фонарике, да где ж её взять. Луч света выхватил из темноты брошенные сумки, чьи-то потерянные ботинки и шляпы. На первый взгляд мертвых тел в этом вагоне не обнаружилось. Зина осторожно двинулась к выходу.

Откуда-то сбоку послышался слабый стон. Посветив в том направлении, Зина увидела молодого парня в спецовке западных заводов, лежащего между сидений. Похоже, его затоптали в общей свалке. Подойдя к нему и присев на корточки, девушка, потормошила пострадавшего за плечо.

– Эй, ты живой?.. – спросила она, светя парню в лицо.

Юноша открыл глаза и поглядел на неё мутным взором.

– Ты кто? – спросил он, испуганно оглядываясь по сторонам.