В большом, до полу, зеркале они смотрелись как отец с дочерью, хоть и не были похожи. Прорва лет между ними бросалась в глаза, но Алехандро это не расстраивало, он давно привык не обращать внимания на условности. Инма была ему почти что жена, даже не почти, а жена, если не считать отсутствия регистрации брака, а разница в возрасте его не волновала. Как и ее. Любви нет дела до прожитых лет. Так говорила бабушка Инмы, на удивление разумная женщина, в отличие от ее дочери. И пусть в зеркале отражался немолодой мужчина, в кольце рук которого замерла тонкая высокая фигурка юной красавицы, в действительности они были, как полагал Алехандро, почти ровесники. Да, их жизни немного разминулись во времени, но в общем и целом все-таки попали примерно в один период. Что же касается возраста – это понятие гораздо более сложное, чем количество лет, и состоит из множества компонентов, таких как состояние души, взгляд на мир, живость мысли и прочее.

Алехандро вплоть до недавнего времени считал, что еще полон сил и энергии. Но потом что-то сломалось, одновременно с тем досадным нарушением сна, и он начал чувствовать усталость уже как признак недалекой старости. Это ощущение еще не было острым, еще не утомляло и не пугало, но все-таки уже существовало. Чаще оно проявлялось в периоды упадка, депрессивного настроения.

Сейчас настроение пришло в норму. С братом все было в порядке, а Инма стояла рядом, обнимала его за шею ладонями, с улыбкой чмокала то в щеку, то в нос, и Алехандро снова чувствовал себя молодым и здоровым.

– Любовь моя, – прошептала Инма. – Я так соскучилась…

Алехандро усмехнулся. Он знал это. И он тоже соскучился.

– Хочешь, погуляем сегодня по городу? – спросил он, решив ради нее принести себя в жертву. Он так устал за эти дни, что вообще не выходил бы из номера.

– Конечно, хочу. Но сначала в ресторан. Я первый раз надела сегодня это платье, я же должна в нем куда-то сходить?

– Ты купила его в Дрездене?

– Да. На распродаже. Оно мне идет?

– Тебе все идет, – сказал Алехандро, целуя ее волосы. – А красное почему сняла?

– Красное я надену завтра. Сегодня я не в том настроении.

Алехандро кивнул, хотя никогда не понимал этой логики Инмы. Он не раз видел, как она надевала черное или фиолетовое, будучи в прекрасном расположении духа.

– В поезде я долго смотрела в окно, Алехандро. И сочинила стихотворение. Для тебя. Я все пишу только для тебя, ты знаешь.

Он снова кивнул.

– Ты мой Ромео. Иногда я едва не теряю сознание от любви…

– Перестань, – сказал он, поморщившись.

– Как ты не любишь банальностей!

– Так ты нарочно их говоришь?

– Нет, что ты, нет. Просто иногда так получается. К тому же, я немного устала в дороге и мой iq несущественно понизился.

– Пойдем скорее, Инма. Кажется, я на самом деле сейчас потеряю сознание.

– Почему?

– Ну уж не от любви, конечно…

– А почему?

– Есть хочу.

***

В этот дневной час в ресторане отеля почти никого не было. Пара милых старушек чинно сидела за столом в середине зала в ожидании своего заказа, а за столом у окна расположилось бледнолицее и полнотелое семейство из трех человек, судя по виду – немцы. Эти уже поглощали свой обед, жизнерадостно о чем-то переговариваясь и роняя ломтики картошки фри на скатерть и на пол.

Солнце сияло так ярко, что освещало весь зал даже через тонкие, но плотные светло-розовые шторы на огромных окнах.

Алехандро, сожалея о том, что тут Инме некому показать себя в новом платье, провел ее в дальний угол зала, к столу у окна.

– Что ты будешь есть? – спросил он, открывая тяжелую папку меню.

– Что угодно. Я умираю от голода. Последний раз я ела в Дрездене в шесть утра. А ты вообще целые сутки только пил, Алехандро! Ты алкоголик.

– Инма, хватит болтать. Что ты хочешь заказать?

– Суп-пюре, салат и что-нибудь из мяса. Выбери сам. Ты знаешь, что я люблю.

– Хорошо.

Алехандро просмотрел меню, сделал заказ подошедшему официанту.

В залитом солнечным светом зале работали кондиционеры, так что было достаточно прохладно. Инма слегка ежилась в своем коротком платье с открытыми плечами.

– Принести тебе из номера накидку? – спросил ее Алехандро.

– Нет, не надо.

– Но ты замерзла.

– Не хочу, чтобы ты уходил.

– Я вернусь через пять минут.

– Нет, пожалуйста.

– Что ты делаешь трагедию из такой ерунды?

– Я не делаю трагедию, я просто не хочу, чтобы ты уходил.

– Почему? Ты три дня спокойно гуляла по Дрездену с друзьями и даже не вспоминала обо мне, а теперь не можешь прожить без меня пяти минут?

– Я вспоминала о тебе. Я вспоминала. И сейчас я не хочу жить без тебя даже пяти минут, Алехандро. Я соскучилась. Не уходи.

– Инма, мы не вчера познакомились, романтический период давно закончился, мы живем вместе четыре года, так зачем ты строишь из себя Джульетту?

– Алехандро! Не говори так!

– Как?

– Так!

– Как – так?

– Ты сам знаешь.

– Ладно, давай закончим этот разговор. По-моему, мы оба от голода резко поглупели.

Инма помолчала немного, потом улыбнулась, протянула руку и погладила его по запястью.

– Так что случилось с Эрнесто? – спросила она.

– К счастью, ничего особенного. Он занят новой работой – нашел двух молодых художников и хочет выдвинуть их на арт-рынок.

– Ты не ревнуешь?

– Нет, с чего бы?

– Правильно. У тебя все равно нет и не будет конкурентов. Ты самый лучший.

– Спасибо.

– А у меня есть секрет.

– Расскажи.

– Нет, Алехандро, не сейчас.

– А когда?

– Позже. После обеда. Когда вернемся в номер.

– Что, твой секрет сексуального характера?

– Нет. Не знаю. Не думаю.

– Я больше не могу сегодня, Инма. Разве что вечером. Я устал.

– Это потому, что ты много пьешь в последнее время. Но я вовсе не собираюсь принуждать тебя к сексу. Утром ты был великолепен, мой принц, душа моя, мне вполне достаточно. Мой секрет в другом.

– Скажи сейчас.

– Нет, пожалуйста, не уговаривай меня.

– Зачем говорить про секрет, если не собираешься открывать его?

– Я собираюсь, но потом.

– Ладно, Инма…

Он обернулся, чтобы посмотреть, не идет ли официант, и в этот момент увидел Лину.

***

Промаявшись до середины дня, Лина поняла, что проголодалась, и решила спуститься в ресторан отеля.

Едва войдя и оглядев почти пустой зал, она заметила Алекса, который сидел в дальнем углу с красивой девушкой в белом платье. Он тоже заметил Лину, улыбнулся и махнул рукой в знак приветствия. Его спутница благожелательно посмотрела на нее и тоже улыбнулась. Лина заставила себя улыбнуться и кивнуть им обоим, затем села за ближайший стол, у самого входа, и открыла меню.

Девушке Алекса, насколько Лина могла разглядеть издалека, было не больше двадцати пяти, а скорее всего, даже меньше. Из-за их разницы в возрасте ее можно было бы принять за его дочь, если бы они были хоть немного похожи. Но сходства никакого не было. Алекс с его копной пепельных волос и яркими голубыми глазами не годился этой черноволосой и черноглазой красотке даже в дяди. Но то, что между ними были близкие отношения, прочитывалось с первого взгляда. Как она смотрела на него (а Лина могла видеть только ее лицо, Алекс сидел к ней спиной), как улыбалась ему, как гладила его по руке – это была азбука любви, ее простейшие слова, «мама мыла раму» и тому подобное.

Подошел официант, и Лина, на миг смешавшись, заказала то, что заказывала вчера, поскольку до сих пор не прочитала ни строчки меню, занятая своими мыслями и разглядыванием украдкой девушки Алекса, его cielo.

И только потом вспомнила, что вчерашний обед был для нее неудачным. По примеру коллеги, той самой, которая в пьяном угаре нахамила официанту, Лина выбрала те блюда чешской кухни, которые оказались слишком тяжелы для нее, и в итоге часа два потом маялась желудком, с легкой тошнотой вспоминая вкусный картофельный суп-пюре Kulajda в хлебной тарелке и карловарский рулет.