Проснулся он почти одновременно с Инмой, на какой-то миг позже нее. Она уже обнимала его, но отдачи от него так и не было, и она, потянувшись, зевнула, улыбнулась и села на кровати.

– Я так люблю, когда ты делаешь мне сюрпризы, Алехандро, – сказала она, сидя вполоборота к нему, надевая халатик.

– Что ты имеешь в виду? – буркнул он.

– Ты знал, что я спешу к тебе, и заранее разделся! Ты как молодой мальчик, Алехандро. Такой же пылкий и такой же романтичный.

Алехандро, конечно, не стал сообщать ей, что и не думал раздеваться к ее приходу, а просто не успел одеться после ухода Лины и после душа.

Вяло улыбнувшись, он сказал:

– Спасибо.

– Ты встанешь?

– Да, сейчас.

– Я хочу есть, а ты?

– Я тоже.

– Ты что-нибудь ел со вчерашнего дня? Или только пил?

Инма критически осмотрела комнату, покачав головой при виде руин на столе, состоящих из полупустых бутылок и нескольких немытых рюмок.

– Ел, кажется.

– Когда?

– Днем, кажется.

– Алехандро! Так ты уже почти сутки без еды! Тебе же нельзя, у тебя желудок!

– Перестань, Инма, – отмахнулся он, с трудом поднимаясь. Все тело ломило, как после тяжелой работы на рудниках. – Я в норме.

– Еще и столько выпил!

– Ну хватит. Ты становишься похожа на свою мамашу. Такая же курица.

– Алехандро!

– Ладно…

– Спустимся в ресторан?

– Хорошо.

– Только надень костюм.

– Зачем?

– Ради меня.

– Зачем?

– Так надо, Алехандро. А я надену красивое платье.

– Ладно…

– Но сначала я в душ.

– Давай.

Алехандро зевнул и снова повалился на кровать. Инма приехала. Все наладилось, все было хорошо и все будет хорошо. И только одно неприятное чувство мешало ему полностью расслабиться и насладиться спокойными моментами жизни. Что это было за чувство? Грусть? Раздражение? Разочарование? Алехандро не мог сейчас понять.

Он немного подумал, мельком вспомнил Лину, мельком – свои подвиги на сексуальном фронте, мельком – приснившийся сон, в котором дама из Эльче словно простая девка махала ему платком, высунувшись из окна. Ну, сон и сон. Нет, все было в порядке. Так что же тогда?..

И тут он вспомнил: Эрнесто!

***

Он набирал его номер все время, пока одевался сам и пока одевалась Инма, Эрнесто не отвечал, и лишь когда в голове Алехандро уже окончательно сформировалась фантазия о его гибели – с красочными иллюстрациями в манере Босха, а сердце колотилось в панике, брат наконец откликнулся вялым «Ну что тебе?».

Алехандро мгновенно пришел в ярость.

– Как – что? – заорал он в трубку. – Я тебе с утра звоню! Ты почему не отвечаешь, идиот?

Инма, уже одетая в красное с блестками платье до колен, но еще босая, подошла к нему, взяла его под руку, положила подбородок ему на плечо. Он раздраженно оттолкнул ее. Пожав плечами, Инма присела на край кровати и начала надевать босоножки со сложной системой ремешков и застежек.

– Извини, – зевнув, сказал Эрнесто. – Я забыл телефон дома, вот только вернулся. Смотрю – восемнадцать звонков…

Голос у него был спокойный, но это еще ни о чем не говорило.

– Не знаю, о чем ты думаешь, – раздраженно сказал Алехандро, тем не менее чувствуя невероятное облегчение от того, что волна ужаса отхлынула и он теперь мог спокойно дышать. – Как можно забыть телефон? Лучше бы ты свои цацки забыл хоть раз. Ходит по городу весь в золоте, как старая цыганка…

Инма уже была готова и теперь крутилась перед зеркалом в коридоре, судя по выражению лица, не слишком довольная своим видом.

– А что случилось? – поинтересовался Эрнесто.

– Ничего. Ты почему не поехал с нами в Прагу?

– Ты хочешь, чтобы я приехал?

– Не хочу. Но мне не мешало бы знать, почему ты не поехал, тебе не кажется?

Эрнесто явно так не казалось, но возражать он не решился.

– Слушай, Алехандро, у меня тут свои дела. Я собирался рассказать тебе позже, когда ты вернешься, но если ты настаиваешь…

– Какие еще дела?

Эрнесто, вздохнув, выложил свои секреты. Оказывается, он решил расширить сферу деятельности и заняться раскруткой двух молодых художников, на которых в свое время обратил его внимание сам Алехандро. Художники, по словам Эрнесто, были просто счастливы, что к их работам проявил интерес агент Алехандро Пулитца, дали ему карт-бланш и теперь затаились в своих каморках в ожидании результата.

– Ты не обижаешься, Алехандро? – с беспокойством спросил брат.

Алехандро не обижался. Он давно говорил Эрнесто, что не стоит зацикливаться на нем одном, если он хочет всерьез заниматься профессией. Прежде, до того, как Эрнесто вздумал стать его агентом, кем он только не был. Помощником повара, курьером, официантом, продавцом, дорожным рабочим (два дня), секретарем известного испанского писателя (один день), певцом в ресторане (пятнадцать минут).

На родине, в России, он закончил экономический факультет университета, но и по специальности проработал всего четыре месяца, сходу втянувшись в какую-то махинацию и едва не загремев за решетку. Хорошо, что отец вовремя заметил неладное и, вытряхнув из сына правду, быстро сделал ему липовую справку о пошатнувшемся здоровье, с помощью которой Эрнесто уволился буквально за три недели до того, как на предприятие нагрянула проверка. Конечно, его искали, но было поздно – отец, наученный горьким опытом прошлого, сразу после увольнения отправил младшего сына к дальним родственникам в Пермскую область, в город Очер, и, когда в дом приходили сыщики, – а они приходили трижды, – делал большие глаза и говорил: «Не знаю, где он, сам волнуюсь».

Алехандро – тогда еще Александр, тридцати трех лет, обремененный женой и больным сыном, малюющий афиши для местного кинотеатра и с каждым днем теряющий надежды на лучшее – тоже делал большие глаза, хотя ему хотелось провалиться сквозь землю, а перед этим убить брата.

Затем, в эмиграции, сначала в Германии, потом в Испании, Эрнесто перебрал множество профессий и работ, нигде не задерживаясь дольше чем на год. Это была головная боль всей семьи, а потом, после смерти родителей, – одного Алехандро. Энергичный от природы, без дела Эрнесто не мог, но и удержаться на одном месте не мог тоже. Много лет в его жизни не было ничего и никого постоянного, кроме Алехандро. Он менял работы, съемные квартиры, жен, любовниц, друзей, мечты. Метания его приносили лишь неудовлетворенность собой и всевозможные проблемы, большую часть которых Эрнесто перекладывал на брата.

Несколько лет назад он неожиданно решил стать агентом Алехандро, к тому времени уже довольно известного художника. Алехандро не возражал. Агента у него не было, а необходимость в нем была, причем чем дальше, тем серьезнее. Он был уверен, что Эрнесто, поиграв немного в новую игру, потом опять куда-нибудь переметнется, однако время шло, а брат продолжал заниматься его делами. У него все получалось. Он словно попал вдруг в свою стихию. Ему нравилось ездить, договариваться, созваниваться; у него обнаружился художественный вкус и проявилось чутье – все работы Алехандро за последние годы так или иначе были пристроены либо получили своего ценителя на различных выставках.

И теперь Алехандро опасался лишь того, что когда-нибудь Эрнесто все-таки наскучит это дело и он вновь примется за старое, мучая себя и окружающих. Так что мысль о том, чтобы расширить поле деятельности брата, дабы удержать его на удачно найденном поприще, приходила ему и раньше. Он говорил ему об этом, но Эрнесто отмахивался – ему вполне хватало забот с одним Алехандро, тем более что тот с каждым годом набирал вес в мире искусства и становился все востребованнее. И вот наконец Эрнесто сделал еще один шаг вперед. Это не могло не радовать, потому что означало, что он больше не собирается ничего менять.

Распрощавшись, уже вполне мирно, с братом, Алехандро опустил трубку в карман пиджака, подошел к Инме, успевшей за это время поменять красное платье на белое, обнял ее.