– Слушай, – начал Борька. – Зачем тебе, Сань, деньги?

– Как зачем? – удивился он. – Просто нужны. Ты с Нинкой переспал. Я тоже заплачу ей.

– Не было у меня ничего с ней.

– Хорош, так я и поверю…

– Можешь не верить.

– А тебе самому, зачем деньги?

– Не знаю.

– Ты вообще, от жизни чего хочешь?

– Отца бы увидеть, тогда бы понял, что я хочу.

– Он сколько лет назад у тебя пропал. Сколько воды утекло. Твоя мать повторно вышла замуж. А ты все думаешь о нем.

– Все равно. Ничего не хочется делать. Тоска какая-то гложет.

Лопата в руках Борьки ударилась обо что-то твердое. Саня спрыгнул в яму и, став на четвереньки, начал выгребать землю руками.

– Вот она жила! – Он посветил фонариком на лбу на черный в комьях из земли кабель.

– Глянь, под ним еще один.

– Точно!

– А если в этом ток?

– Ты достал уже! Нет там никакого тока. Копай вдоль, чтобы больший участок захватить.

Они откопали по два метра вправо и влево. После чего Санёк начал работать топором, оглашая предательским стуком окрестность. Замахиваясь топором, он взопрел и скинул потную рубашку.

– Пивка бы, – облизнулся он.

Из темноты выступили трое. Саня не сразу заметил их. А когда увидел, то от неожиданности оступился и рухнул в отвал. Борька направил на них штык лопаты. Это были люди в камуфляже. Один из них осветил сначала лицо Борьки, затем в яме испуганное лицо Сани.

– Вот они, голубчики! – сказал он.

Саня выскочил из траншеи и бросился бежать. Борька за ним. Трое рассредоточились и пошли на перехват.

На ходу нащупав ключи от машины, Саня щелкнул сингалку и, запрыгнув, закрыл за собой дверь. Ключ не сразу попал в дупло зажигания.

Машина, набирая скорость, пошла с пробуксовкой. Он гнал по кочкам, прыгая на сиденье как в седле лошади. Сбоку мелькнула Борькина фигура, и еще через мгновение он ударил ладонью по капоту, просил остановиться. Санек дал газу. Борька остался позади.

Выбравшись на трассу, Санек переключил скорость и поехал чуть медленнее. Он ехал и старался перевести дыхание: дышать как можно спокойнее. Обернулся, не преследует ли кто его, и в этот момент машина сильно стукнулась обо что-то тяжелое. Черная масса огромным клубком отлетела с дороги. А по стеклу семерки пошла косая трещина. Саня прижался к рулю и, не останавливаясь, помчался дальше.

Только дома он понял, что оставил в рубашке свои водительские права.

С Борькой было иначе, он спрятался за кусты, и преследователи прошли мимо. Выбравшись, он увидел Санин Жигуль и бросился ему наперерез. Но тот уехал. И тут он услышал стук топора. Вернулся на место раскопа и увидел тех троих. Они рубили их кабель. Выскобленная луна висела над ними.

– А здорово мы их! – сказал один.

– Много они нарыли. Нам копать не придется, – ответил второй.

На выходе с поля Борька заметил в ельнике «шишигу». Он подумал, что эта машина тех троих, вытащил из кармана нож и с помощью него спустил у машины колеса.

Дорога была впереди. Он брел по овсяному полю, запах которого, приторно-сладкий, неприятно пьянил. И тут он наткнулся на что-то черное, большое и дышащее. Это был медведь. Большой и косматый. От него пахло мокрой шкурой.

Зверь еще дышал, кровь булькала из его носа. Что-то неуловимо близкое почувствовал в этот момент Борька, и его потянуло заглянуть медведю в глаза. Он подвинулся корпусом и ощутил, как тяжелый хлипкий воздух выходит из легких. Медведь прерывисто дышал. Борька увидел в его черном немигающем глазу маленький диск луны и дернулся. Ему был знаком это ровный и жесткий, как у охотника взгляд. Сердце Борьки всколыхнулось, неужели? Но нет! Лапа косматого зверя поднялась, он увидел раскрытые когти, этим своим жестом умирающий медведь как бы приветствовал Борьку. Сам он не чувствовал страха, наоборот, с этой самой минуты ему вдруг стало легко и безразлично, он знал, как ему жить.

Через мгновение по овсяному полю в свете полной луны, переваливаясь из стороны в сторону, шел Борька, и фигура его отбрасывала тень медведя.

Валерка-молчун

Валерка Кочнев припарковал автовоз – колесо горело. Он выставил знак и начал спокойно выкатывать запаску. Мимо проехал экипаж патрульной машины, остановился, из «Форда» вышел пухловатый гаишник, прошелся туда-сюда. Валерка не обращал на него внимания, ходит и ходит, пусть ходит, на то ему и ноги даны, чтобы ходить. Валерка ставил колесо, весь измазюкался.

– На сколько шагов должен быть отнесен аварийный знак? – сказал гаишник.

– А ты не знаешь? – ответил Валерка, затягивая гайки на колесе.

– У тебя на двадцать шагов.

– А надо на сколько?

– А ты не знаешь?

– Знаю.

– Тогда чего на двадцать?

– Ты какими шагами мерил, своими? А я своими.

Гаишник не ожидал такого ответа и взбешенно сказал:

– Умный, да? Умный! Еще раз увижу, просто так не отделаешься!

Валерка услышал, как стукнул дверью гаишник и уехал. Он убрал инструмент, сел в кабину и завел грузовик.

Через два часа он сдал легковые машины, которые вез, и уже сидел в придорожном кафе, хлебал борщ. Рядом на стул опустился лысый мужик в пиджаке и с борсеткой из кожзаменителя. Мужик был похож на завхоза.

– Командир, заработать хочешь?

Валерка мельком глянул на него, а лысый продолжал:

– Мне в Минск надо партию «лансеров» перегнать, ты как?

Валерка подметил, что у лысого пуговицы на пиджаке пришиты нитками разного цвета.

– Сто баксов даю и еще на бензин… Соглашайся!

Валерка подвинул себе котлету с макаронами и подметил сведенную татуировку на пальце лысого.

– Хорошо… сто пятьдесят, ну нету больше. Все люди братья, выручать нужно! Там за Минском шестьдесят километров по прямой.

– В Борисов, что ли?

Лысый опешил: «Не совсем туда, но туда».

Валерка согласился.

– Спасибо тебе, брат! А то все боятся, жмутся – глонасс-херас у них!

Еще через три часа Валерка, загрузившись, ехал с лысым по трассе.

Темнело. Лес вдали становился похож на неровный забор. Начинались поля.

Лысый всю дорогу восторгался, что Валерка так здорово придумал: надеть на аппарат, который показывает местонахождение машины, простую фольгу.

– Ай-да Кулибин! – говорил лысый.

Ехать оставалось километров сорок.

Валерка объездил всю страну на своем автовозе и всегда восхищался ее размахом и масштабностью, и всегда задавался мыслью, зачем пер на Россию Наполеон, затем Гитлер, ведь ее не пройти, заблудиться легко, потонуть.

– Деньги я сразу по приезду, – сказал лысый. – Так что ты не дрейфь!

– Я не дрейфю.

– Помогать надо, – продолжал лысый. – А то человек человеку – волк. Я вот с женой и дочкой как-то отправился на Байкал. Колесо полетело. Кругом тишь – никого! Запаску вытащил, чтобы в машину больше влезло. Тут вижу, цыгане едут на «семерке», может, и не цыгане, но только черные они все, как уголь, и веселые. Едут, орут из окон непонятное и что-то быстрое, прям как дети. Я дочку посадил поглубже и закрыл одеялом. Жена придвинулась к ней. Остановились они, идут ко мне, а я в руках монтажку держу. Слово за слово. Катят мне колесо. Держи, говорят, брат. Я им: сколько я должен? Они: не надо ничего! Встретишь кого на дороге, вот так же, дай ему колесо – это будет твоя плата, и уехали.

Валерка слушал его, молчал и смотрел на дорогу.

Лысый сидел и, вроде как, ждал ответа на свой рассказ, Валерка молчал, что он мог ему сказать? Таких историй – куча! Сколько всего на дороге случается и всегда, во всю жизнь, с древних времен, происходило, что на море, что в воздухе, что на земле, везде встречаются и добрые люди и злые.

Не доезжая Минска, свернули. Стемнело, и на дороге плохо горели фонари. Лысый хорошо ориентировался, показывал, куда и где лучше свернуть и где есть на дороге яма и выбоина, и частенько приговаривал: не волнуйся, я не разбойник, деньги получишь!

Уже ночью заехали на базу, Валерка сгрузил «лансеры», получил свои сто пятьдесят баксов и, остановившись у придорожного кафе, лег спать.