– Надо принимать меры. Мы тут не самодеятельностью занимаемся

– В конце-то концов! – добавил Полковник.

– Они сказали, что убьют всех, кого я люблю, – напомнил я и опрокинул в рот рюмку водки.

– Пиши спокойно, старик! – сказал Полковник с улыбкой и положил руку мне на плечо.

В его устах это прозвучало как «спи спокойно, дорогой товарищ!»

– Никого они не убьют, писатель, не переживай, – сказал Лавров подозрительно скучным ровным голосом.

– Это еще почему? – насторожился я.

Он с грустью посмотрел мне в глаза – и вдруг жахнул ладонью по столу! Стаканы подпрыгнули, а рюмки попадали. Лавров наклонился ко мне, вытаращил глаза и заорал во всю глотку:

– Да потому что ты никого не любишь, писатель!

И захохотал, демон…

Но уже очень скоро выяснилось, что он был неправ. Народ начал умирать и заболевать. Даже я сам захворал – камнями в почке, кровоизлиянием на сетчатке и прочей ерундой…

Скорбный список открыл Санька Бякин. Третьего октября того же года он утонул в речке Сетунь при невыясненных обстоятельствах.

Я запаниковал и срочно «завязал» с этим проклятым романом. Даже Лавров не смог ничего возразить, когда увидел, как стали закручиваться события…

Вот эту историю про Лаврова и Полковника мне и не дали тогда поведать миру…»

И вот теперь, когда поумирало уже столько близких людей, будто я, похерив угрозы, написал о Полигоне многотомный трактат, и весь мир покатился в тартарары, и пришла пандемия, Лавров снова напомнил мне о незафиксированном времени. Мы как раз навещали бедного Полковника в неврологии. Он глядел на нас из своей кровати сияющими от слез глазами, а лицо было светло-серого оттенка и какое-то тусклое, будто припорошенное ржаной мукой.

Когда мы выходили из палаты, Лавров обронил:

– Не жилец.

И добавил:

– Как хочешь, писатель, но давай оформляй свой «Полигон»! А не то нам всем – кранты.

И я согласился…

Над многолюдной центральной площадью Берега в темное ночное небо взлетают яркие разноцветные ракеты, петарды и фейерверки. Вместе с салютами грохочет музыка из динамиков. Фасад дома культуры украшает гигантская растяжка со словами: «День города! Все – на карнавал!»

Двое мужчин стоят на самом верху широкой каменной лестницы дома культуры, между колонн, и смотрят сверху на толпу гуляющих – Порфирий Лавров и Степан Вульф по прозвищу Степной Волк. Первый – коротко стриженый, подтянутый, спортивного вида – одет в шорты, кроссовки и тенниску. Второй – чернобородый волосатый гигант с внешностью Иоанна Крестителя с картины Иванова «Явление Христа народу»; он «упакован» в летний комбинезон песочного цвета и крепкие башмаки на толстой подошве.

Степной Волк вертит головой и нетерпеливо роняет:

– Ну? И чего мы тут стоим? Полчаса уже.

– Ждем, – коротко отвечает Лавров.

– С чего ты решил, что он здесь? Надо пойти искать.

– Не надо, Стёпа. Находит не тот, кто ищет, а тот, кто умеет ждать.

– Ну да! – саркастически откликается Степной Волк. – Если долго сидеть на месте, мимо проплывет труп врага!

– Именно так, – невозмутимо соглашается Лавров. – Более того, сначала надо дождаться, когда перед тобой появится река. Но ты не отчаивайся. Жди.

– А я и не отчаиваюсь.

– Вот тебе за это – сладкая конфета: фантастический сюжет.

– А давай, писатель! Даже любопытно!

– Однажды на Землю напали невидимые пришельцы.

– Какое оригинальное начало!

– Результаты агрессии выглядели как естественные события. Поэтому люди не сразу поняли, что на них напали. Несчастные случаи, бунты, войны, болезни и даже эпидемии!

– Космические вирусы, что ли?

– Скорее, паразиты. И даже заразные. В некотором смысле.

– И как выглядели эти паразиты?

– Я ж говорю, они были невидимые. Не перебивай! В конце концов, люди узнали про пришельцев. Но сочли благоразумным воздержаться…

– И правильно сделали!

– Хотя могли бы…

– А ты как хотел? Такие агрессоры – невидимые!

– Какой ты, Стёпа, торопыга! И впечатлительный! За человека заступаешься, а сам не знаешь, что этот человек все свои беды стал валить на пришельцев: это их злые козни! Сам гадость сделает, а сам кричит: «Спасайся! Вертуны!»

– Какие «вертуны»?

– Это люди их так назвали. Пришельцев можно было видеть как мельтешащую мошкару. Вот тебе и «вертуны».

– Ты ж сказал, они невидимки!

– Я не сказал «невидимки». Я сказал «невидимые». В измененном состоянии сознания человек их видел. Это были маленькие сгустки энергии. Они питались человеческими эмоциями.

– Остроумно придумали!

– А наша Вселенная устроена так, что за все надо платить.

– Принцип сохранения энергии?

– Вроде того. В обмен на украденные у человека эмоции вертуны вкладывали ему в голову разные гениальные мысли. Даже были готовы исполнять все его намерения. В этом и была их заразность.

– Что ж тут плохого?

– Человек принимал чужие мысли за свои собственные. И от этого у него вспыхивали новые эмоции.

– Ага! И те их снова пожирали?

– Умница! И снова они что-то давали человеку.

– И снова жрали!

– Питались.

– Убийцы!

– Не торопись с выводами. Пришельцы дарили людям такое, что тем и не снилось. Вертуны знали про Вселенную всё!

– А человек расплачивался за это своим здоровьем!

– И даже жизнью. Но если бы только это!

– А что еще?

– Еще – хуже! Пришельцы расплачивались, но люди в итоге не получали ничего.

– Да как же так? – возмущается Степной Волк.

– А так! Надо, чтоб костер был правильно сложен, молния ударит сама. Люди не были готовы к таким откровениям.

– Вот ё! – огорчается Степной Волк.

– Молнии били, а правильных костров не было.

– И никакой «эврики»! – печально констатирует Степной Волк

Лавров держит паузу.

– А дальше? – нетерпеливо спрашивает гигант.

В ответ Лавров разводит руками и улыбается:

– А дальше – не знаю.

– Ну и зачем ты мне это рассказал? Расстроил только! – вздыхает Степной Волк.

– Время коротал, – улыбается Лавров. – Какой ты чувствительный, Стёпа!

Степной Волк с подозрением смотрит на Лаврова.

– Да кто ты такой? – спрашивает он.

– Ты же в курсе, Стёпа. Я – писатель из Москвы.

– Это я знаю. Кто ты на самом деле, писатель из Москвы?

– Я собираю материал. Делаю снимки. Записываю рассказы очевидцев и ветеранов. Будет подарочный фолиант. Красочный. К юбилею Полигона. Спроси у Маши Чернецовой. Она-то уж точно про меня знает. Майор Меренков подготовил ее на все сто! Кстати, где она?

– В машине ждет. Фантазии у тебя, Лавров – будь здоров!

– Не жалуюсь. А вот и наш герой! – Лавров кивком указывает на вышедшего из дверей дома культуры крепкого невысокого старика. – Академик Сорочан!

– Ну, наконец-то! – оживляется Степной Волк. – Дождались!

– Тише ты! – остерегает Лавров. – Действуем, как договорились. Сначала он должен пройти мимо меня.

На старике – строгий костюм, в руках он держит белую шляпу и большую трость с металлическим набалдашником. Он делает несколько шагов вниз по лестнице и останавливается. Некоторое время стоит в раздумье, разглядывая легкомысленную карнавальную толпу.

– Он всегда ходит с этой палкой? – тихо спрашивает Лавров.

– Никогда не расстается! – так же тихо отвечает Степной Волк.

Старик вдруг круто разворачивается, решительными шагами поднимается обратно наверх и начинает неспешно прогуливаться вдоль колонн, опираясь на свою трость и приближаясь к ожидающим его Лаврову и Степному Волку.

– Сейчас он раскалится до белого каления, – тихо произносит Лавров, – и сам упадет к нашим ногам.