Восхождение Платона Зубова на вершину случилось летом 1789 года, когда по протекции графа Н. И. Салтыкова, у которого служил отец Платона, он попал в гвардейский конвой Екатерины и стал сопровождать ее в поездках в Царское село. В один из дней Екатерина отметила красавца офицера и скоро вручила перстень с именной монограммой, а затем, не откладывая, чин полковника и десять тысяч рублей на обустройство.
А уже в августе 1789 года Екатерина сообщает светлейшему князю Григорию Потемкину еще и о брате Платона – Валериане:
«…есть младшой брат, который здесь на карауле теперь; сущий ребенок, мальчик писанной, он в Конной гвардии поручиком, помоги нам со временем его вывести в люди… Я здорова и весела, и как муха ожила…».
Валериан тоже стал «учеником» императрицы.
Но вскоре Валериана Екатерина нежданно быстрехонько отправила в армию, к князю Григорию Потемкину.
Причина столь срочной командировки «дитятко» проста: Платон приревновал к брату, и на то, видимо, были веские причины.
Узнав, что братец подбирается к покоям императрицы, чтобы овладеть сердцем женщины, Платон напустил на себя слезливый вид, нашел убедительные для Екатерины аргументы и упросил убрать с глаз императрицы своего смазливого младшего братца.
Но уже тогда это было не так просто.
Валериан в свои восемнадцать лет так приглянулся Екатерине, что она не гнушалась чередовать приемы братьев в своих покоях и, вспоминая братьев Орловых, дивилась себе, своей второй молодости.
Теперь, вечерами, сидя перед зеркалом, Екатерина вспоминала с улыбкой бурный роман в юные годы с братьями Орловыми – Григорием и Алексеем. И вот теперь снова родные братья Зубовы в ее покоях. Что это? Улыбка судьбы или просто шалости престарелой дамы?
После командировки Валериана Платон Зубов остался при Екатерине один. Но князь Потемкин недолго держал при себе смазливого Валериана, – отослал его в Петербург с известием о взятии фельдмаршалом Суворовым Измаила и при этом просил передать государыне следующее:
«Я во всем здоров, только один зуб мне есть мешает, приеду в Петербург, вырву его».
Его светлость, князь Григорий Потемкин-Таврический попытался остановить молодца Зубова в порыве самым тесным образом служить императрице, но вскоре смирился, получив обстоятельное письмо от Екатерины с объяснениями и отметив заурядность нового избранника в серьезных государственных делах.
Вскоре Светлейший князь и вовсе скоропостижно почил, сломленный в пути по Молдавии загадочной болезнью и тяготами на благо Отечества, оставив без опеки свою императрицу.
Тут-то и взошла звезда Платона Зубова, который прочно утвердился не только в опочивальне императрицы, но стал ее доверенным лицом в делах государственных. Теперь без участия Платона мало что решалось в столице, а в этом была уже проблема государственного значения, поскольку новоявленный фаворит государственным умом, увы, не обладал.
Оценив ситуацию, изрядно истосковавшийся по столичной жизни и усталый от безденежья Николай Резанов в мечтах о новых перспективах решился напомнить о себе Платону Зубову. Посоветовавшись с братом отца, он отважился на новый для себя шаг.
Будучи, как о нем говорили близко знавшие его – «изрядным писакой», решился Николай составить обстоятельное письмо Платону Зубову со своей насущной просьбой, расценив, что ныне фаворит должен быть щедр после милостей императрицы, да и свои люди ему в его нынешнем положении могут быть очень полезны.
Неделя ушла на составление недлинного, но эмоционально яркого и ясного по смыслу письма в адрес Зубова. Исписав немало страниц и наконец найдя, как показалось, нужные форму и стиль, он сделал в окончательном кратком варианте все заверения о преданности его, Николая Резанова, как императрице, так и Его Сиятельству. Просил Николай о малом: места достойного для службы на благо императрицы и Отечества и высочайшего позволения вернуться в столицу. Не доверяя столь выстраданное письмо казенной почте, Николай сам решился отправиться в Петербург и, тщательно одевшись, несколько изменив свою привычную внешность, прибыл к дяде, оглядываясь и таясь. Казалось по неопытности, что чуть ли не каждый жандарм или постовой знают о запрете для него на посещение столичных улиц и готовы схватить за шиворот, чтобы отправить в казематы под замок.
Через брата отца Ивана Гавриловича письмо передали в канцелярию Платона Зубова. Расположившись в доме дяди, Николай вскоре решился вечером посетить места, где проводил время, будучи еще гвардейским офицером. Сходил в театр на оперу, прогулялся вечером по бульвару, посетил салон.
После нескольких таких выходов коллежский асессор быстро освоился в привычном кругу, наметились новые знакомства, и петербургская жизнь вновь стала понятна и мила. Вернулась былая уверенность, появилось желание утвердиться в столице и добиться здесь, несмотря ни на что, достойного для себя положения.
Надышавшись столичного воздуха, Николай смертельно теперь не хотел возвращаться в Псков. Но возвращаться каждый раз было нужно – служба требовала присутствия. Теперь вся жизнь в Пскове была подчинена поискам поводов для посещения Петербурга.
Так, в метаниях между Псковом и Петербургом, прошло три месяца.
Иван Гаврилович, отметив в Николае стремление и способности к кабинетной работе и канцелярскому поприщу, поощрял его пребывание в своем доме и порой наставлял племянника советами:
– Николай, ты человек еще молодой и способный. Но этого не достает для хорошей карьеры в столице. Умей заводить знакомства и не гнушайся услужить тому или иному человеку, сделаться для него приятным, полезным и незаменимым. Усердие, брат, и послушание – вот залог твоего продвижения. Коли будет высочайшее позволение вернуться тебе в столицу, ты уж используй этот случай, а не то так и состаришься в Пскове. И запомни, Николай, только связи и никакого самовольства, тем более самоуправства. Только работа под покровительством и на покровителя могут дать тебе возможность прослыть послушным и управляемым. А к таким разумным да послушным всегда благоволят, таких людей выдвигают. А ты еще и способности имеешь к языкам и наукам. Все это вместе даст тебе результат. Теперь только следует дождаться решения о возможности вернуться в столицу на новое для тебя место работы.
7. Начало карьеры
В один из дней в канцелярию суда Пскова пришел приказ. Асессора суда Николая Резанова вызывали в Санкт-Петербург с назначением в состав Санкт-Петербургской таможни. Резанов активно взялся за работу и, проявив способности, оказался в канцелярии вице-президента Адмиралтейств-коллегии графа Ивана Григорьевича Чернышева. Вскоре, взявшись за дело с желанием, как скачет ретиво по полю застоявшийся в конюшне конь, бывший гвардеец продвинулся на место руководителя канцелярии, а затем и на пост экзекутора коллегии.
Под руководством полного генерала по флоту, престарелого уже Ивана Чернышева Николаю Резанову пришлось заниматься новым для себя морским делом, в частности вопросами снабжения и материального обеспечения флота. В будущей его деятельности полученные знания очень пригодятся Резанову, а пока он успешно разбирался в новом для себя занятии, заслужив стараниями благосклонность графа Чернышева. Николаю пришлось изведать все нужды русского флота, начиная от пакли и оканчивая вооружением, порохами и питанием моряков.
Граф Чернышев был в курсе скандала с золотыми монетами при поездке в Крым, так как сам сопровождал в то время Екатерину, входил в ее свиту с целью оценки результатов работ по строительству черноморского флота России. Сам граф был в почете у императрицы, его заслуги отмечались регулярно. Вот и в день празднования мира в вой не со Швецией, в которой флот сыграл решающую роль, граф Чернышев был награжден алмазными знаками ордена св. Андрея Первозванного «За труды в вооружении флотов при управлении Морским департаментом».
