– Оставьте! Сами справимся, – решительно прибавила она и крикнула громче: – Эй, на марсах, слушай мою команду! Убираем оставшиеся паруса – и все в трюм! Мы ляжем в дрейф и дождемся выхода из шторма.

– Разве капитан… – не глядя на нее, процедил рулевой, но девушка лишь хищно оскалилась и тряхнула насквозь промокшими волосами:

– Выполняй!

– Время! – все еще хриплым от попавшей в легкие соленой воды голосом потребовал Рэдфорд. Эрнеста, держа правую руку на штурвале, левой отстегнула от пояса тяжелый медный хронометр и вдавила в протянутую мокрую ладонь Макферсона:

– Джек, у тебя где-то четыре с половиной минуты!..

– Справлюсь, – сквозь зубы проговорил тот и сразу же в первый раз с силой надавил на грудь юноши. – Раз, два, три, четыре!..

– Капитан, может, лучше Халуэлла позвать? – с неподдельным участием наблюдая за его усилиями, предложил Макферсон. Корабль болтнуло влево, но Рэдфорд, страшно оскалившись, тотчас вернул руки на прежнее место, явно не собираясь останавливаться:

– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать… Долго слишком! Да и к чему нам Халуэлл, да? – зорко вглядываясь в лицо юноши, прохрипел он. – Он больным нужен, а ты, малыш, ты ведь у нас здоров, правда? Двадцать девять, тридцать… – Наклонившись над ним, он сделал два глубоких, энергичных выдоха, снова на мгновение закашлявшись, но тотчас начал снова: – Раз, два, три! Зачем нам Халуэлл? Мы и без него справимся! Сейчас задышишь, встанешь, и все в порядке будет…

– Полторы минуты, капитан! – с все возрастающим ужасом следя за неумолимой стрелкой хронометра, простонал старый боцман. Рэдфорд никак не отреагировал на его слова, лишь его движения становились все сильнее и резче:

– Сейчас, сейчас… Сейчас задышит, говорю! Двадцать два, двадцать три… Будешь, будешь дышать! Будешь жить, я тебе говорю!!!

– Две минуты!

– Мистер Морган, грота–стаксель убирайте, его же сейчас сорвет! Ребята, шевелитесь, времени совсем в обрез!.. – прокричала Эрнеста с мостика, одновременно проворачивая штурвал на два румба вправо: новая волна обрушилась вплотную к левому борту, окатив и без того залитую водой палубу тучей брызг и пены.

– Три минуты, капитан! – с отчаянием воззвал Макферсон, и сама Эрнеста, на мгновение отведя взгляд от бушуюшего моря, болезненно выдохнула:

– Джек, ты не сможешь так долго!.. Ты нужен команде…

– Да, да, я сейчас… Он сейчас очнется, вот увидишь, – затравленно опуская голову все ниже, но не оставляя своих попыток, повторял тот снова и снова.

– Джек, это все!.. Ты сделал, что мог! Джек, он уже труп! – забывшись, крикнула она, с неприятной ясностью осознавая, что Рэдфорд все равно ее не послушает. Однако в тот же самый момент среди суетившихся вокруг матросов началось какое-то новое движение – должно быть, часть закончивших свою работу в трюме решила помочь такелажникам – и среди них Эрнеста с удивлением разглядела Эдварда Дойли. Протолкавшись ближе к капитану, какое-то время он молча наблюдал за его безуспешными действиями, а затем поднял голову, взглянул на девушку и спросил странно решительным и собранным тоном, какого она никогда у него не слышала:

– Сколько времени уже прошло?

– Где-то три с половиной минуты, – от неожиданности просто ответила она.

– Три минуты пятьдесят секунд! – севшим голосом поправил ее Макферсон.

– Дайте мне попробовать, – решительно попросил Дойли, становясь на колени рядом с Рэдфордом и сбрасывая его руки с груди юноши. Джек немедленно вцепился ему в плечо:

– Эй, ты что!..

– Надо надавливать чаще и сильнее, – не оборачиваясь, объяснил Эдвард. Закусив губу, он внимательно рассматривал запрокинутое неподвижное лицо спасаемого. – И руки ставить выше, иначе это… двадцать пять, двадцать шесть… совершенно бессмысленно. Нет, так не пойдет, – заключил он вдруг, останавливаясь, и с сосредоточенным видом повторил: – Время!

– Четыре двадцать! – доложил Макферсон. Дойли кивнул, помолчал, затем резко, отрывисто приказал:

– Отойдите. Руки уберите, ну! И молитесь, чтобы это сработало, – левой рукой отмечая нужное расстояние, правую он согнул в локте и занес над обнаженной грудью перед собой. Джек, стиснув зубы, проговорил:

– А если это не поможет?

– Тогда ему не поможет уже ничто, – безжалостно заключил Эдвард и мгновенно с силой опустил сжатый кулак в область сердца Генри. Несколько секунд они с Рэдфордом молча смотрели друг на друга – даже шторм, казалось, стих, и на палубе воцарилась мертвая тишина.

– Есть пульс!.. – ликующим тоном сообщил наконец Макферсон, и каменное лицо капитана чуть заметно дрогнуло. Эдвард, не сдержавшись, усмехнулся:

– Уже успели записать его в покойники?

– А… почему он не дышит? – даже не огрызнувшись, что было бы ожидаемо, выдохнул хрипло Джек.

– Сейчас задышит. Помогите лучше, – приподнявшись, Эдвард вовремя успел обхватить юношу за плечи и переложить на бок прежде, чем тот в первый раз с присвистом втянул в себя воздух, и тотчас зловонная жижа напополам с морской водой начала извергаться из его рта на палубу.

– Мистер Макферсон, отведите парня в мою каюту, – устало распорядился Джек. Сил у него осталось настолько мало, что он, вопреки своему обыкновению, даже оперся на плечо Эрнесты, поднимаясь на ноги – та, передав штурвал Моргану, тоже подошла к ним:

– Я присмотрю за ним, Джек. Идемте! – Она осторожно перехватила Генри за ходивший ходуном локоть – юноша, поддерживаемые боцманом с другой стороны, все еще шатался и, медленно моргая, озирался по сторонам, явно не понимая, что с ним произошло. Проходя мимо Эдварда, Эрнеста едва заметно усмехнулась, и в ее непроницаемых обычно глазах мелькнуло уважение.

– Почему… Почему я?.. Я могу работать! Я отлично себя чувствую! – слабо возмущался Генри начисто севшим голосом, когда они с Макферсоном укладывали его на постель в каюте Джека. Старый боцман отлучился за горячим ромом, а Морено, ничуть не смущаясь, принялась помогать дрожащему от холода юноше снимать мокрые вещи.

– Недостаточно наглотался сегодня забортной воды? Еще захотелось? – беззлобно подшучивала она над ним, сама ежась от холода и с завистью поглядывая на сухие чистые простыни. – С почином тебя, парень! Считай, что второй раз сегодня родился.

– Как это? – уже замотавшись в одеяло по самые брови, полюбопытствовал Генри.

– Редко кто выживает после подобного, да еще в первый свой рейс, – наставительно ответила девушка, собирая все вещи и скручивая их в один узел. – Все это я повешу сушиться, завтра утром наденешь, а пока возьми вещи Джека.

– Разве так можно?..

– А почему бы и нет? Пираты – это тебе не торговцы и не «красномундирники», у нас не принято сидеть на своем добре, когда товарищу есть и носить нечего. Да и не думаю, что Джек на тебя обидится. – Подавая ему штаны и рубашку, внезапно она остро взглянула на него: – Испугался, да? Ответь честно, я никому не скажу.

– Я совсем ничего не понял, – искренне поделился Генри, укладываясь на подушку: у него уже явно слипались глаза, а голос звучал расслабленно, как во сне. – Лез наверх, а потом волна… Я даже крикнуть не успел. Потом услышал, как мистер Эш закричал… Вот и все.

– Скажи спасибо Джеку и мистеру Дойли. Это они тебя откачали, – Эрнеста приняла из рук вернувшегося Макферсона кружку с ромом и помогла Генри приподняться: – Вот, выпей, потом я тебя остатками разотру – и ляжешь спать до утра.

– Я тогда пойду помогать капитану, мисс Эрнеста, – уже с порога предложил Макферсон. Девушка кивнула:

– Да, да, идите, я скоро подойду.

***

Шторм стихал, и измученная, продрогшая команда уже безо всякого соблюдения субординации толпилась в кубрике, растираясь ромом и принесенной с камбуза горячей водой. Котлов было всего четыре, к каждому – порядочная очередь, и Эдвард, в глубине души постыдно завидуя тем, кто имел хотя бы смену чистой одежды – сам он, подобно многим остальным матросам, вынужден был остаться в том, в чем был во время шторма – с тоской осознавал, что вымыться ему предстоит нескоро.