– Нэнси, Нэнси! – мужчина тряс ее за плечо слабой рукой, и Эрнесте на миг опять почудились страшные трупные пятна на ней, но на сей раз она не закричала, а лишь заглянула в его глаза – шальные, яркие и неимоверно живые – и наваждение сразу же прошло. – Нэнси, смотри, там, на юго–востоке, корабль! Скорее стреляй! – Пистолет словно сам прыгнул ей в руку, и звук единственного выстрела оказался настолько громким, что Эрнеста едва вновь не потеряла сознание. Жадным, остановившимся взглядом она впилась в едва различимую темную тень паруса – корабль, очевидно, был пиратский – всего в паре миль от острова. Будь она сильна и здорова, даже догнать это судно вплавь оказалось бы делом одного часа!

– Не разворачиваются, – глухо пробормотала она, облизывая сухие губы. – Чего же они ждут?

– Опасаются, что это ловушка, – прошелестел за ее спиной Билл. И без того почти черное лицо его потемнело еще больше, он тяжело дышал, словно ему вдруг стало хуже. Охваченная внезапным ужасом, Эрнеста схватила его за руку:

– Эй, ты чего? Билл! Билл!!! Не вздумай… Не смей сейчас, ты что?.. Билл, тебе плохо?

– Очень… Очень плохо, Нэнси, – прохрипел тот, жадно заглядывая ей в глаза. – Нэнси, милая, пожалуйста, попробуй доплыть до них. Я знаю, ты можешь. Нэнси… Нэнси, прошу… Тебе надо доплыть до их корабля и все рассказать. Ты ведь сможешь это сделать?

– Да. Да, конечно, – растерянно кивнула девушка, крепко держа его за плечи и помогая улечься под пальмой. – Я сейчас вплавь доберусь до них и попрошу помощи, слышишь, Билл? Я уйду всего на пару часов. Мы вернемся за тобой, клянусь! Ты ведь дождешься меня, Билл?

– Да, я обещаю, – еле слышно отозвался тот, на прощанье еще раз крепко пожимая ее руку. – Я никуда не уйду, Нэнси, честное слово, только ты плыви, плыви скорее…

… вода, бесконечная и почему-то неимоверно холодная, соленая – Эрнесте неимоверно хотелось пить, но она помнила какими-то остатками былого разума, что морская вода не утоляет жажду, а лишь усиливает ее. Было еще сперва принятое ею за бред темное пятно шлюпки, и совсем смутно – как она забралась в нее, проваливаясь в темноту, как чья-то рука держала ее голову и подносила к губам фляжку с водой…

… и голос, чужой, мужской, хриплый, спрашивающий о чем-то важном, обещающий помощь, кров, еду, а вместе с ними и то, что они означали вместе – жизнь.

***

– Кажется, заснула, – негромко сообщил Джек, притворяя за собой дверь своей же каюты – непрестанно ухаживая за больной, работать он все же в последнее время предпочитал на капитанском мостике, куда за ним и проследовал любопытный Генри:

– И все–таки, кто она, Джек? Твоя знакомая? Ты так волновался, когда увидел ее…

– Знакомая, да, – рассеянно усмехнулся Рэдфорд, при скудном свете фонаря – уже смеркалось, солнце село полчаса назад – пытаясь разобрать собственные выписки из географического атласа. – Разве мистер Макферсон не рассказывал тебе?

– По–моему, мистер Макферсон вообще старается не упоминать о ней. А команда и вовсе считает, что мы спасли какое-то… – юноша замялся, но потом все же закончил: – Я не совсем понял, кажется, какого-то злого духа в женском облике.

– Вот ведь напридумывают, правда? – рассмеялся капитан, но глаза его стали совершенно серьезными и озабоченными. – А сам-то ты как думаешь?

– Ну… Я думаю, она человек, – осторожно ответил Генри. Поймав чужой насмешливый взгляд, возмущенно пояснил: – Я видел, как она ест и пьет. Разве дьявол не снабдил бы своего служителя всем необходимым? И вообще, наверное, чертям не нужна еда…

– По твоей логике, Бог тем более должен был помочь этим двоим. Во всяком случае, Эрнесте точно – не думаю, что она стала менее упертой протестанткой, чем ее мать.

– Ты знаешь ее семью? – растерялся Генри, увидев, насколько серьезным и полным скрытой горечи стало лицо Рэдфорда:

– Когда-то знал очень хорошо.

Над их головами тревожно закричала сидевшая на одном из брамсов одинокая чайка – ослепительно белая на фоне быстро темнеющего неба. Джек помолчал, гладя пальцами темное дерево фальшборта, затем прислонился боком к плечу не посмевшего отстраниться Генри и заговорил:

– Эту девушку зовут Эрнеста Морено, она дочь сразу двух пиратских капитанов – Антонио Морено и Фрэнсис, его жены, в девичестве Флэнеганн. Еще ее считают одним из лучших штурманов, когда-либо плававших в этих водах.

– Считают? – нахмурился юноша. – Значит, ты сам с этим не согласен?

– Не согласен, – кивнул Джек. – Я считаю, что она – лучший штурман, когда-либо плававший в этих водах, но не суть. Важно то, что когда-то мы с ней были знакомы, и я, если честно, немного жалел, что Эрнеста пошла не ко мне на судно. Впрочем, в этом я сам виноват… Словом, сейчас она осталась без команды, без корабля, без капитана, и, возможно, мне удастся ей все это обеспечить. Соображаешь? – подмигнул он опешившему собеседнику:

– Ты… Ты думаешь, она согласится?

– Дьявол, а с какой стати ей отказываться? – непривычно раздраженно отозвался Джек: эта мысль, очевидно, не раз приходила на ум и ему. – Разве я такой плохой капитан? Или, быть может, у нее есть варианты получше?

– Нет, Джек. Ты чудесный капитан, – мягко ответил Генри, сжимая его локоть – всю злость Рэдфорда словно смыло огромной волной, он усмехнулся и с притворно смущенной усмешкой прикрыл глаза ладонью. – Но если мисс Морено все же откажется – после того, что с ней произошло…

– Отвезу ее в тот порт, в который она пожелает. Может быть, на Тортугу, если для нее это не будет опасно, – нахмурился капитан. – Не думаю, что она случайно оказалась на том острове…

– Ты не отвезешь ее к ее родителям? – удивился юноша.

– Они погибли. Давно уже, больше семи лет назад, – глухо и с затаенной печалью пояснил Джек, в задумчивости снова обхватывая рукой его узкие плечи. – Мне сказали, случился взрыв порохового склада. Именно после этого Эрнеста и подалась в пираты – до того отец ей запрещал, мол, очень опасно… в те годы много каперов попалось на том, что служили не той власти. Да ты и сам, наверное, помнишь. Я только потому и уцелел, что служил частной торговой компании… А Эрнеста, видимо, не захотела.

– Семь лет… Сколько же ей тогда было? – потрясенно шепнул Генри.

– Примерно пятнадцать–шестнадцать. Столько же, сколько было мне, когда я стал капитаном. Только ей, видимо, повезло чуть меньше моего, – проворчал Рэдфорд, невольно оборачиваясь и поглядывая на плотно прикрытую дверь своей каюты. Глаза его смотрели сурово и напряженно, но вместе с тем и решительно: – Ничего. Только бы на этот раз обошлось, а там уж я позабочусь, чтобы у нее все было в порядке. Как и у нас всех…

Эрнеста очнулась как-то совсем внезапно, на пятый день своего пребывания на корабле. Джека в каюте не было – он еще с утра отправился осматривать судно – и когда она, как всегда, открыв глаза, неожиданно не закрыла их, а перевернулась на спину и попыталась сесть, над ней склонилось совершенно незнакомое лицо.

– Где это я? Что… – часто моргая, с трудом проговорила она.

– Вы на корабле «Попутный ветер», мэм. Вас подобрали… – стройный, темноглазый, удивительно красивый юноша, сидевший у изголовья кровати, на секунду запнулся, но тотчас продолжил: – Вас нашли в открытом море четыре дня назад. Вы помните, что с вами случилось?

– В каком еще море… что ты мне голову морочишь? – стискивая виски пальцами, прикрикнула на него Эрнеста; лицо девушки болезненно скривилось, когда она медленно, но самостоятельно перевернулась на спину и, опираясь на локоть, более–менее устойчиво села в постели. – Пить хочется ужасно, дай воды…

– Сейчас, сейчас! – спохватился юноша, торопливо шаря на столе в поисках чистого стакана: никогда не отличавшийся аккуратностью Джек в собственной каюте порой устраивал самый настоящий бардак, а юнг для уборки впускал внутрь только тогда, когда сам переставал понимать, где что находится. – Меня Генри зовут. А вы Эрнеста, я уже знаю…