– … конечно, такой хлев трудно отмыть с первого раза, я понимаю, – вновь чуть ли не щебетала она, вытирая мокрые доски с таким видом, будто всю жизнь только этим и занималась.

– Каков капитан – таков и корабль, – не удержавшись, пробормотал Дойли, вытягивая из–за борта ведро с чистой водой. Рэдфорд, задохнувшись от такой наглости, забыл о всякой осторожности и всем корпусом повернулся к ним, готовый немедленно отправить осмелевшего мерзавца в карцер на неделю – на месяц, если потребуется! – но…

– Глупостей не говорите. Джек – замечательный капитан, – резко одернула своего не в меру разговорчивого собеседника Эрнеста, вновь смачивая тряпку. – Учитывая то, что весь командный состав корабля состоит из троих человек – меня, мистера Макферсона и его самого – он успевает намного больше, чем должен по своим обязанностям. И слушать об этом больше не желаю… Вот, смотрите: тряпкой нужно пользоваться только после того, как хорошенько оттерли все скребком. А здесь… – она с сомнением покосилась на совсем заплеванный участок. – Знаете, а вы не могли бы сходить на камбуз и попросить мистера Хоу дать нам немного соли? Боюсь, только водой тут не обойтись.

– Сильно сомневаюсь, что он даст, – покачал головой мужчина.

– А вы скажите, что отмыть верхнюю палубу как следует – приказ капитана, а за солью вас прислала я, он и даст, – спокойно посоветовала Эрнеста. – Идите скорее, а я пока еще пемзу принесу, с ней дело веселее пойдет.

– И давно ты подрядилась выполнять матросскую работу? Раньше тебе не слишком нравилось убираться, – издалека окликнул ее Джек, когда Дойли скрылся в трюме. Эрнеста обернулась, без тени стеснения опираясь на руки с зажатой в них тряпкой. Лужицы грязной воды уже собирались в выщерблинках досок прямо у ее коленей:

– А ты бы помог, если на своей капитанской должности не забыл еще, как это делается! – Вопреки всем ночным терзаниям, солнечные блики плясали в ее глазах.

Единственное, что радовало Джека в Эрнесте помимо безупречной службы – это то, что она ухитрилась сразу же поладить с Генри. Та ее угроза, решившая судьбу Дойли, стала единственной: спустя неделю юноша ходил за ней чуть ли не по пятам, обретя, наконец, человека, стабильно снабжавшего его фактами и терминами из нелегкой пиратской жизни. Доходило и до смешного.

– Значит, простому матросу полагается фиксированная часть добычи – доля. Юнге полагается половина доли, так же? Погодите, а почему же Карлито…

– А это у нас капитан – человек хороший. Не путай… Канонир и боцман?

– Старший канонир, боцман и судовой врач – доля с четвертью, штурман и старший помощник – полторы доли, капитан – две… а квартирмейстер?

– Квартирмейстер – четвертую часть всей добычи, но на нее он должен закупить необходимое снаряжение для корабля на следующий рейс. В карман себе кладет только остатки, а иногда самому еще и добавлять приходится – у нас такое в первые годы бывало не раз… Ясно тебе? Повтори.

– Эрнеста, вот зачем ты ему этим забиваешь голову? – возмущался Рэдфорд, и в глазах девушки появлялись такие редкие искры чуть мрачноватого веселья:

– Джек, лучше не вмешивайся, пока я не начала рассказывать ему о прелестях мателотажа!

– Ма… мате… Как-как вы сказали? – вмешался любопытный Генри, и Эрнеста, поглядывая на впервые за долгое время действительно смутившегося Рэдфорда, принялась объяснять:

– Мателотаж – это когда два пирата клянутся всегда заботиться друг о друге, вместе ходить в море, делить все нажитое пополам. А в случае смерти одного из них, получив все их предприятие, другой должен взять на себя опеку над его семьей.

– То есть это как… как бы… – нахмурившись, юноша умолк, не в силах подобрать сухопутный аналог описанному. Взглянув на Рэдфорда, он с надеждой предположил: – Значит, мателотаж – это крепкая дружба, да, Джек?

Эрнеста, сбив его с толку, внезапно начала смеяться, а Рэдфорд, сердито косясь на нее, буркнул:

– Вроде того.

– Ага, замечательная дружба. Настоящая, мужская, – весело продолжила за него Эрнеста. – Еще мателоты обмениваются кольцами, когда дают ее, как правило, делят один гамак на двоих…

– Ну это уже вздор! – сердито оборвал ее Рэдфорд. Генри удивленно переспросил:

– Один гамак на двоих? Как это… это же… неудобно…

– Удобно, удобно, – успела вставить Эрнеста прежде, чем Джек перебил ее:

– Ты же сам много раз ночевал в трюме и знаешь, как там бывает тесно и неудобно. Раз команда все равно делится на вахты и ее половина при любом раскладе находится на верхней палубе, то можно использовать одно спальное место на двоих. После восьмой склянки вахтенный с подвахтенным просто меняются местами.

– Именно так они и делают, – вновь обретя серьезность, согласилась Эрнеста. – Слово голландское, а на их судах – флейтах требуется большая команда. Ты не сравнивай, Генри, у нас просто народу поменьше, вот и не приходится изобретать парус. И Джек, в общем-то, прав, мателотаж регулирует преимущественно материальные вопросы, – хитро покосившись на него, она подмигнула имевшему совсем растерянный вид Генри: – А остальное – это уж как они сами договорятся.

– Вы… Вы что-то имеете в виду?.. – совсем тихо спросил тот, глядя на нее огромными глазами, и даже суровая Морено невольно смягчилась:

– Нет. Нет, ничего особенного. Давай я тебя по названиям парусов погоняю.

Полудетская наивность и доверчивость юноши обезоруживала ее так же, как и Рэдфорда, а его обаяние заставляло с не меньшей охотой искать его общества. К тому же, в отличие от Эдварда, Генри беспрекословно слушался ее, впитывал знания, словно губка, и сам лез пробовать все новое и неизведанное. На следующее утро, выйдя на палубу, Эрнеста застала его отрабатывающим фехтовальные приемы с обнаженной шпагой в руках.

– Я правильно делаю, мэм? Вот, поглядите! – непривычно азартно выкрикнул юноша.

– Вижу, вижу, – снисходительно усмехнулась она – впрочем, Генри нисколько не обиделся: за прошедшие две недели этот тон ему стал почти привычным. – Джек обучал тебя?

– Да, еще с тех пор, как принял в команду. Вам не нравится? – он широко провел шпагой по воздуху вокруг себя и прокрутил ее над головой. Эрнеста пожала плечами:

– Так тебе никогда не победить в серьезном бою.

– Почему это? – искренне возмутился юноша, но Морено пояснила совершенно бесстрастным тоном:

– Подобная булавка ничем тебе не поможет. Пираты используют иное оружие. Подожди-ка здесь, – она скрылась в трюме и спустя пару минут вернулась, держа в руках какой-то сверток.

– Что это? – недоуменно спросил Генри и, разглядев содержимое свертка, радостно улыбнулся: – А, это я знаю! Джек мне показывал, но сказал, что мне еще рано…

– Вот это называется катласс, – поворачивая в руках оружие, больше похожее на топор для разделки мяса, менторским тоном объяснила Эрнеста. – Абордажный тесак, если по–простому. Если тебе случится оказаться на верхней палубе во время абордажа, атаковать тебя, скорее всего, будут именно им. Твоя шпага или даже обычная сабля хороша для отработки учебных приемов, но она не отражает того, с чем тебе предстоит столкнуться.

– Почему вы так говорите, мэм? – обиженно взглянул на нее Генри. – Джек сказал, что я делаю успехи – к тому же, я вообще раньше никогда не держал в руках оружия!

– Держи, – вместо ответа Эрнеста протянула ему катласс. Генри заколебался, затем все–таки осторожно сжал в пальцах рукоять и сразу пораженно заметил:

– Тяжелый!

– Потому что ты его неправильно держишь. Как и шпагу, кстати, но это не столь заметно, потому что она легче, – Морено слегка нахмурилась, дотрагиваясь до его руки. – Расставь пальцы шире, а большой направь вдоль рукояти. И напряги запястье: именно за счет него движется клинок. Теперь нападай.

– К… Как? Прямо… – Генри с сомнением обшарил глазами ее тонкую фигуру. – Вы… возьмите хотя бы нож или что-нибудь!..

– Заставь меня, – спокойно ответила Морено, заложив руки за спину.

От первых двух выпадов Генри она уклонилась, просто поочередно отведя назад левое и правое плечо. Когда он, уже потихоньку начав понимать, как действовать новым оружием – не пытаться колоть или сильно размахивать им, а наносить более короткие рубящие удары – напал в третий раз, она наконец пригнулась и вытянула из свертка второй катласс, выставив его перед собой в качестве блока.