…Он опоздал. И после, муча
Себя, бродил. Сошел с ума…
Ах, если бы не эта буча,
Все знала б я насчет письма!
…Тут волны прыгали на плиты.
Конечно, горе для людей.
Но кровью ежели политы
Поля, то горе полютей.
И если враг, как будто ломом
По городу и день за днем
Колотит так, что дом за домом
Трещит…
И голод… Ведь, о нем
У Пушкина не говорится.
И это длится месяца.
А тут же и мороз за тридцать,
И стынешь пуще мертвеца…
Да, что тут толковать!
Тут зубы
Лишь стисни.
Мы бы все не прочь
Любую вынести грозу бы!
Подумаешь. Одна ведь ночь.
Мы б живо помощь подавали
С баркасов, шлюпок, катеров,
Спасли б товар в любом подвале,
Скарб из квартир и со дворов.
И все б одной семьей, без платы
До самой поздней до поры
Чинили б, ставили заплаты,
Взяв гвозди, кисти, топоры.
О, если б и теперь скорее
Дожить до этаких трудов!
А тот бедняк бродил, старея,
Не помню, много ли годов,
Хотя в другом была причина –
Невеста умерла его.
А нам в боях грозит кончина.
Дня не проходит одного,
Чтоб кто-то не утратил близкой
Или близкого…
Когда б мой Петр
Мне с корабля хотя б запиской
Дал знать, что он здоров и бодр!
Но отчего же тот Евгений
Вот с этим бронзовым Петром
Из-за злосчастных наводнений
Не мог все разрешить добром?
И клял, грозил рукою робкой,
Его чуть конь не растоптал.
А мы песчаною коробкой
Одели бережно металл,
Чтоб даже край плаща иль стремя
Не поцарапались.
Сейчас
Мы с ним в ладу.
Другое время,
Другие песни…
И на нас
Он не поскачет.
Помню, с юга
Когда сюда пускалась в путь,
Я торопилась, как на друга,
Скорее на него взглянуть.
Ведь он не только здешний, местный,
Он – общий, он – для всей страны.
Он сердцу каждому известный,
Мы все сберечь его должны.
Что мог он оживать, то сказки.
Но станет он еще родней,
Спасенный нами от фугаски,
От всех напастей этих дней.
* * *
Она – бойцу:
– Мне бы хотелось
Понятье дать, каков на вид…
Но, знаешь, главное, чтоб целость
Он сохранил…
А конь-то взвит…
А сам-то он рванул уздечку!
Ну, прямо, видишь наяву
Вдруг, будто маленькую речку,
Он всю перелетит Неву.
С таким бы в бой!
Его ни минам,
Ни танкам не отбросить вспять,
С таким – овладевать Берлином,
Брать у врагов за пядью пядь
И день отпраздновать победный.
А, впрочем,
что прибавить мне,
Коли написан – Всадник медный –
О нем и о его коне.
И ведь не вечно дальнобойным
Калечить мирные дома,
Конец бывает всяким войнам,
И из песчаного холма
Он выйдет, встанет пред глазами,
Не век скучать ему.
Дай срок,
Опять его увидим сами,
Поймешь тогда, кого стерег.
Коль доживем, так будем рады
Припомнить этот разговор.
Прощай!
– Куда ж ты под снаряды?
– Так до каких стоять мне пор? –
И, подтянув шинели пояс,
Упрямым шагом, молодым
Идет…
Над ней, гремя как поезд,
Летит снаряд.
И взрыв.
И дым.
* * *
Прошло три года.
Я не знаю,
Нашла ль она ей нужный дом.
Дорога дней стремилась к маю.
Нева очистилась. Со льдом
Простились радостные глади
Вод пробудившихся весной…
Бывают в жизни, как в балладе,
Возвраты темы основной.
По той же набережной та же
Шла девушка.
Был воздух чист.
И странно было вспомнить даже
Снарядов треск, фугасок свист.
Всю мощь возможных в мире звуков
Собрав в один громовый шквал,
В те дни пути к рейхстагу Жуков
Огнем и сталью пробивал.
А тут, как бы летя, машины
Проскальзывали во весь дух.
По скверам мирных лип вершины
В прозрачный одевались пух.
В вечернем солнце розовели
Мосты, фасады и река…
Дошла ль она тогда до цели?
Встречала ль после моряка,
Иль так и не дождалась вести?
От дома сохранился ль след?
Мать моряка на том же ль месте?
А девушка средь этих лет
Тропинками прошла какими?
И кто она сама, стрелок,
Сапер, разведчик?
Что за имя
У ней?
Весь этот узелок
Зачем распутывать?
И мысли
Ее в тот вечер каковы?
Заботы ли ей сердце грызли,
Надежды ль звали?
Головы
Не поднимала…
Что за гомон?
Шумят, толпятся, крик ребят.
Стучат, как будто в доски ломом,
Лопаты землю теребят.
Да это же его на волю
Высвобождают.
Я же здесь
Спасалась.
Как же я позволю,
Чтоб без меня?
Почти что весь
Он виден.
Здесь же мы под громом
Дежурили, два пришлеца,
Как будто в городе огромном
Лишь два оставшихся жильца
Мы берегли его.
А он-то,
Он нас берег.
– А, ну-ка, дай,
Лопату, что ли!
Я же с фронта,
Ну, шевелись, а не гадай! –
И вот она у самой шеи
Коня, на выступе земли
Стоит, как на краю траншеи,
И видит,
как в тот миг могли
Те, кто работал там, вплотную
Увидеть
этот ясный лоб
И этих глаз грозу родную,
Их суд, что выше всяких злоб,
Всю волю этих грозных складок
У рта,
весь вихрь его лица.
Всю мощь, которой нет загадок
И нет преград, и нет конца!
И, как бы в лик России глядя,
Она, невольно вздрогнув вдруг,
Шепнула,
чуть коня погладя:
– Мы победили.
Здравствуй, друг!
* * *
Средь пестрых клумб играют дети.
Присядь, коль хочешь, на скамью.
Вот – он парит в вечернем свете,
Стремясь вперед, поправ змею.
Мы в обновляющемся мире.
Нам – жить, работать и любить.
Земля – родней нам, небо – шире
Теперь.
А как с рассказом быть?
Воображенье обнимало
Меня, и отбивал я такт.
Но не прибавил я нимало.
Все это
– вправду было так.
Неудачники
Повесть
Кооперативное издательство писателей
«Никитинские субботники»
Москва – 1928
Часть первая
Глава I
Тут строят. Тут круглеют бревна.
Тут прочно сложен свежий тес.
Тут ряд столбов оградой ровной
Стволы блестящие вознес.
И лестниц гладкие решетки,
Чуть прогибаясь под ногой,
Ведут к мосткам.
Тут – бродят лодки
На привязи. И звучен бой
Волны, вплывающей сквозь сваи,
Бурлящей пенисто.
А там
Гремят прозрачные трамваи
В стеклянном блеске по мостам.
И если вечер дымно-сизый,
Выстеливаясь, просквозит,
И розовеющею ризой
Оденет пепельный гранит,
И в медленном непостоянстве,
Изменой отблесков жива,
Свои плывучие пространства
Всколеблет, шелестя, Нева, –
Чье сердце не забредит, споря,
Кто, задыхаясь в мгле забот,
Бег кораблей и трубы моря
К себе с тоской не призовет?
Но лирики довольно. Метод
Мы изберем такой: учет
Житейских происшествий. –
Этот
Рассказ зачат в недавний год
И в ту весну, когда событий
Багряно-медная волна
Откатывалась.
В стройке, в быте
Негромко пенилась она.
И мысли расчленив в порядок,
Осматриваясь наугад,
Исход международных схваток
Решал сметливый дипломат.
И сквозь суровую опаску
С ним Запад говорил.
Внутри ж
Шли в городах –
ремонт, окраска,
Починка мостовых и крыш.
