Она смотрит через плечо на мужчину в годах, который держит на руках младенца за ближайшим столиком. Он машет рукой в ответ, и девчушка улыбается.

— Похоже, твой папа мудрый человек.

— Да, — гордо заявляет девочка.

— Ну, не знаю, готовы ли мы с Эверли к кому-то такому крутому, как ты. Но почему бы мне не пожелать счастья?

— Звучит хорошо. Папочка говорит, что мы с младшим братом приносим ему счастье, так что в итоге, возможно, у тебя будет все.

— Да, — улыбаюсь я. — Возможно, в итоге у меня будет все.

Я помогаю девочке забраться на край фонтана, и ведомый ее мудрой рукой, бросаю обычный четвертак в воду. Смотрю, как он падает на дно, обнадеживающе сверкнув среди остальных желаний и мечтаний.

Я прощаюсь со своим новым другом и наблюдаю, как она возвращается к своему отцу. Это заставляет меня задуматься о том, где я буду через пять лет. Даже через десять. Будет ли у меня такая же жизнь? Детские бутылочки и жизненные уроки с малышами?

Одно время даст ответ, и скоро у нас с Эверли его будет достаточно.

Подумав о времени, я вдруг подношу часы к глазам и вижу, что назначенное для встречи время прошло. Не зная, что делать, я взглядом обвожу площадь в поисках Трента.

Нигде не могу его найти.

Будучи уверенными, что Трент поведется на наживку и встретится со мной, мы не обговорили План Б. И я не представлял, что делать. Ждать еще? Если да, то, как долго?

Вытащив телефон из кармана, я раздумываю, что делать. Прежде чем я принимаю решение, аппарат вибрирует из-за входящего звонка.

Трент.

— Ты опаздываешь, — произношу я, выговаривая каждое слово через сжатые зубы.

— Почему же ты так говоришь? Похоже, ты единственный из нас опаздываешь, мой друг, — отвечает он, и в его голосе прорезается обычное холодное спокойствие.

— О чем ты говоришь? — спрашиваю я, осматривая пространство и все еще не зная, что делать.

— Ты не против поздороваться, дорогая? — говорит Трент, и звуки в телефоне заглушаются, а потом слышу резкий женский вскрик.

Эверли.

— Август! — выкрикивает она.

Когда суматоха усиливается, я бегу. Лавируя между покупателями и улыбающимися детьми, я бегу, пока легкие не начинают гореть.

— Где ты? — спрашиваю я, осматривая толпу.

Чувствую себя бесполезным, совершенно бесполезным. Слишком много людей, а Трента нигде нет.

— Ты угрожал мне, — произносит мужчина. — Это не круто. Я просто заскочил к тебе домой, пытаясь решить проблему, как мужчина с мужчиной. Но тебя не было дома. Хотя было очень мило со стороны Эверли впустить меня в дом.

Машина. Я должен добраться до моей машины.

— Если тронешь хоть один волос на ее голове, я Богом клянусь…

— Ты что? Ничего не сделаешь? Да ладно, Август. Ты же не собирался ничего делать — никогда не сделаешь. Поэтому ты — это ты, а я — это я. Поэтому я разруливаю всякое дерьмо, а ты сидишь и выполняешь приказы. Теперь вот хочу выразить свое восхищение тем мейлом, который ты прислал мне. Это здорово — правда. Не могу представить, как тебе удалось собрать все это через года. Но что, на самом деле, ты собираешься делать с этим?

Я знал, что теперь у нас было все, что нужно. Он угрожал Эверли… вломился в мой дом. Тренту долго удавалось убегать. Теперь мне просто нужно удерживать его достаточно долго, чтобы успеть добраться домой.

При этом сохранить жизнь Эверли.

— Просто хочу уйти, — вру я, заскочив в машину и включив зажигание.

Даже не представлял, где находился агент Мартин. Он сказал, что если что-то пойдет наперекосяк, он будет рядом. Но ситуация приняла совершенно другой оборот, а я не намерен был рисковать.

Не теперь, когда вовлечена Эверли.

— Я полагал, что это был мой билет на свободу.

Машины пролетают мимо, так как я гоню по дороге, приближаясь к скалам. Благо, мы выбрали место поблизости. Нужно еще минутку, и я буду дома.

— Ты с самого начала планировал это? Ты хотел обобрать меня и сбежать?

Обобрать его?

Он решил, что потерянные мною пятьдесят миллионов долларов были провальной попыткой обокрасть компанию?

— Это деньги, Трент, — спокойно говорю я. — Это было ради твоего же блага, клянусь. Просто хотел отойти от дел и знал, что твои деньги помогут, но я бы никогда не заключал такой большой сделки. Я прыгнул выше головы и потерял все.

Машина выскакивает на обочину прямо возле броского черного Мерседеса Трента. Я даже не припарковываюсь перед домом, и чудом успеваю захлопнуть водительскую дверцу, когда подбегаю к входной двери, все еще открытой после насильственного проникновения.

Маленький столик, который мы использовали для ключей и всякого такого, был перевернут, а стеклянная ваза, которую я купил в небольшом антикварном магазинчике, разлетелась на миллион кусочков. Маленькие неровные осколки стекла, попавшие под солнце, сверкали среди учиненного Трентом хаоса.

— Это ты, Август? — его голос звенит по дому. — Пришел, чтобы преподать мне урок?

Следует смех, затем хныканье.

Эверли.

Проследовав за звуком их голосов, я быстро, но осторожно, шагаю к гостиной и чувствую, как обрывается сердце. На диване, где мы сотни раз занимались любовью, где постоянно делились едой и создавали общие воспоминания, сидит любовь всей моей жизни с приставленной к голове пушкой.

Эверли дрожит от страха, а слезы текут по ее прекрасному лицу. Трент сидит рядом с ней и выглядит безучастным — словно хочет пойти в продуктовый магазин или постричь газон.

Отличаются только глаза. Я почти упустил это. Обычно у него стальной ледяной взгляд. Сейчас зеркала его души горят огнем. Безумным.

И они пугают меня до смерти.

Это не тот человек, к которому я привык — не тот, кто держал всех и вся на расстоянии вытянутой руки. Этот Трент не держал все под контролем. Такое происходит, когда ты слишком долго сдерживаешь вулкан. Он кипит и переворачивается внутри, пока не наступает время, когда лаве уже некуда извергаться — только вверх.

Трент близок к извержению и собирается забрать Эверли с собой.

— Ты хоть представляешь, что я для тебя сделал? Что дал тебе? — произносит мужчина, и его голос дрожит от напряжения.

Мой взгляд прикован к пистолету в его руке. Каждое движение, любой сдвиг или неосторожный толчок перекрывает мне кислород, а тело врастает в пол из-за невероятного ужаса.

— Просто опусти оружие, — возражаю я, подняв руки на подобии белого флага. — И мы обсудим это. Нет необходимости кому-то вредить. Ничего этого не нужно. Мы все можем избежать этого.

— Что происходит со сделкой Йорка? — спрашивает Трент, и его слова сочатся ядом.

— Все хорошо, клянусь, — вру я, и мой взгляд перемещается на Эверли.

— Ты лжешь. Ты лжешь, черт возьми! Обо всем! — его хватка на Эверли усиливается, и я вижу заполнившую ее глаза панику. — Думаешь, я — идиот, Август? Думаешь, я все еще ничего не понял?

Честно говоря, мне плевать, какой вывод он сделал. Я всего лишь хотел держать оружие, как можно дальше от Эверли.

— Как думаешь, я просчитал твой план? Ты бы никогда не отказался от Йорка. Просто ты хотел помаячить им передо мной, отвлечь меня, пока сам забрал бы деньги и сбежал. А потом, когда моя голова все еще шла бы кругом, ты использовал бы эти улики против меня в полиции и играл бы роль бедного невинного партнера, который представления не имел о делах другого. Ну, выкуси, Август! Я слежу за тобой. Может, в прошлом ты и не знал обо всем этом, но не теперь. Если я пойду ко дну, будь уверен, что я потяну тебя с собой!

Каждое новое слово звучит громче предыдущего. Он зол, и даже в ярости брызгает слюной, а по вискам стекает пот. Трент оборачивает руку вокруг талии Эверли, а второй же крепко удерживает 9-миллиметровый пистолет, и у меня появляется такое чувство, что варианты заканчиваются.

Я не мог осторожничать и спрятаться от этой опасности. Не теперь.

Подступаю ближе, когда Трент неразборчиво что-то бормочет.

— Ты всегда подставлял меня. Я должен был догадаться. Должен был знать, что такой бесхребетный маленький ублюдок, как ты, не стоил моего времени. И теперь посмотри на нас. Мы в такой большой жопе, что это даже не смешно. И во всем виноват ты.