— А теперь? — спрашиваю я, коснувшись ее лица.

Эверли улыбается.

— Теперь ты — это только ты, — просто отвечает она. — Нет старой версии тебя или новой, улучшенной модели. Есть просто Август. Ты — олицетворение всей своей жизни, прошлой, настоящей и будущей. Весь твой прошлый опыт формирует, меняет тебя, как и всех нас, но он не должен определять тебя, как человека. Будь тем, кем сам решишь быть. Будь смелым. Будь любимым, и будь собой — неважно каким.

Я прижимаюсь к ней губами. Оставшуюся часть ночи мы не разговариваем, поскольку мои страхи развеялись в глубокой впадине между ее грудей.

«Будь тем, кем сам решишь быть», — сказала она.

Я это выбрал. И всегда буду выбирать.

Глава 23

Эверли

Прошли недели с тех пор, как мы начали наше небольшое наступление на Трента, и за это время мы мало продвинулись вперед. Трент оказался умнее, чем мы ожидали. Хотя он был в восторге от способности Августа заблокировать отца Магнолии на значительную сумму, он не проболтался.

Или сдался.

Мы надеялись, что со временем, когда деньги Йорков будут в игре, он расслабится, и Август сможет нырнуть и найти что угодно, что даст нам информацию, необходимую, чтобы сдать его властям.

Но без веских доказательств ничего не получится.

Сейчас это слова Августа против слов Трента.

Если мы пойдем без единого доказательства, направленного исключительно на Трента, он может перевернуть стол и заявить, что Август во всем виноват. С такой дырявой памятью, как у Августа, у него не получится защититься от такого обвинения. Конечно, у него были солидные записи и книги, но их можно было посчитать подделкой.

Нам нужны доказательства. Не хочу, чтобы Август попал в тюрьму за грехи этого человека.

— Эверли? Ты слышала последний заказ? — спрашивает Труди, поворачиваясь ко мне от стойки.

Несколько раз моргнув, я оглядываюсь и качаю головой.

«Сосредоточься, Эверли».

Из-за недосыпа у меня двоится в глазах. Август был не единственным, у кого были проблемы со сном. Я горела ночами, пытаясь придумать новые места для поиска в доме. Я чуть не разнесла это место на куски полдюжины раз в поисках укрытий.

Улики, которые Август собрал до комы, должны быть там.

— Эм, ты можешь повторить это? — спрашиваю я, чувствуя, как у меня краснеют щеки.

— Конечно, — улыбается она, снова повторяя мне заказ на соевый латте.

Я повторяю его и начинаю процесс, поскольку мои планы исследовать шкафы и рыться в коробках занимают все мысли. Мне нужно было присутствовать на работе. Иначе я бы в конечном итоге что-то сожгла, и мне действительно нравилась вся моя кожа и конечности именно такими, какими они были.

Доставляя кофе вручную, я пользуюсь моментом, чтобы размять ноги, проверяю сливки, и другие припасы в передней части магазина. Формально это не входит в мои обязанности, но мы все любим помогать, когда можем, и учитывая нехватку персонала после недавнего ухода Стива, я знаю, Труди будет благодарна за помощь.

Наш менеджер сказал, что Стив ушел, чтобы сосредоточиться на карьере начинающего музыканта, но мы с Труди боялись, что его просто уволили. Бизнес не процветал, и раз туристический сезон закончился еще до поздней весны, я знала, что в маленькой кофейне бюджет будет урезан.

От этой мысли сжимается сердце, и я осматриваюсь. Это место на протяжении трех лет было моим домом, дало мне работу, когда я в ней нуждалась, и уют, когда у меня его не было. Здесь я встретила Райана, и пусть дела шли не так хорошо, как мы планировали, но проведенное с ним время всегда напоминало мне, каким большим может быть человеческое сердце.

— Эй, можно кое-что спросить? — спрашивает Труди, когда у меня в кармане звонит телефон.

Рассеянно кивнув, я вытаскиваю телефон и смотрю на сообщение, только что отправленное Сарой.

«Из кулинарного института пришел толстый пакет? Зачем это?»

У меня расширяются глаза, и короткий визг срывается с губ.

— Труди, ты идешь в колледж, да? — спрашиваю я, моментально забыв о ее вопросе.

— Да, — весело отвечает девушка, прежде чем добавить. — Ну, через пару лет.

— Толстый конверт это же хорошо, верно? Тебя приняли?

— Эм, да. Толстый конверт — это лучший ответ от них, — соглашается девушка, испытующе глянув на меня. — Кто-то получил толстый конверт, Эверли? — спрашивает затем Труди, почти нежно пропев эти слова.

Смотрю на нее, чуть не забыв, что не рассказала ей о том, что подала заявление везде.

Я никому не рассказала — кроме Августа.

— Думаю, меня приняли в кулинарный колледж, — произношу я, и слова все еще кажутся чужими, когда разлетаются по воздуху.

Труди скользит под прилавок и прыгает, и мы обнимаемся посредине кофейни перед несколькими постоянными посетителями, которые хлопают и радуются моему успеху.

На самом деле, надеюсь, толстый конверт не будет мягким способом отказа, в противном случае, позже этот момент будет полностью разрушен.

***

Оказывается, слово «толстый» все еще многое значит, и когда я открываю пакет в занятой комнате Сары (которая была почти пустой, поскольку я медленно переезжала обратно к Августу — наконец, решила, что никогда не хотела жить одна, и была очень счастлива из-за подобного вывода), то в изумлении падаю на кровать.

Я вижу письмо о том, что меня приняли, которое всегда мечтала получить. Там большими буквами под официальной школьной печатью написано мое имя. Оно даже вручную подписано главой приемной комиссии.

Я сделала это. Сама.

Узнав о моем предательстве, Сара хмурится, потому что я не рассказала ей, но сразу же набрасывается на меня с объятиями.

— Ты сделала это! — восклицает она, пока мы прыгаем и исполняем тот же танец, что и с Труди в кофейне. — Август знает? — спрашивает подруга, выхватив у меня письмо, чтобы лично взглянуть на него.

— Нет, у меня практически не было времени переварить это, — витая в облаках, отвечаю я. — Но он знал, что я подала заявку. И был в восторге. А еще он был горд мной.

— Ну, еще бы он не был. Готовка всегда была сильнейшей твоей страстью. Не могу дождаться, чтобы увидеть, как ты со всем этим справляешься.

Что-то в ее словах цепляет меня, и я осознаю, что прокручиваю в голове ее слова еще раз.

— Что ты сказала? — переспрашиваю я.

— Готовка всегда была твоей страстью, — повторяет девушка.

— А страстью Августа всегда была фотография, — медленно произношу я, чувствуя, как кусочки пазла встают на места.

Я несколько раз перевернула весь дом, просматривая коробки, пока ничего не осталось.

Кроме фильма.

Сотен и сотен кассет с фильмами.

Если он хотел что-то спрятать, и спрятать хорошо… то именно в такое место.

— Сара! Ты — гений! — восклицаю я, поцеловав ее в щеку и с энтузиазмом вскочив.

— Ты куда? — спрашивает Сара, рассмеявшись, пока я выхватываю у нее из рук письмо, и вожусь в поисках сумочки и ключей от машины.

— К Августу! Почти уверенна, я знаю, что нам искать! — кричу я через плечо, галопом выбегая из комнаты.

Фильм.

Ответом был фильм, и я найду его.

***

Войдя в дом, понимаю, что тут до жути тихо, и звук шлепанцев по полу эхом отбивался от стен, словно дикий бумеранг.

— Август? — напрасно зову я, осматривая неосвещенный дом в поисках следов хозяина.

Снаружи припаркована его машина, и на небольшой тарелке у входной двери лежат его ключи — вот, все признаки его присутствия.

Что, если он потерял сознание? Я сама никогда не присутствовала при этом, но он упоминал, что время от времени такое бывало, и в такие моменты Август себя не контролировал.

Я кричу еще раз, затем поднимаюсь по ступеням, перепрыгивая сразу через две, и вдруг отшатываюсь в отчаянии.

Повернув за угол в главную спальню, наконец, нахожу его. Его тело лежит бесчувственной грудой на полу, словно мужчина упал на середине шага.