— Мы хотим, чтобы Трент заплатил за все, что он сделал, и нам нужна твоя помощь, — говорю я, откладывая еду и переходя к делу.

— Значит, ты наконец-то понял, что не сможешь сделать это в одиночку? — спрашивает Брик, с состраданием глядя мне в глаза.

Я киваю.

— Да, и я хочу извиниться. За все, через что я заставил тебя пройти за последние несколько месяцев. Вообще-то, всех вас. Я думал, что сам справлюсь с Трентом. Он был моей проблемой, и я надеялся, что, отталкивая всех, смогу защитить тех, кого люблю. Но Трент намного умнее, чем я думал, и он держит меня на коротком поводке. Всегда держал. Если я чему и научился в своих воспоминаниях, так это тому, что не могу продолжать этот путь. Мне нужна помощь, и надеюсь, что мы впятером сможем его остановить. Во благо.

— Как? Чем мы можем помочь? — спрашивает Брик.

Мы разрабатываем стратегию весь день, съев всю тарелку сэндвичей и выпив несколько литров Кока-Колы, пока Эверли не спускает ноги и не идет искать кофе, чтобы подзарядить свой опустошенный разум. Все, о чем мы думали, сводится к одной простой проблеме.

Трент всегда будет на шаг впереди нас. Казалось, у него были уши повсюду, и не зная как, мы никогда не могли быть слишком осторожны.

Когда я оттолкнул Эверли, надеясь, он увидит, что я больше не интересуюсь ею, и переключит свое внимание на что-то другое, он вместо этого последовал за ней, формируя растущую связь с Сарой, и начал держать себя в курсе. Когда я приезжал к Магнолии, он, казалось, всегда знал, что я делаю, и в каком направлении двигаюсь.

Как я должен был копаться и получать ответы, когда он постоянно дышал мне в затылок?

— Что, если я сыграю в шпиона? — спрашивает Сара, глубоко вздохнув.

— Нет, — тут же отвечаю я.

— Но…

— Ни в коем случае. Ты не можешь вернуться к нему. Кроме того, он должен понимать, что мы тебе все сказали, особенно после того, как я пришел к нему прошлой ночью и избил его до полусмерти за то, что он причинил тебе боль.

— Ты этого не делал, — у Сары расширяются глаза, когда ее взгляд падает на мою разбитую губу и синяки. — Я собиралась спросить, но не была уверена, стоит ли.

— Мы перекинулись парой слов, — замечаю я, крепко сжимая руку. — Кроме того, даже если бы он захотел играть в эту игру и продолжать встречаться с тобой, я не мог бы просить тебя об этом. Это было бы слишком.

Она кивнула, зная, я прав.

Что оставляет нам только один вариант. Что-то, что я оставил на последнюю минуту, если ничего больше не было на столе. Эверли возненавидит эту идею.

— Что, если мы вернем Магнолию, и я отдам Тренту сделку века? — предлагаю я, боясь даже взглянуть на Эверли.

Как бы она отреагировала, услышав имя Магнолии… зная, что мы были более чем случайными?

— Объясни, — спокойно говорит девушка, все еще сжимая мне руку.

— Я пытался разобраться во всем этом. Почему Трент так сильно хотел меня вернуть… почему он пошел на все, чтобы удержать меня здесь. Я все еще думаю, что ответ спрятан где-то в моих воспоминаниях, и именно там мне нужна помощь Брика. Хочу погрузиться глубже в гипноз и посмотреть, что еще я могу найти.

— И Магнолия? — спрашивает Эверли напряженным голосом.

— Это триггер Трента. С тех пор как я вернулся, он боролся за эту сделку, даже сжег художественную галерею, где была выставлена моя фотография, просто чтобы держать меня в фокусе.

У нее округляются глаза, когда она поворачивается ко мне.

— У тебя были выставлены фотографии? В художественной галерее?

— Да, — отвечаю я, — мне позвонили в тот вечер, когда появился Трент. Я так хотел тебе рассказать.

Выражение ее лица изменяется, когда слеза течет по щеке.

— Жаль, что я этого не видела.

— Может быть, когда-нибудь, — отвечаю я, приподнимая ее подбородок, чтобы еще раз увидеть эти прекрасные голубые ирисы. — Вот, почему мы должны сделать что-то радикальное, — продолжаю я.

— Ты прав.

— Дать ему такой огромный счет все равно, что бросить кучу денег ему на колени. У него закружится голова. Надеюсь, это волнение сделает его беспечным, может быть, даже немного безрассудным в том, как он ведет себя в офисе. До сих пор мне не удалось проникнуть ни в один из запертых файлов, но возможно, если я смогу поработать над ним, сделать его счастливым, он немного сдвинется с места.

— Это маловероятно, — говорит Сара, с сомнением поднимая брови.

— Знаю, но это наша лучшая идея. А пока мы надеемся и молимся, что найдем что-то лучшее в моих воспоминаниях. Что-то твердое. Потому что мы должны повесить это на Трента и только Трента, иначе…

— Тебя тоже могут обвинить, — заканчивает за меня Эверли.

— Да.

— Тогда давай сделаем все правильно, — говорит Сара, поворачиваясь к Табите и Брику за советом.

Брик глубоко вздыхает, глядя на меня.

— Ты действительно собираешься забрать деньги у Магнолии и ее отца? — нерешительно спрашивает он.

— Нет, — отвечаю я, наблюдая, как у него грудь опускается от облегчения. — Буду откровенен. С ними обоими. Они это заслужили. Я познакомился с отцом Магнолии за то короткое время, что мы были вместе, и надеюсь, он согласится на эту маленькую аферу, которую мы придумали.

— А если нет? — спрашивает Табита.

— Тогда мы придумаем что-нибудь другое, — отвечаю я. — Потому что это должно закончиться.

Все согласно кивают, и мы принимаемся за работу.

После нескольких звонков и разговоров у меня назначено свидание с Магнолией и ее отцом.

Пришло время во всем сознаться.

***

Мы с Эверли почти все время проводим в кровати, пока не настает пора ехать на встречу с Магнолией. Когда я натягиваю вчерашнюю одежду, ведь заехать домой за сменкой нет времени, я бросаю взгляд на нее, лежащую в постели. От этого вида в груди отдается боль.

Я никогда в своей жизни не чувствовал столько противоречий.

Видеть ее, быть с ней, чувствовать ритм ее сердца и рваное дыхание, когда мы занимаемся любовью — это делает меня неимоверно счастливым. Но тот риск — заговор, который мы спланировали, надеясь разоблачить и уничтожить моего партнера — вселял в меня ужас. Смогу ли я защитить тех, кого люблю? Или я взял на себя больше, чем смогу выдержать?

Часть меня хочет просто остаться здесь, завернувшись в простынях, а Эверли захватить в заложники. Я бы позаботился обо всем. Она никогда бы не вспомнила об окружающем мире.

И она была бы в безопасности. От всего, что могло нам навредить.

Но я знал, что это говорил старый я — тот, который потерял связь с реальностью. Август, который так пекся о собственной важности, что предпочел запереть свою жизнь, а не решать свои проблемы.

Я больше не был этим человеком.

Или, по крайней мере, надеялся на это.

Эверли доверила мне исправить это, и оказалось, что я подарил ей свое доверие, чего никогда еще не делал.

— Ты сегодня выглядишь немного лучше, — говорит она, посмотрев на меня с постели.

У нее глаза прикрыты, а сон еще не совсем исчез из этих голубых глаз.

— Врунья, — ухмыляюсь я, наклонившись, чтобы поцеловать ее в щеку.

Девушка пахнла нами; лесной запах моего лосьона после бритья задержался на ее коже из-за сотен поцелуев прошлой ночью, но еще я чувствовал фруктовый аромат ее шампуня, напоминающий мне, что девушка осталась собой.

Осталась Эверли.

Она стала сильнее с тех пор, как я видел ее в последний раз. Через пару месяцев после того, как мы тусили, она оказалась посреди руин их с Райаном отношений и переосмыслила свою жизнь.

Я просто рад, что не попал в число того, что девушка выбросила из нее.

— Ты надолго? — спрашивает Эверли, и присев, наблюдает, как я засовываю бумажник в задний карман и хватаю ключи.

— Не знаю. Не очень долго, но и не быстро. В любом случае, это будет плохой знак.

Она кивает, и небольшие морщины на лбу выдают ее опасение.

Положив обувь рядом с кроватью, я сажусь рядом с девушкой и притягиваю ее к своему боку.

— Все в порядке, — говорю я, надеясь, что в этот раз она действительно услышала меня.